Бокал шампанского - Рекс Стаут

— Вы часто бывали в ее доме?

— Нет, изредка. Я знаком с ее сыном, Сесилем, еще со школы. Правда, мы никогда не были близки. Ее племянник, Остин Бэйн, учился со мной вместе в Гарварде. Вы что, допрашиваете меня?

Вульф не ответил. Он взглянул на стенные часы — десять минут второго. Он втянул в себя через ноздри несколько кубометров воздуха и выпустил через рот. Затем без всякого энтузиазма посмотрел на клиента.

— Наша беседа займет много времени, мистер Лэдлоу. Я должен расспросить о том, что вы знаете обо всех участниках ужина, исходя из рабочей гипотезы, что мистер Гудвин прав и мисс Ашер была умерщвлена, и так как убили ее не вы, следовательно, это сделал кто-то другой. Одиннадцать человек, включая дворецкого, нет, десять, так как, пользуясь своими правами, я исключаю мистера Гудвина. Подумать только, целая армия! Уже время ленча, и я приглашаю вас откушать с нами, а затем мы продолжим наш разговор. Сегодня у нас морские моллюски, фаршированные яйцами, петрушкой, зеленым перцем, чесноком и свежими грибами. Мистер Гудвин пьет молоко. Я пью пиво. Может быть, вы предпочитаете белое вино?

Лэдлоу сказал да, предпочитает. Вульф поднялся и прошествовал на кухню.

6

В четверть шестого, когда Лэдлоу ушел, в моей записной книжке было застенографировано тридцать две страницы.

В общем-то это была пустая трата времени и бумаги, но встречалось и кое-что интересное. Ни слова не было сказано о трех матерях-одиночках, оставшихся в живых. До того вечера Лэдлоу никогда не видел Элен Ярмис, Этель Варр и Розу Тэттл. Пустым местом являлся и Хакетт. О нем было сказано только, что он хороший дворецкий, но я знал это и без Лэдлоу.

МИССИС РОБИЛЬОТТИ. Лэдлоу невысоко ставил ее. Он не заявил этого прямо, но так явствовало из его слов. Он назвал ее вульгарной. Ее первым мужем, Альбертом Грантэмом, владела внутренняя тяга к филантропии, и он отдавал этому много времени и средств, но миссис Робильотти была филантропкой дутой. Она всерьез даже не продолжала филантропических начинаний мужа: он сам позаботился о них в своем завещании; правда, она тратила много времени, присутствуя на различных собраниях и заседаниях, но только лишь затем, чтобы поддержать свое реноме в обществе.

РОБЕРТ РОБИЛЬОТТИ. К нему Лэдлоу относился еще хуже и прямо сказал об этом. Миссис Грантэм заполучила его в Италии и привезла в Штаты вместе со своим багажом. Одно это, по словам Лэдлоу, доказывало его вульгарность. Здесь, как мне кажется, кое-что было напутано, так как Робильотти вовсе не был вульгарен. Он был «полированным, цивилизованным и хорошо информированным». (Цитирую Лэдлоу.) Конечно, он являлся паразитом. Когда я спросил, не случается ли, что он ищет женских ласк на стороне, потому что дома их было явно недостаточно, Лэдлоу ответил, что слухи об этом ходят, но слухи есть слухи, злых языков не счесть.

ЦЕЦИЛИЯ ГРАНТЭМ. Здесь меня ожидал сюрприз — ничего примечательного, но все же кое-что заставило меня приподнять брови. Шесть месяцев назад Лэдлоу просил ее выйти за него замуж, и она ему отказала. «Я рассказываю вам об этом, — сказал он, — чтобы вы поняли, что я не могу быть полностью объективным в отношении мисс Грантэм… Это произошло, когда я уже остепенился после случившегося с Фэйт Ашер, и, возможно, я просто искал помощи. Цецилия могла бы помочь: у нее есть характер. Свой отказ выйти за меня она объяснила тем, что я недостаточно хорошо танцую». Во время беседы о Цецилии я понял, что Лэдлоу несколько старомоден. Когда я спросил его относительно ее отношений с мужчинами и получил туманный ответ, то решил уточнить свой вопрос и спросил, считает ли он, что она целомудренна, и он ответил — конечно, иначе бы он не сделал ей предложения.

СЕСИЛЬ ГРАНТЭМ. Меня удивило, что, рассказывая о нем, Лэдлоу был весьма дипломатичен, и, мне кажется, я догадался, почему. Сесиль был на три года моложе Лэдлоу, и его образ жизни был схож с тем, какой сам Лэдлоу вел три года назад, пока случай с Фэйт Ашер не стукнул его по темени. Правда, Лэдлоу мог сорить деньгами без ограничений, Сесиль же во всем контролировался мамашей и должен был рассчитывать свой бюджет. Однажды он даже заметил, что готов потрудиться, чтобы заработать денег, но для этого у него не было свободного времени. Каждое лето он проводил три месяца в Монтане.

ПОЛЬ ШУСТЕР. Выдающийся человек. Сам заработал деньги на оплату учения в колледже и затем на юридическом факультете, закончил его с отличием и получил предложение поступить на работу клерком в Верховный суд Соединенных Штатов, но предпочел службу на Уолл-стрите, в одной из фирм, на бланке которой значился длинный список директоров. Он зарабатывал монет сто двадцать в неделю, но к пятидесяти годам наверняка станет загребать полмиллиона в год. Лэдлоу был мало с ним знаком и не мог дать никаких сведений относительно его интимной жизни. Одним из директоров фирмы, в которой служил Шустер, значился адвокат Альберта Грантэма, и, возможно, поэтому Шустер оказался приглашенным в дом миссис Робильотти.

БИВЕРЛИ КЕНТ. Из Родайленских Кентов, если это что-нибудь вам говорит. Для меня это пустой звук. Его семейство все еще держится за три тысячи акров земли и несколько миль реки, называемой Усквепау. Образование получил в Гарварде, учился на одном курсе с Лэдлоу и, следуя фамильной традиции, избрал в качестве карьеры дипломатическую службу. По мнению Лэдлоу, не был подвержен слабости в отношении женского пола.

ЭДВИН ЛЭДЛОУ. Покаявшийся грешник, возродившаяся душа. Он сказал, что существуют и более подходящие ярлыки, но я ответил, что и этих вполне достаточно. Наследовав отцовскую мошну три года назад, он продолжал вести прежний легкомысленный образ жизни и опомнился после известного случая. До этого никогда, насколько ему было известно, никого не делал матерью. Больше половины своего состояния израсходовал на приобретение издательской фирмы «Мелвин-пресс» и в течение последних четырех месяцев больше десяти часов ежедневно проводил в своей конторе. Он надеялся за пять лет занять положение в издательском мире.

Касательно Фэйт Ашер, Он ничего не знал ни о ее семье, ни о ее окружении и образе жизни. Он даже не знал, где она живет — она отказалась дать ему свой адрес. Сообщила только номер телефона. Он позабыл номер. (Став на праведный путь, он торжественно уничтожил записную книжку с номерами телефонов.) Когда я заметил, что за недельную прогулку в Канаду для обстоятельных разговоров времени было больше чем достаточно, он ответил, что они и впрямь много разговаривали, но она ничего не рассказывала о себе.

Вульф заставлял его вспомнить каждую минуту званого вечера, пытаясь напасть хоть на какой-нибудь след. Лэдлоу был уверен, что ни его поведение, ни поведение Фэйт Ашер не могли ни у кого возбудить подозрение, что они были знакомы прежде, разве только ее отказ танцевать с ним, который помимо меня не слышал никто.

Конечно, главным является момент, когда Сесиль Грантэм подошел к бару за шампанским. Лэдлоу стоял у бара вместе с Элен Ярмис, с которой только что танцевал, с мистером и миссис Робильотти. Когда он вместе с Элен Ярмис подходил к бару, оттуда отошли Биверли Кент и Цецилия Грантэм. У бара оставались только мистер и миссис Робильотти и, конечно, Хакетт. Лэдлоу считал, что он и Элен Ярмис пробыли у бара не больше минуты, во всяком случае не более двух, когда подошел Сесиль Грантэм. Он не помнит, стояли ли на стойке другие бокалы с шампанским, кроме тех двух, которые взял Сесиль Грантэм. В полиции его просили восстановить в памяти всю картину, но он не мог. Он только уверял, что не подсыпал в шампанское яд и что этого не делала Элен Ярмис. Она все время стояла рядом.

В общем, наговорено было много.

Добавлю, что Вульф продиктовал мне текст соглашения, которое я перепечатал и Лэдлоу подписал. И еще, также по распоряжению Вульфа, сразу же после ухода Лэдлоу я позвонил Саулу Пензеру, Фреду Даркину и Орри Кэтеру и велел им прийти в девять часов.

В шесть часов, минута в минуту, как обычно, в контору вошел Вульф и направился к своему столу. Я перечитал четыре уже отпечатанные страницы, отнес их шефу и вернулся к пишущей машинке. Я заканчивал пятую страницу, когда он заговорил:

— Арчи.

Я повернул шею:

— Да, сэр.

— Прошу внимания.

Я повернулся на стуле.

— Да сэр.

— Согласись, что нам задана задача с чудовищными трудностями и неблагоприятными условиями.

— Да, сэр.

— Я трижды спрашивал тебя о твоей уверенности в том, что мисс Фэйт Ашер не покончила с собой. В первый раз просто в порядке любопытства. Во второй раз, в присутствии мистера Кремера, — чисто риторически, чтобы дать тебе возможность подтвердить свою уверенность. В третий раз, в присутствии мистера Лэдлоу, так, между прочим, так как я знал, что при нем ты не отступишь от своего. Теперь я снова задаю тебе тот же вопрос. Ты знаешь, как обстоит дело. Если я возьмусь за поручение исходя из уверенности, что она была убита, уверенности, основанной только на твоих словах, то ты знаешь, какую потерю времени, энергии и нервов это повлечет за собой. Расходы падут на плечи мистера Лэдлоу, но все остальное ляжет ил мои. Я не боюсь риска, но не хочу рыться в пустой норе. Поэтому я снова спрашиваю тебя.