Революция муравьев - Бернард Вербер

Двенадцать молодых муравьев не верят рассказу старика.

– При помощи своей «машины для перевода» Пальцы ему наплели невесть чего, – излучает 13-й.

6-й считает, что из-за почтенного возраста 103683-й повредился в уме. Он бредит, Пальцев в действительности не существует, их выдумали кормилицы, чтобы пугать малышей.

Тогда 103683-й показывает отметину на своем лбу и просит лизнуть ее. Эту особую отметину ему сделали Пальцы для того, чтобы узнать его среди всех муравьев на земле. 6-й соглашается на эксперимент, лижет и нюхает клеймо. Это не птичий помет, не остатки пищи – такое вещество ему встречается впервые.

– Естественно, – торжествует 103683-й. – Эта твердая и клейкая субстанция – всего лишь одна из многих, таких же загадочных, что умеют готовить Пальцы.

Они называют эту смесь «лаком для ногтей», она одна из самых редких. Эту мазь наносят на существа, которых считают очень важными.

103683-й просит рассматривать это вещественное доказательство его познаний о Пальцах как еще одно свидетельство его правоты. Чтобы правильно понять то, что с ним произошло, настаивает он, нужно верить ему на слово.

Собрание снова готово его слушать.

Поведение Пальцев нелепо и неприемлемо для нормального муравья. Но среди прочих странных обычаев 103683-й особенно заинтересовался тремя, и они кажутся ему достойными углубленного изучения.

Юмор,

Искусство,

Любовь, – говорит он.

Юмор, объясняет он, – это болезненная потребность, которую испытывают некоторые Пальцы, рассказывать истории, провоцирующие у слушателей нервные спазмы и помогающие им лучше переносить жизненные тяготы. 103683-й не совсем понимает, в чем тут смысл. Даже когда его Палец-собеседник рассказывал ему «анекдоты», они не произвели на 103683-го никакого действия.

Искусство – это другая, настолько же сильная потребность Пальцев изготовлять вещи, которые они находят красивыми и которые, однако, никак нельзя использовать. Ни для еды, ни для защиты, ни для удовлетворения какой-то другой нужды. При помощи рук Пальцы делают предметы различной формы, смешивают краски или производят звуки, издаваемые подряд, один за другим, и кажущиеся им чрезвычайно мелодичными. Это тоже провоцирует у них спазмы и позволяет лучше переносить жизненные тяготы.

– А любовь? – спрашивает очень заинтересованный 10-й.

А любовь еще непонятнее.

Любовь – это когда Палец-самец совершает множество странных поступков для того, чтобы Палец-самка согласилась на трофоллаксис. Потому что у Пальцев трофоллаксис не обязателен. И некоторые от него отказываются!

Отказаться от трофоллаксиса... муравьи удивляются все больше и больше. Как можно отказаться поцеловать кого-нибудь? Как можно отказаться срыгнуть пищу кому-нибудь в рот?

Кружок слушателей сжимается еще теснее для того, чтобы попытаться понять.

По утверждениям 103683-го, любовь производит у Пальцев спазмы и помогает легче переносить жизненные тяготы.

– Это свадебный парад, – предполагает 16-й.

– Нет, это другое, – отвечает 103683-й, но больше ничего не может сказать, так как и здесь у него нет уверенности, что он все правильно понял. Любовь ему кажется экзотическим чувством, которое неизвестна насекомым.

Маленький отряд пребывает в нерешительности. 10-й хотел бы узнать Пальцы получше. Ему любопытно, что это такие за любовь, юмор и искусство.

– Мы можем сами заняться и любовью, и юмором, и искусством, – отвечает 15-й.

16-й хочет обозначить расположение их государства, это необходимо для химических атласов.

13-й говорит о том, что пора известить Вселенную, собрать в одну несметную армию всех муравьев и остальных животных и вместе уничтожить эти чудовищные Пальцы.

103683-й качает головой. Убить их всех – задача непосильная. Легче было бы их... приручить.

– Приручить? – восклицают его удивленные собеседники.

Да! Муравьи приручили уже огромное количество животных: тля, кошенили... Почему не Пальцы? В конце концов, тараканов-то они уже кормят. То, что удалось тараканам, могли бы повторить насекомые более высокого уровня развития.

103683-й, который имел дело с Пальцами, не считает их всего лишь безумными монстрами и сеятелями смерти. Надо завязать с ними дипломатические отношения и наладить сотрудничество, чтобы Пальцы смогли воспользоваться знаниями муравьев, а муравьи, соответственно знаниями Пальцев.

103683-й вернулся для того, чтобы внушить эту мысль всем представителям своего вида. Он просит двенадцать разведчиков помочь ему. Идея, конечно, не так уж легка для восприятия сообществом муравьев, но она того стоит.

Группа изумлена. Пребывание среди странных существ пошатнуло разум 103683-го. Сотрудничество с Пальцами! Их приручение, как простого стада тли!

Все равно что объединиться с самыми свирепыми обитателями леса, с самыми крупными ящерицами, например. У муравьев, кстати, не в обычае кооперироваться с кем бы то ни было. Они между собой-то не могут договориться. Мир состоит из сплошных конфликтов. Войны между кастами, войны между городами, войны между регионами, братоубийственные войны...

А этот старый разведчик, у которого грязь на лбу и панцирь весь в отметинах от полученных за долгую жизнь ударов, предлагает союз с... Пальцами! С существами, настолько огромными, что у них ни рта, ни глаз нельзя увидеть!

Какая нелепая идея.

Но 103683-й стоит на своем. Он повторяет снова и снова, что там, наверху, Пальцы, ну, во всяком случае, некоторые из них, преследуют ту же цель: сотрудничество между муравьями и Пальцами. Он убежден в том, что не нужно презирать этих животных только за то, что они не похожи на муравьев и недостаточно изучены.

– Нам нужен тот, кто больше нас, – утверждает 103683-й.

Ведь Пальцы умеют очень быстро валить деревья и разрезать их на части. Они могут стать очень выгодными военными союзниками. Если объединиться с ними, то достаточно будет указать им определенный город, и они его немедленно разрушат.

Так как война – основное занятие муравьев, аргумент производит впечатление. Старый рыжий муравей замечает это и продолжает наступать:

– Вы только представьте себе, какой, силой мы будем располагать, если выставим на поле битвы легион из ста прирученных Пальцев! Сгрудившийся под корнем бука отряд чувствует, что переживает поворотный момент в истории муравьев. Если старому солдату удается убедить их, то, может быть, однажды он сможет убедить и целый муравейник. И тогда...

24. СКАЗОЧНЫЙ БАЛ В ЗАМКЕ

Пальцы переплелись. Танцоры решительно увлекли дам за собой.

Бал в замке Фонтенбло.

В честь объявления побратимами французского города Фонтенбло и японского города Акиное был организован праздник в историческом дворце. Обмен знаменами, обмен медалями, обмен подарками. Народные танцы. Местный хор. Плакат: «Фонтенбло – Акиное: города-побратимы», который отныне будет украшать въезд в каждый из городов.

Наконец дегустация японского саке и французской сливовой водки.

Машины с национальными флагами обоих государств еще подъезжали к центральному входу, из них выходили припозднившиеся пары в бальных нарядах.

Жюли и ее мать, одетые в черное по случаю траура, вошли в бальный зал. Девушка со светло-серыми глазами совсем не привыкла к такой демонстративной роскоши.

В центре ярко освещенного зала струнный оркестр играл вальс Штрауса, пары порхали, перемешивая черные смокинги мужчин и белые вечерние платья женщин.

Официанты в ливреях носили серебряные подносы, уставленные рядами разноцветных пирожных в бумажных корзиночках.

Музыканты ускорили темп: закружился финальный вихрь «Голубого Дуная». Пары превратились в черно-белые волчки, источающие душный аромат.

Мэр ждал перерыва, чтобы произнести речь. Сияя, он поведал о том, как он рад, что его дорогой город Фонтенбло и такой дружелюбный город, как Акиное, стали побратимами. Он восторгался нерушимой японо-французской дружбой и надеялся, что она продлится вечно. Он перечислил основных присутствующих лиц: крупный промышленник, видные ученые, высокие чиновники, военные чины, знаменитые артисты. Все очень громко хлопали.

Мэр японского города ограничился небольшим спичем о взаимопонимании между культурами, какими бы разными они ни были.

– Нам ведь выдало одинаковое счастье, вам – здесь, нам – там, жить в маленьких мирных городах, природа которых со сменой времен года становится только прекраснее, дополняя собой людские таланты, – заявил он.

При этих впечатляющих словах и новых аплодисментах вальс возобновился. Для разнообразия танцоры договорились на этот раз кружиться против часовой стрелки.

В таком гаме трудно услышать друг друга. Жюли и ее мать присели за столик в углу, куда префект пришел с ними поздороваться. Его сопровождал молодой человек, весьма высокий, светловолосый и с огромными, в пол-лица, голубыми глазами.