Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия - Тимур Зульфикаров

И нет других ночей…

Разве можно съесть дважды один персик?

Глупец тот, кто еженощно сладко спит с женой.

Он уже ест, гложет косточку плода…

И он уже ест завязь дитя своего…

Соитий должно быть столько же, сколько деторождений…

Не больше…

Нет печальней истины для грешных сладострастных мужей…

Мужы и жены не должны получать наслажденья от того, что в ногах их!..

Наслажденье — лишь малый нищий спутник зачатья, как яблоко — лишь спутник яблони.

Но люди стали отделять наслажденье от зачатья…

Стали рубить яблоню, чтобы сорвать яблоко…

Для русских несметных вдов и жен крестильная прорубь — брачная постель.

А неоглядный русский жемчужный снег — снежные одеяла, простыни… мех нищих… шуба снежных горностаев… пока весна не растопит, не обернет их талыми водами…

И нет иных у жены, у вдовы на Руси любовных утех…

А мужи ушли на войну иль сгорели в самогоне, как в огне…

А Русь — необъятная вдовья постель…

И потому русский человек всегда хочет спать от необъятных сиротских пространств…

Иль пить вино…

Жена! Сокройся! в избе иль в кибитке, за стеной — сохрани, утаи лицо свое!..

Ты тайна! Ты колодезь запечатанный…

Бездна гор, куда не глядят…

Ты рыба в ночной реке — и кто знает пути твои?..

В великой тайне созревают девьи соски твои для девственных женихов твоих… и каплют млеком для ангельских агнцев святорожденных твоих…

Жена, ты зверь! ты должна ступать на четырех ногах и руках, как снежный барс-ирбис стелющийся!

И ты должна исчезать после первого соитья и вынашивать плод зачатья тайно, тайно,

тайно… вдали от мужа твоего… как одинокая вечноизумрудная ель-арча на вершине горы…

Последние Времена — это когда жены являют нагие лица и тела свои, как нагие атласные кобылицы караширские на скотном базаре…

Последние Времена — времена наготы…

Человечество, ты скотный базар?.. ты торжище капище нагих жен-кобылиц?..

Русь Святая… кто сотворил из Тебя нагой базар…

Жена, лицо твое — тайна за паранджой иль за платком…

И жена, являющая, обнажающая средь человеков наготу свою, как бешеный муж, обнажающий, являющий на базаре-торжище многолюдном сокровенный зебб-фаллос свой!..

Жена — это нощь…

И зачем тебе нощь средь дня?..

Одежды — это листья вокруг плода…

И зачем жены стремятся к богатым одеждам, когда их тайна-сила — в ночной наготе их?..

И кто ест листья, оставляя нетронутым плод?..

Раньше я всех человеков любил — теперь вижу добрых и злых…

Раньше — я был река, из которой всякий пил…

Теперь — я стал высокогорный, редкий, тайный родник, к которому надо подниматься по козьим тропам…

Я стар…

И что` мне одинокая, могильная высокогорная родниковая мудрость моя?..

И зачем мне родник, когда мне нужен лишь глоток воды?..

Если ты встал ранним утром от теплого сокровенного ложа твоего и почувствовал, что ложе твое еще хранит тепло тела твоего, но душа хладна как роса…

Если ты встал ранним утром и почуял, что нет в тебе любви и состраданья к людям — то не выходи из дому…

Сиди и набирайся любви, как корова наливается млеком в гиссарских лугах, а пчела медом в уратюбинских цветах, а змея целебным янтарным ядом в кандаринских нагорных тучных садах…

И тогда выходи к людям с любовью своей, а до той поры сиди дома…

Если бы все люди с хладною душой не выходили из дому — то опустели бы многие дороги, тропы, города, а иные заросли б глухим бурьяном…

Как камни древлих мавзолеев, мечетей, мазаров, церквей, пагод, синагог — смертно, тленно, люто, кровно, свято, до глубинной, заветной, потаенной кости, крови — связаны люди на земле любовью…

И если любовь не соединит их — их соединят грех, горе, болезнь, война, смерть!..

Любовь — это ветр, изгоняющий тучи несчастий…

Мудрец сказал:

— Чтобы спастись от ночного землетрясенья, надо всю ночь сотрясать ложе и лоно жены своей — тогда не услышишь, не учуешь никакого землетрясенья и не узнаешь страха… если даже камни упадут на бушующую спину твою…

Землетрясенья нет для влюбленных, упоенных, не спящих в медовых одеялах, а есть лишь для спящих и хладнотелых, которым уже снятся саваны и могилы…

Блаженны святые соитья — святые землетрясенья земли!..

Землетрясенья земли — убивают человека… а землетрясенья любви — рождают…

— Мудрец, рот твой уныло пуст… Только обломки былых зубов в нем… увы…

Что не вставишь зубы?..

Сказал:

— Ты видел развалины Парфенона?.. И ты хочешь, чтоб его восстановили и нарушили седую древность его?..

Почему-то кажется мне, что развалины прекраснее новых дворцов… Сказал, улыбаясь:

— Да и жена моя скажет: «Если тебе вставили, вернули тридцать два зуба, значит, скоро вернется, восстанет и один единственный зуб — плодоносный зебб, забытый фаллос — ласкатель мой?»

У истинного мужа должны быть три жены…

Первая приходит к нему в молодости, чтоб разделить с ним сладкий пожар его чресел и усмирить его…

Вторая приходит к нему в зрелости плодоносной, чтоб родить и поднять чад его и дать бессмертие роду его…

Третья приходит к нему в старости, чтоб проводить его в мир загробный и усмирить, умягчить смерть лютую, ибо тот, кто раждает — не так страшится смерти…

Жена отважней мужа перед смертью…

Свята и редка та жена, в которой живут эти три, как дерево о трех стволах…

Аллах всех сотворил равными на земле…

Аллах не хочет разницы между людьми…

И между мужами и женами тоже…

Но вот у жены выступают, выбегают две груди, а у мужа один зебб-фаллос…

Но вот во время соединенья, соитья муж берет в ладони две груди жены, а жена ногами, лоном вбирает зебб мужа…

И где теперь разница между ними?

И потому соитье — это святое уничтоженье разницы меж мужем и женой, между человеками…

И как теперь отличить мужа от жены?

Так хотел Всевышний, который сотворил всех равными на земле.

И нет для Него ни жен, ни мужей, а есть божьи человеки…

И уничтожая в соитье разницу меж собой — умножаются и продолжаются человеки…

Так совершается Божья Воля…

О, сладкая, вожделенная, необъятно сладимая халва, бездна в ногах жен!

Как не стремиться туда мужу, если он вышел оттуда?..

Как не любить гнездо рожденья своего?..

Как не лелеять кибитку, мазанку-люльку-зыбку детства сладчайшего, первоначального, птенцового своего?

Самое прекрасное в молодости — девичий близкий смех на ночной реке…

Самое печальное в старости — девичий дальний смех на ночной реке…

Любовь и секс — враги.

Любовь — это таинственная рыба, струящаяся в хрустальной реке, — кто знает вольные пути ее?..

Секс — это та же рыба в кипящем масле казана…

На свете нет любви сильней, чем любовь матери и сына!..

В этой любви все сошлось! все объединилось! Все переплелось — любовь мужа и жены, любовь к дитя, любовь сильного к слабому, любовь к Богу, давшему скоротечному человеку это бессмертное чувство…

Бог — родитель человеков… Как мать!..

Воистину так! Бог до людей, как мать до детей…

О Боже! Не зря самые великие иконы — это иконы, где живут, дышат, склоняются друг к другу Богородица и Богомладенец!..

Тут земная, тленная любовь переходит, переливается в неземную Вечную любовь…

О Боже! не может быть, чтобы эта Любовь ушла, растворилась навеки на земле, а не отразилась, не осталась, не продлилась вечно в Вечности! в небесах!

Среди непостижимого Царствия Небесного!..

Которое ждет щедро всех людей — и грешных, и безгрешных…

А матери — не умирают, а переселяются заживо в Рай…

Рай — это Сады матерей… Это Сады любви…

В молодости только тело девы, жены влечет нас, а в зрелости и в старости еще более влечет, горчит, сладит оно…

О Боже!.. Когда же приходит час женской души? А не тленного лакомого неистового тела ее?

И что’ тело жены опять побеждает, искушает ее душу и душу мужа?..

Одно тело уморяет две души?..

Муж в любви — зверь, а жена в любви — мать…

Муж в любви — водопад, а жена в любви — заводь…

Мудрец сказал:

— Что делает глухую гранитную скалу в варзобском ущелье уязвимой? живой? текучей?.. как все живое?.. смертной?..