Пятнадцатый камень - Дарья Симонова

Только сейчас Клим вспомнил о вчерашней болтовне с Элькой. Та поведала со свойственной ей ядовитой иронией о "непотребном глянцевом дерьме", который выпускали на пару Нонна и Маргарита. Две гранд-дамы недавно затеяли свое собственное издание. Финансировал его Тимур, а его супруга предавалась смешению благих порывов и самодурства. Сие довольно распространено у дамочек, пришедших к власти коротким обходным путем. Нонна на правах не менее состоятельной подруги имела право на лень и независимость, скудный мужской компонент коллектива дрейфовал на волнах фавора и опалы, а молодые сотрудницы огребали по первое число.

Зато Иде Дольской удалось втереться в доверие к Нонне и ей даже была выделена колонка "Моя крепость"! А все потому что Ида, по мнению Эльки, без мыла в понятно какое отверстие влезет. И тут Клим, разумеется, не мог не полюбопытствовать, по какому поводу его бывшая загадочная пассия оказалась в доме Гариных. Ответ его одновременно ошарашил и… не удивил. «Крепость» ей предоставили потому, что Идочка переквалифицировалась в менеджера дизайнерской фирмы, которая декорировала гостеприимный дом Гариных. Так что отчасти стараниями Иды пасторальные фантазии Нонны искусно воплотились в жизнь. Более того, Дольская умудрилась сдружиться с клиенткой, что говорит о незаурядном умении налаживать контакты. Подумать только! Неисчерпаемы таланты зеленоглазой особы. Но удивляться тому не приходится: Ида не терпела однообразия ни в личной жизни, ни в призвании. Она была уверена, что только гениям впору заниматься до самой кончины одним и тем же ремеслом. Прочим же, дабы не отравиться стоячими водами, полезно время от времени менять вектор интересов. Жизнь слишком длинна для одной любви и одной стези, — вот, пожалуй, единственный вразумительный принцип Иды, который она неукоснительно соблюдала.

Но довольно об Иде! Нельзя говорить с одной женщиной, а думать о другой, — боком выйдет. Хотя кое в каких деталях тема была животрепещущей: по словам все той же осведомленной Эли, Марго успела подрядить Дольскую для облагораживания очередной семейной резиденции. Точнее — крымского дома родителей Тимура… а это уже ниточка к жертве преступления. Дольская вроде уладила с заказом и должна была вскоре укатить в комнадировку в южные края. А там, глядишь, и на испанскую дачку Мунасиповых позарилась бы… если бы не нынешний кошмар.

Клим, наконец, отвлекся от гипотетических заключений и обратил свое безраздельное внимание на несчастную Марго. Тут же обнаружилось, что обнаружилось, что "тимуровский печатный орган" презирала не только Эля, но и сама тамошняя примадонна. Клим молил бога: только бы его исповедальня не прикрылась раньше времени, а то неровен час его визави опомнится и умолкнет. Но, хвала создателю, пока она была полна решимости разгромить вульгарный медиа-проект, в который покойный вбухал столько средств, а она сама — сил и времени. Словом. Маргарита оказалась не в силах следовать лицемерному этикету насчет покойных. Еще бы: Тимур, вместо того, чтобы поддержать ее реформы — такие эстетские и гуманные — заставлял рожать четвертого отпрыска. Загвоздка в том, что в семье Мунасиповых до сего момента рождались одни девочки. А «благодетелю» требовался непременно наследник.

И тут Маргарита впервые за время своего замужества взбунтовалась. Она была уверена, что свои супружеские и материнские долги — она так и выразилась! — выполнила на все сто пятьдесят процентов. И теперь у нее еще есть возможность реализовать свои амбиции. Именно свои, а не главной и угрожающей "большей половины". Тимур ориентировался на попсовые и продаваемые вкусы. Тем не менее, ощутимой прибыли его издание не приносило, окупалось — и то ладно. Потому Маргарита простодушно сочла возможным резко сменить формат, не меняя названия. Начинить журналишко высокохудожественными фотографиями и альтернативными опусами. Выпустить наружу пыльный и мятежный дух андеграунда. Дать возможность самовыразиться прогрессивному и талантливому меньшинству. А также, закрепляя ветер перемен, истончить страницы до интеллектуальной худобы. — Ну как в «Нью-Йоркере», знаете?

Марго так пылко любовалась своим замыслом, что окончательно отвлеклась от нынешних трагедий. Вот она, сила искусства в действии! Буров всем своим видом выражал горячую эмпатию, хотя прекрасно понимал, почему Тимур счел смену курса едва ли не диверсией и поспешил отвлечь супругу деторождением. Он бы и сам грешным делом так поступил, — если б ему предоставили следующую жизнь в шкуре магната. Хотя… не стоит отвлекаться пока от жизни текущей.

Итак, жена Цезаря перешла в наступление и проиграла. Будучи женщиной импульсивной и не слишком умной она пригрозила мужу разводом, а он написал завещание. Тут-то в разговоре и замерцала угрожающая фигура адвоката, которому Маргарита собиралась позвонить. Однако вдова призналась, что погорячилась, угрожая связаться со стряпчим. Она его боялась. Неисповедим ход мыслей впечатлительной натуры! Ее не нужно запугивать — она сама себя запугает. Маргарита не доверяла юристам, считала их прохиндеями и стяжателями, и была уверена, что адвокат Тимура после любопытства супруги клиента, тут же заподозрит ее в злодеянии. К тому же она полагала, что любое завещание держится втайне даже от ближайших родственников. Здесь Клим был полнейшим профаном, ему не приходилось иметь дела с наследствами. К счастью, осведомленности от него и не требовалось: к вящему облегчению следствия отчаянная Маргарита не знала даже адвокатского телефона…

Буров был более чем уверен, что мифические завещательные козни — блеф. Хитрый Тимур с давних пор держал супругу в напряжении неким добрачным отпрыском, который с готовностью всплывал в разговоре в минуты конфликтов. А конфликты в последние годы участились. Сначала Маргарита попыталась своими тайными тропами вернуться в журналистику. Активизировала старые связи и начала пописывать рецензии под своей девичьей фамилией Огарева. Малюсенький камешек в тимуров огород: Мунасипов знал, что супруга недолюбливает свою замужнюю фамилию. Поначалу она это не афишировала, а потом… одна за другой родились три девчонки. Подозрительный папаша уловил в этом некую мстительную метафизику: мол, баба делает все, чтоб моя фамилия не продолжилась. "Тимка сам один брат среди троих сестер, у него это наследственное слабое место.." — пояснила Марго.

— Так теперь вы сможете реализовать свою затею с журналом, — задумчиво изрек Клим.

— Не факт! — воскликнула Марго с упреком. — Вы ведь не дослушали меня!

— Постойте, перебью еще раз: давайте перейдем на "ты"!

— И на "гражданин начальник" еще скажите! У меня не слишком получается быстро сокращать дистанцию. Простите, но я пока воздержусь, хотя ценю вашу смелость, — съязвила…

— Продолжайте, прошу вас! Мы остановились на том…

— Мы остановились на том, что мои планы, скорее всего, летят коту под хвост. И касательно моих прав — полная безвестность. Ведь Тимур что-то отписал своему внебрачному сыну… может, вообще весь бизнес, кто знает!

— Прямо-таки весь, игнорируя троих законных детей и супругу?!

— Ну это при условии, если я так и не разрожусь мальчиком. Сами понимаете, перспектива зыбкая… Мне и детям может остаться только дом и небольшое содержание. О таком прожорливом детище, как собственное издание, и речи быть не может. Только не подумайте, что я изображаю обделенную наследницу. Я просто думаю о самом худшем варианте. Вы не знали Тимура: сгоряча он мог напороть что угодно… однажды человеку череп раскроил теннисной ракеткой. Тот просто позволил себе ироническое замечание. Тимка любил разрядиться на корте, но очень злился, когда у него не получалось. Прямо зверел. А тут еще шутник под руку подвернулся…между прочим, теперь не последний человек в нашей элите…

— Как его имя — не помните? — мягко вклинился Буров.

— Ой, оставьте ваши глупости! Они друзьями были всегда. А друзья его прощали. Тимур был отходчивый: наварит в бубен — минут через пять чуть не плачет, тискает в объятиях, какой-нибудь заводик дарит, чтоб вину загладить. В общем, он сентиментален, как всякий бандит. Во время застолий, правда, сидит всегда, как чучело мамонта, — мрачный, молчаливый, — пока не напьется. Но напивался редко. Он и без алкоголя мог порубить тут всех в капусту. Его одновременно боялись и… пренебрегали им. Если вам знаком такой типаж…

Может, и знаком, мысленно согласился Буров. Но вчера мамонт определенно напился — как только благоверная соизволила удалиться в покои. А до того момента действительно, придавал обстановке легкую угрожающую торжественность, как бюст диктатора.

И тогда в памяти Клима всплыл еще один вчерашний эпизод: кажется, Маргарита и Тимур заблудились, когда ехали к Гариным, и на пути к силиному патио повернули не в ту сторону. И по неверному пути Мунасипова направила супруга. Но почему "грозный муж" послушался свою угнетенную "женщину востока" и свернул от «Эльдорадо» влево? Так ли уж Тимур главенствовал в семействе или вчера случились особые причины для потакания беспокойной второй половине? Деталь режет глаз, не укладываясь в общую канву, и посему может претендовать на роль той самой мелочи, с которой начинается извилистая тропа к истине. Ведь Маргарита вовсе не похожа на бедную овечку, и может статься, покойный был тайным подкаблучником.