Кодекс честного вора - Владимир Колычев

– Знаю.

Артем все понимал, потому шел навстречу Давиду. Именно это он и давал понять.

– Это правильно.

– Не совсем… Вы же меня знаете, не мог я сдать Сергила. Своими руками удавить могу, но не сдать. И вы это знаете. Не буду я ему предъявлять, пусть он снимает свой колпак. Нехорошо это, за ментами прятаться, – презрительно скривился Артем.

– Я поговорю с ним, он все поймет.

– Я его не прощаю. Я всего лишь даю ему отсрочку. Если он ничего не поймет, я его лично, своими руками. И все равно, что со мной потом будет, – сквозь зубы процедил Артем.

Давид цокнул языком, глядя на него. Не мог он согласиться с ним, но все же принимал это решение. Может, и не станет он собирать сход после того, как Сергила найдут вдруг с простреленной головой…

Артем не прощал Сергила, он всего лишь давал ему шанс достойно выйти из ситуации. Выйти и вернуться на скользкую дорожку, на которую тот встал не так уж давно. Сергил уже не тот, кем был раньше, прогнило его нутро, и под ногами тропка, ведущая под откос. Рано или поздно он потеряет равновесие и окончательно свернет с истинного пути. Вот тогда Артем не оставит ему шансов. Тогда он и отыграется…

Глава 7

Короля делает свита. Золотые слова. Но настоящий король сам должен уметь создавать себе свиту. Сначала он должен поставить себя, затем взять власть и окружить себя охраной и «шестерками». Сергил знал, как это делается. И корона у него не дутая, а из золота самой высшей пробы. И давить на людей он умел. Давить, наезжать, ставить в зависимость от себя.

Его закрыли в камере, где не было ни одного блатного, сплошь серая масть. Но мужики серьезные, суровые, крепкие на вид. Сергил назвался вором, но это не произвело на них особого впечатления. Тогда он наехал на мужика, который сам назначил себя «смотрящим». Одной рукой схватил его за нос, другой взял за губу на разрыв, поставил к стенке и в нескольких словах доходчиво объяснил, для чего нужны «смотрящие», а, главное, кто имеет право их ставить. Мужики поняли все правильно. Сначала они пошли у него на поводу, а потом приняли воровской ход. И теперь у него есть своя охрана – три «быка», один из которых заслуженный мастер спорта по самбо. Серьезный мужик, и статья у него легкая, если адвокатов подключить, можно протолкнуть ее под условный срок. А Григор Сергилу и на воле пригодился бы… Если, конечно, ему самому светит воля. Сам себя, считай, закрыл. Чтобы Есаула подставить… Артем выжил, он уже знает, где Сергил. И знает, почему его закрыли. Типа, он сам и сдал Сергила ментам… А вдруг он возьмет и сдаст его по-настоящему, расскажет все, как было? Тогда за Сергила возьмутся всерьез. Как бы до реального срока дело не дошло. За организацию убийства. Мало ли, вдруг менты узнают, где собаки зарыты. Где спрятаны трупы Батыя и Гурьяна. Где Сергил закопал тела Глова и Чимкента… Да, он избавился от опасных свидетелей, но вдруг это ему не поможет уйти от ответственности?

Впрочем, бояться особо нечего. Если Есаул пойдет на контакт с ментами, грош цена и ему, и его слову. Воры не захотят ему верить, и если он предъявит Сергилу, его самого раскоронуют. И «опустят» как последнего… Во всяком случае, Сергил очень на это надеялся.

Дверь открылась, и в камеру вошел невысокий, с мощной борцовской шеей арестант. Чернобровый, горбоносый, полнощекий. Суровый взгляд, непроницаемое выражение лица.

Сергил похолодел, глянув на него. Ну вот, началось!

Он поднялся со шконки, раскинул руки в приветственном жесте, набросил на губы улыбку. «Какие люди!» – восторженно говорил его взгляд. Но с языка не сорвалось ни слова. По правилам, первым должен поздороваться новичок.

– Гамарджоба, брат! – Шнут улыбался, глядя на Сергила. И даже руку для приветствия подал. – Мир дому твоему! – Молодой вор обвел взглядом арестантов, которые настороженно смотрели на него.

– Это теперь и твой дом, брат.

Сергил мог бы распорядиться приготовить чифирь для уважаемого гостя, но Шнут разглядел бы в этом неуважение к своей персоне. Сергил должен был сам заварить его, тогда и разговор пойдет как по маслу.

Он в нескольких словах объяснил, какого ранга человек заехал к ним, и велел освободить почетное место для вора. И «шестерку» напряг, чтобы он шконку для Шнута застелил. Никто даже пикнуть не посмел. Шнута это не удивило. Он знал, кто такой Сергил, и как он умеет ставить себя. И еще знал, что сам по себе он пустое место по сравнению со старым вором. Но Шнут представлял Давида и мог спросить от его имени – с ним нельзя было не считаться. Хотя и всерьез его Сергил не воспринимал. Давид далеко, а он близко, и заточка у него в рукаве. Никто и слова не скажет, если он поставит заезжего вора на нож. Так что пусть Шнут не наглеет…

– Я ненадолго к нам в дом, – сказал Шнут.

– Поговорим, – кивнул Сергил.

Он сам приготовил чифирь, но свою особую, фарфоровую кружку гостю не отдал. Это уже чересчур. Не важно, надолго вор заехал в хату или нет, у него должно быть все для чайной церемонии. Тем более, Шнут заехал не с панталыку, он готовился к встрече.

Впрочем, Шнут в грязь лицом не ударил. И фарфор у него был, и вяленая осетринка к чифирю.

Он все порывался вызвать Сергила на серьезный разговор, но получал отказ. Как можно говорить о воровских делах, когда вокруг «левые» уши?

Время для разговора настало лишь тогда, когда камеру вывели на прогулку. Сергил еще раз продемонстрировал силу своей власти – на этот раз над «вертухаями». Он должен был тоже покинуть камеру, но их со Шнутом оставили на месте.

– А теперь и поговорить можно, – сказал он, когда контролер закрыл дверь.

Сказал и усмехнулся, осуждая торопливость собеседника. Молодой он, Шнут, горячий, и рано ему еще вести серьезные разговоры с уважаемыми ворами. Не в уровень разговор…

Шнут все понял, но пилюлю проглотил молча. Пожевал ее немного, сумрачно глядя на Сергила, и проглотил.

– Давид у Есаула был.

– Я не могу сказать, что Есаул меня сдал… – поморщился Сергил.

Не станет он предъявлять Артему, но удочку в его прорубь он уже забросил, пусть братва сама соображает и делает выводы.

– Есаул тебя не сдавал, – покачал головой Шнут.

– Так я и не говорю.

Не понравилось Сергилу начало разговора. Не сдавал Есаул никого. И это не Шнут сказал, это слово Давида. Пахан так постановил.

– Есаула «чинарь» один заказал. Краюхин его фамилия. Есаул с ним поговорил, но «чинарь» его не понял. Он и снайпера на вашу с Есаулом «стрелку» загнал, и ментам тебя сдал.

– Кто сказал? – с интересом посмотрел на молодого вора Сергил.

И Шнут смотрел на него – напряженно, тяжело, с окаменелым лицом. Ответ на вопрос можно было прочесть в его взгляде. Давид так сказал, и эта его постанова разводила Есаула и Сергила по углам ринга. Поединок не закончен, но следующего раунда не должно произойти, рефери этого не допустит, объявит боевую ничью и отправит по домам. И никаких больше боев по правилам. Если вдруг бойцы начнут выяснять отношения на стороне, то и Есаула бросят под танк по беспределу, и самого Сергила. Давид не любит резких движений, но силы для этого у него есть. И полномочий, чтобы закрыть вопрос, хватит…

– Значит, «чинарь»?

– «Чинарь», – кивнул Шнут.

– С ним нужно решать.

– Есаул решит. С ним решит. И все, тема закрыта… Или нет?

– Да, тема закрыта, – выдавил из себя Сергил.

Есаул никогда ему не нравился. Вроде спокойный пацан, покладистый, но при этом борзый, своенравный, напористый. Сергил помнил, как приехал к Соньке в Гурзуф, как увидел прекрасную полуголую диву, которую нес на руках Артем. Он нес ее к порогу дома, а Сергил встал у него на пути. Нет, чтобы остановиться, Артем попер на него буром, и пришлось подвинуться. Сергил уже тогда хотел отомстить ему, закрутив с Дариной, но не решился на этот шаг. Есаул тогда был никем, но Сергил не захотел связываться с ним. Не то, чтобы испугался… А, возможно, даже испугался. Было в Артеме что-то такое волчье…

Волчье спокойствие в нем. Волчья выдержка. Волчье благородство. Он мог убить человека, не моргнув глазом, но никогда не делал этого по беспределу, из удовольствия. Все его действия подчинены были воровским интересам. Он всерьез поверил, что воры существуют для того, чтобы облегчить арестантскую участь. И эта вера помогала ему сокрушать преграды, которые возводили менты. Он был еще никем, но уже смог поднять на бунт целую тюрьму. Он умел поднимать людей, заражать их своей верой, возводить в их душах и цементировать зыбкий миф о воровских идеалах. И люди шли за ним… Даже сам Сергил проникся к нему уважением.

Он хорошо помнил тот день, когда к нему подошла Дарина с деловым предложением. Он тогда уже был знаком с ее мужем и хотел присосаться к его бизнесу. Дарина узнала об этом и подъехала к Сергилу, чтобы поговорить с ним на правах доброй знакомой. Она хотела, чтобы он решил проблему с Чернобуром, который пытался прибрать к рукам их с мужем фирму. Сергил мог бы тогда воспользоваться моментом и затащить Дарину в постель, а он отшил ее. Не захотел связываться с Есаулом, поэтому и не закрутил с его бабой. Более того, призвал Артема к себе и натравил его на Чернобура…