Дочь воина, или Кадеты не сдаются - Елена Звёздная

– Останься здесь, – предложила я.

– Не смешно. – Микаэлла вышла первая.

Едва мы вышли, все четверо мужчин разом повернулись в нашу сторону. Эд укоризненно покачал головой и крикнул:

– Мика, ты домой!

Голос у него был такой, что Микаэлла невольно отступила к такси, вынуждая его остановить взлет.

И тут прозвучало:

– Моя!

Воин, заявивший свои права на Мику, практически прорычал это слово, а мы обе невольно вздрогнули. Эд отошел от машины. Плавно и легко, и сказал уже мне:

– Киран, на твоем месте я бы тоже смылся.

Говоря откровенно, идея мне неожиданно понравилась.

Но тут обстоятельства в корне изменились:

– Киран? – переспросил тот, кто представился МакХаррведом.

В следующую секунду все три воина, разом опустились на одно колено, склонили головы, прижали могучие кулаки к не менее могучим грудям, и над стоянкой раздалось их слаженное:

– Принцесса Киран МакВаррас, приветствуем!

Я не успела даже удивиться, как все они плавно встали, двое взяли меня под конвой, в какое-то мгновение оказавшись рядом, а третий приставил кинжал к горлу оторопевшего Эда. Они вообще словно по воздуху перенеслись, как тени! Только что стояли на коленках, и вдруг раз – и тут!

Самое забавное, что перепугалась только я:

– Ки-и-ир, – спокойно произнес Эдвард, – я могу вызвать своих.

Я не поняла, о чем он, и все же сообщила:

– Я все равно собиралась к… папочке.

Он кивнул и решительно произнес:

– Я с тобой.

– Нельзя, – ответил воин, сильнее надавливая кинжалом на ничем не защищенную шею. – Ты кто?

– Муж, – прохрипел Эдвард.

Кинжал был убран мгновенно. Теперь воины нерешительно переглядывались.

– Мика, ты домой, – шепнула я.

– И быстро, – добавил Эд.

Микаэлла встревоженно смотрела на нас, потом села в автомобиль. Когда такси взлетело, мне стало легче. А потом подошел Эд, обнял, и стало почти хорошо. Как бы я ни злилась на Дрейга, он был своим и он был моим защитником с детства, так что с ним рядом мне было спокойнее.

– Идем. – Он потянул меня к дому.

Воины безмолвно двинулись за нами. Двое. Один остался на стоянке.

Едва мы вошли в лифт, Эд развернул меня, прижал спиной к стене, закрыл собой от воинов, а потом спросил:

– Поговорим?

– Давай, – согласилась я, судорожно вздохнув.

– Ты без косметики, – Эдвард улыбнулся, – ты очень красивая, когда не красишься.

– Спорное утверждение, – грустно улыбнулась, вспоминая мамино лицо со следом синяка на скуле.

А он удержал, склонился ко мне и, глядя в глаза, прошептал:

– Я не хотел, чтобы Дейм знал о тебе. Прости меня.

Дейм! Раздражающий тип, должна признать. И странный. Очень.

– Ки-и-ир, ты меня слышишь?

Молча кивнула. А потом услышала сногсшибательное:

– Пантеренок, я тебя люблю.

Мир мог катиться к черту! Весь, со всеми сотнями планетарных систем! И эти воины, сопящие за его спиной, и вообще все. А еще укатился к черту мой голос, потому что я ничего не могла сказать, глядя на Эдварда Дрейга. Любит?! Правда?!

– Эд, – прошептала я. – Эд, ты…

– Кир, – он нежно провел пальцами по моим губам, – Дейм, он… мы же учились вместе, но после одного задания он стал…

– Странным, – подсказала я.

– Другим, – поправил Эдвард. – Сильнее, быстрее, умнее настолько, что с ходу высшую офицерскую закончил. Карьера у него головокружительная, но я не завидую, меня в руководство и не тянуло никогда. Тут в другом дело, девочка моя, женщины… они на Дейма реагируют. Все. Стоит ему этого захотеть, вот я и…

Лифт остановился, нужно было выходить, а я не могла даже пошевелиться.

– Ки-и-ир? – Эд смотрел уже встревоженно. – Ты в порядке?

– Нет, – выдохнула я, не отрывая взгляда от его виноватых глаз.

Он улыбнулся, наклонился и прикоснулся к моим губам…

– Нужно идти! – хмуро возвестил один из воинов.

– Воин не прикасается к устам женщины! – добавил второй.

Но Эд не отреагировал, накрывая мои губы нежным поцелуем.

Остановись, мгновение, ты прекрасно.

А потом все стало плохо! Просто очень плохо!

Некоторое время я стояла, не в силах понять, что вырвало меня из рая и вернуло на землю, больно ударив об оную. А в груди все перевернулось. И, отстранившись от Эда, чье дыхание словно заглушало для меня весь мир, я прислушалась… Рыдания! Сдержанные, едва слышные… И страшным осознанием навалилось очевидное – наш этаж… плакала мама.

Рывок. Я вырвалась из объятий Эдварда и практически побежала. Тенью метнулись воины, живой стеной возникнув у меня на пути, но тут из глубины нашей квартиры раздалось:

– Кто? – От звуков этого голоса стало как-то страшно.

Так порой рокочет надвигающаяся гроза, вроде и негромко, но очень грозно.

Мне уже не хотелось встречаться с отцом.

– Принцесса Киран, – ответил один из воинов.

– Пропустить!

Стена из мускулов раздвинулась. Но теперь я шла гораздо медленнее… По сверкающему сталью коридору, мимо стеклянных дверей, в маленькую прихожую, где я всегда снимала обувь. Сейчас не стала. Мимоходом взглянула на себя в зеркало – серый бесформенный тренировочный костюм как нельзя лучше выражал мое настроение. Образ немного портили ярко-красные ногти, оставшиеся после вчерашнего выступления на гонках, но они меня сейчас не особо волновали. Я огляделась, и взволновало другое… следы крови на полу, на стене… отпечатки окровавленных пальцев на двери…

– Мама, – мой голос упал до шепота. Но уже в следующую секунду я закричала: – Мам!

Всхлип. Он донесся из спальни. Невзирая на то, что из гостиной ко мне двинулся кто-то, смутно различимый за мутным черным стеклом раздвижных дверей, я рванула в мамину комнату. Попыталась распахнуть дверь, с яростью поняла, что та заперта. Психанула, ударила ногой, выламывая хлипкий замок, который мы с мамой устанавливали вместе, ворвалась в помещение и застыла…

Мама лежала на постели… На животе. Она была обнажена до пояса, хотя это сложно было назвать обнажением… Спина… вся спина оказалась покрыта красными кровоточащими рубцами… Вся… на ней живого места не осталось… И я в диком ужасе смотрела, как капли крови срываются с ее кожи и стекают на постель… Ту самую постель, в которую я частенько забиралась в детстве, чтобы поспать рядом с мамой…

– Мам, – чувствую, что начинается истерика, – мамочка…

– Киран, – она простонала, с трудом повернула голову и, едва наши глаза встретились, вздрогнула. Всем телом. А по щекам – слезы! И обреченный шепот: – Киран, зачем ты пришла? Я же предупредила… Кира.

Я опустила повинную голову и тут увидела лежащий у постели кнут… КНУТ! Мою маму избили кнутом! И у меня сорвало крышу! Вмиг и основательно! Я ощутила ярость, неистовую, дикую ярость!

– Кто? – прорычала я, чувствуя, как в груди что-то рвется. – КТО?!!

– Кира… Киренок… это его право, Кира… это… право воина… Кир…

Мама пыталась сказать и не смогла. А я… я все и так поняла!

Как рванула к постели и схватила кнут, увлажненный кровью самого дорогого мне человека, даже и не вспомню. В тот момент мне уже было все равно, что будет со мной, но я отчетливо знала – эта мразь мне заплатит! За все заплатит!

Из спальни я не выходила – летела на крыльях обуревающей ярости, даже не чувствуя, как по щекам текут слезы. Он стоял там, спиной ко мне и смотрел на стоящего там же Эда. Огромный, черноволосый, смуглый, в черной майке без рукавов и в каких-то татуировках.

Спокойный, даже не боялся ничего!

– Обернись, мразь! – Я даже свой голос не узнавала.

Повернулся! Медленно, величественно. Орлиный профиль, сурово сведенные брови, сжатые губы, суженные от ярости черные глаза. И огромные мускулистые руки… которые избили мою мать.

– Урод! – сообщила я собственному отцу и нанесла первый удар.

Он перехватил кнутовище, без особого труда, но видно было, что даже моя попытка ударить привела его в бешенство, он и дышать начал иначе. Да мне ПЛЕВАТЬ!!! Что его бешенство по сравнению с яростью ребенка, чья мама плачет от боли! И я рванула в бой, по всем правилам мастера Лоджена. Удар по коленной чашечке, и прыжок, позволяющий нам сравняться в росте – удар в кадык.

Раздался хрип! Он отпустил кнут, и в ту же секунду я с оттяжкой нанесла удар по его спине. Ткань прорвалась, ярко-алая полоска со мгновенно выступившей кровью стала живительным бальзамом на мою израненную душу.

– Пантера! – прошипел отец, вырывая кнут из моих рук.

Я сражалась молча! Бросок и двойной удар в лицо.