Страницы истории денег - Юрий Воронов

Во втором из приведенных уравнении количество сделок Т заменено объемом конечного продукта Y. Замена эта объясняется невозможностью хорошо оценить Т и представляет собой яркий пример поисков там, где светло, а не где потеряно. Упомянутые выше оценки скорости обращения денег сделаны с использованием именно этого уравнения, чем, по-видимому, и ограничивается его польза. Впрочем, нет. Мысль о зависимости скорости обращения денег от переменных, стоящих в правой части уравнения, напрашивается здесь сама собой. Ведь в конечном продукте суммированы и нивелированы все структурные — экономические и социальные — элементы, с помощью которых он получен.

В третьем уравнении, называемом по фамилии автора уравнением Пигу, напрямую, без учета скорости обращения, определяется М, понимаемое как предложение денег. Коэффициент к интерпретируется как доля годовых доходов, которую получатели дохода желают держать в деньгах, т. е. никуда на длительный срок не вкладывать.

Многие авторы — да и сам Пигу соглашался с этим — указывали, что к эквивалентен величине, обратной скорости обращения денег. Тем самым уравнение Пигу становится частным случаем уравнения Фишера.

По уравению Пигу оценивал в 1922 году количество денег, необходимое для обращения в советской экономике, С. Г. Струмилин. Он рассуждал так. Потребность в наличных деньгах в дореволюционной России составляла четверть потребности в накоплениях и сбережениях. По аналогии для 1922 года у С. Г. Струмилина получалось, что если сохранять имеющееся в обращении количество совзнаков на сумму 50 млрд. рублей, то денежных средств, пригодных для накопления и сбережения, требуется около 200 млрд. рублей. В 1910 году, например, фактически было в обращении 1,8, а в сбережениях и накоплениях — 7,35 млрд. рублей.

Уравнение Пигу было еще одним шагом к введению психологических понятий в экономический анализ. Желание сохранять доход в форме денег — категория, о которой можно долго рассуждать, но измерить надежным способом невозможно. Допустим, мы проведем опрос всех получателей доходов, но высказанное желание, даже если оно соответствует истинному, может измениться тут же, на следующий день и даже в следующий час после опроса.

Дальнейшие исследования привели к притоку новой психологической терминологии. Появились, в частности, категории ожидаемых и неожиданных ("неантиципированных") изменений количества денег. Оба термина укрепили положение в экономической теории категории "ожидание", введенной еще Дж. М. Кейнсом, которая начала теснить и деформировать истинные экономические термины. Так, понятие "долгосрочный" стало применяться к таким срокам, когда успевают реализоваться все ожидания, т. е. ожидаемые изменения цен, прибылей, выпуска продукции и т. п. А понятие "краткосрочный" стало прилагаться к периодам, когда такие ожидания реализоваться не успевают. Слова те же, а смысл в них вложен уже другой. Ведь ранее термин "долгосрочный" в применении к деньгам означал увязанность их с капиталовложениями, а "краткосрочный" — с текущим коммерческим оборотом.

Полная деформация используемых понятий проявляется в последнем из приведенных выше уравнений. Слева стоит уже не какое-нибудь М, а ожидаемое. Функции L1 и L2 в правой части уравнения называются функциями предпочтения ликвидности. В качестве аргумента в первой функции используется конечный продукт, во второй — уровень процента. Методы получения конкретной формы "функций предпочтения ликвидности" утоплены в сложных, но стандартных математико-статистпческих процедурах. Какое-либо содержательное обоснование этих процедур отсутствует.

Сопоставим с приведенной цепочкой уравнении подход, предложенный К. Марксом. Как известно, относительно количественной теории денег Он не занимал позиции полного отрицания. Им высказывалась, например, такая мысль: "В то время, как количество находящегося в обращении золота увеличивается или уменьшается вместе с повышением или падением товарных цен, товарные Цены повышаются или падают, по-видимому, в зависимости от изменения количества бумажных денег, находящихся в обращении". В словах этих заметна достаточная осторожность, отсутствует даже намек на возможность регулирования цен через количество бумажных денег, находящихся в обращений.

Экономическая история свидетельствует о том, что соответственно конкретному способу функционирования денежной массы изменяется и ее состав. Именно в связи с этим формула, определяющая количество денег в обращении через категорию ликвидности, в большей мере, чем прочие, отражает фактически протекающие процессы денежного обращения. Хотя она и не объясняет многих событий экономической истории, в ней учтен один существенный параметр, участвующий в обращении денег.

Стабилизация денежного оборота в середине 20-х годов в нашей стране произошла в условиях увеличения, а не уменьшения количества денег в обращении. В начале 1924 года позиции червонца были не вполне устойчивы. Так, золотая монета достоинством один червонец (10 рублей) оценивалась на московском рынке 1 февраля 1924 года в 14 руб. 10 коп. бумажными червонцами. И, несмотря на это, было решено расширить эмиссию бумажных денег.

По состоянию на то же 1 февраля 1924 г. в обращении было денежных знаков на 326,2 млн. червонных рублей. На 1 декабря 1924 г. их было уже 722,3 млн. рублей, а через год — 1 декабря 1925 г.- 1286,6 млн. рублей. Количество денег в обращении увеличилось в четыре раза, а цены не возросли. Оптовые цены даже упали. Индекс оптовых промтоварных цен Госплана составлял на 1 февраля 1924 г. 2,269 (за единицу принимались цены 1913 г.). Ha 1 декабря 1925 г. он равнялся 1,976. Розничные цены оставались стабильными и даже имели некоторую тенденцию к снижению. Индекс их по отношению к 1913 году составлял соответственно 2,06 и 2,05. Цены золотого червонца и его бумажного двойника сравнялись. Даже курс доллара в Москве пошел вниз: с 2,19 руб. на 1 февраля 1924 г. до 1,945 руб. на 1 декабря 1925 г.

В чем же дело? Какова цена приведенным выше формулам и вообще рассуждениям о количестве денег в обращении?

Все эти формулы — средство кабинетного анализа некоторой условной экономики, в которой денежные средства функционируют "при прочих равных условиях". А в реальной хозяйственной жизни невозможно обеспечить условий лабораторного эксперимента. Денежное обращение неотделимо от товарооборота.

Заблаговременно перед денежной реформой 20-х годов была проведена единая система мер в сфере товарооборота, кредита и денежных средств. Не последнюю роль сыграло падение скорости обращения червонцев в сравнении с чрезвычайно высокой скоростью обращения обесценивавшихся совзнаков, которые никому не выгодно было держать па руках. Но все-таки падение скорости обращения было лишь побочным благоприятным результатом реформы. Главной мерой, обеспечившей ее успех, была стабилизация товарооборота, одним из показателей которой служило стихийное возрождение прямого товарообмена.

Какие же меры привели к стабильному товарообороту? Временно был приостановлен экспорт хлеба и организована так называемая товарная интервенция по продуктам рабочего питания (хлеб, мясо, сахар, жиры), принадлежащим госорганам и кооперации. Они выбрасывались на рынок в значительных количествах. Были понижены цены на хлопок, ткани, резину. Расширился импорт промышленного сырья. Специальной мерой служило маневрирование товарными массами, состоявшее в переброске товаров из одного района в другой для того, чтобы выровнять цены и не давать повода к спекуляции. Началась, с той же целью, регулярная публикация текущих цен розничной торговли.

Налаженный товарооборот в сочетании с мерами в сфере кредита и эмиссии привел к тому, что масса денег, находящихся в обращении, смогла увеличиться вчетверо без каких-либо инфляционных тенденций. Это один из многих примеров того, что не все просто с определением количества денег, требуемого для обращения, свидетельство их включенности в сеть социально-экономических отношений.

Монетаристы XX века, утверждая, что "М не определяется, оно определяет", прилагали поначалу максимум усилий, чтобы пробиться к рычагам государственно-монополистического финансового регулирования. Идеи их сверкали до тех пор, пока не находили отклика у менеджеров ведущих банков. Но стоило этим идеям пробиться в сферу практического применения, как они поблекли, тон обещаний, явно содержавшихся в теоретических построениях, стал предельно скромным, с оттенком игривого подтрунивания над собственными мыслями.

"Можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить", — стал говорить М. Фридман, подразумевая, что можно предлагать деньги, но нельзя заставить брать их и вкладывать в инвестиции. И другой его афоризм: "Деньги регулируют экономику, как обезьяна — машину". Эти две аналогии между экономикой и фауной весьма характерны для неомонетаристской вульгаризации экономической жизни. Лошадь требует пастуха, да и обезьяну кто-то посадил за пульт управления. Шутки шутками, но мысль о возможности управления капиталистической экономикой в них есть.