Изгнание торжествующего зверя - Джордано Бруно

Hie vertex nobis semper sublimis, at ilium

Sub pedibus Styx atra videt manesgue profundi…

«Здесь нам всегда – вершина вершин, но ее же зрит у себя под ногами Стикс страшный и адовы тени» [52] там, откуда моряки просят себе совета в запутанных и неведомых морских путях; куда воздымают руки все путешественники, застигнутые бурей, куда стремились гиганты; куда гордый народ Бэлы воздвигал вавилонскую башню; где маги калибейского зеркала ищут прорицаний от Флерона, одного из великих князей северных духов; где – по словам каббалистов – Самуил хотел воздвигнуть престол, чтобы уподобиться изначальному громовержцу – там ты посадил этого грязного звереныша, повелев ему показывать не закрученным усом, не чем-либо вроде руки или ноги, или вообще какой-нибудь иной, менее позорной части тела, но хвостом (который наперекор медвежьей природе, по воле Юноны, отвис у него сзади), как будто это указатель, достойный такого места, – повелел показывать всем земным, морским и небесным зрителям великолепный полюс и главный пункт мира. Сколь, значит, плохо ты сделал, пригвоздив туда этого зверя, настолько же хорошо ты поступишь теперь, убрав его оттуда. Открой же нам, куда хочешь его послать и кем желаешь заместить?

5. – Пусть идет, – изрек Юпитер, – куда вам всем вздумается и угодно: к Орсам Англии или к Орсини [53] – Чезарини тож – Рима, если хотите пристроить его в хорошем городе и у места.

6. – По-моему, запереть ее в бернские подземелья, – сказала Юнона.

7. – Не злобствуй так, жена моя, – возразил Юпитер. – Пусть идет, куда знает, лишь бы опростала и освободила место, на которое, так как тут самый прекрасный трон, желаю посадить Истину; ибо туда не достанут когти злословия, там не отравит свинец зависти, не потопят сумерки заблуждения. Там пребудет Истина стойкой и крепкой, в безопасности от наводнений и бурь, там она станет надежным поводырем тех, кто блуждает по бурному греховному морю, сияя оттуда, как ясное и чистое зеркало созерцания.

Отец Сатурн молвил:

8. – А как поступить с Большой Медведицей? Предложи, Мом.

А тот ответил:

9. – Пусть идет старушка к молодой – компаньонкой, только смотрите, не сделалась бы сводницей. Случись так, в наказание отдадим ее какому-нибудь нищему. Пусть ходит себе с ней да показывает, катает на ней ребятишек и за лечение лихорадок и других хворей зарабатывает для нее и для себя средства к жизни.

Спрашивает Марс:

10. – А как быть с нашим Драконом, о Юпитер? [54]

11. – Пусть выскажется Мом, – возразил Отец.

12. – Это совсем бесполезный зверь. Он мертвый – лучше живого. Поэтому, если вы согласны, отправим его пастись в Испанию или на какой-нибудь из Оркадских островов. Только берегитесь, как бы он своим хвостом не наделал какой беды звездам и не уронил бы их в море.

Аполлон ответил:

13. – Не сомневайся, Мом, ибо я прикажу какой-нибудь Цирцее или Медее [55] вновь усыпить его теми же самыми стихами, какие, бывало, легко убаюкивали его, когда он был стражем золотых яблок, усыпить и в таком виде тихо-тихо перенести на землю. И, по-моему, незачем ему и умирать. Пусть себе идет, указывая всюду, где есть варварская красота, ибо золотые яблоки будут красота; дракон – гордость; Язон – любовник, а чарами, усыпляющими дракона, будет то, что

Такого сердца нет жестокого, какое б не склонилось

На предложенье, на любовь, на слезы,

На долгое искание и даже порой на плату богатую:

Столько хладного желанья нет, чтобы не загореться [56] .

Кем желаешь заместить его?

14. – Благоразумием, – ответил Юпитер. – Ему подобает быть рядом с Истиной, ибо последней ни управиться, ни двинуться, ни укрепиться нельзя без благоразумия, и только в тесном содружестве они смогут когда-нибудь добиться успеха и почета.

15. – Предусмотрительно! – изрекли боги.

А Марс вставил:

16. – Этот Цефей, будучи царем, не сумел своими руками увеличить данного ему судьбой царства. Ну, а теперь совсем не годится ему, разметавши руки и раскорячив ноги, занимать такую громадную площадь на небе.

17. – Так что ж, – молвил Юпитер, – не дать ли ему испить вод Леты, чтобы он забылся и, утратив память о своих земных и небесных владениях, возродился безногим и безруким животным?

18. – Быть посему! – согласились боги. – И да наследует ему София, ибо бедняжка тоже должна воспользоваться успехами и счастьем своей неразлучной подруги, Истины, с которой она всегда вместе делила все неудачи, скорби, обиды и труды. Кроме того, не знаю, без помощи Софии сумеет ли та добиться наград и почестей.

19. – Весьма охотно, боги, – сказал Юпитер, – уступаю и соглашаюсь с вами, ибо того хочет всякий порядок и разум, а всего более потому, что, думаю, вдали от своей столь любимой и избранной подруги Истина чувствовала бы себя плохо.

20. – А как быть, по-твоему, Мом, – спросила Диана, – с Волопасом, что в звездном уборе правит колесницею?

Мом ответил:

21. – Так как это и есть тот Аркас – плод безбожного чрева и благородного семени, который и по сейчас свидетельствует об ужасных тайнах великого нашего Отца, то его нужно удалить отсюда. Позаботьтесь же устроить это.

Аполлон предложил:

22. – Как сын Каллисто, пусть следует за матерью.

Диана прибавила:

23. – Как бывший охотник за медведями, пусть следует за матерью, лишь бы не повредил сзади ей шкуры.

Меркурий в свою очередь:

24. – И потому еще, что он, как вы видите, не знает другой дороги, пусть следует всегда за матерью, которая должна возвратиться в Еримантский лес [57] .

25. – Так будет лучше, – подтвердил и Юпитер, – а так как бедняжка была изнасилована, то я хочу возместить ей все убытки и, если это будет угодно Юноне, отослать ее туда в ее прежней красоте.

26. – С моим удовольствием, – сказала Юнона, – при условии, конечно, что вы вернете ей девственность, значит, и благоволение Дианы.

27. – Не станем больше говорить об этом, – сказал Юпитер, – рассмотрим лучше, кого посадить на место Волопаса.

После долгих и долгих споров Юпитер высказался так:

28. – Да будет там Закон, так как необходимо еще и ему быть на небе, ибо как сей Закон есть сын небесной и божественной мудрости, так оный другой Закон – сын земной мудрости, чрез которую эта небесная богиня разливает и сообщает блеск своего собственного света, шествуя чрез пустынные и уединенные места земли.

29. – Хорошо удумано, о Юпитер, – сказала Паллада, – ибо только тот Закон и праведен и хорош, у которого мать – София, а отец – Разум, да сыну и не пристало удаляться от матери. Пусть все устроится здесь, как угодно Юпитеру, дабы люди смотрели снизу и учились, как должно быть все устроено и у них.

30. – Затем следует место Северной Короны. Вся – из сапфира, пышно украшенная яркими алмазами, со своими 8 горящими карбункулами, по четыре в ряд, она представляет великолепнейшее зрелище. Так как она сделана внизу и снизу перенесена сюда, то, по-моему, ее стоит преподнести какому-нибудь героическому князю, который был бы ее достоин. Пусть же решит наш Отец, кто больше заслуживает такого подарка.

31. – Да пребудет на небе, – изрек Юпитер, – и ждет, пока ею наградят будущую непобедимую десницу того, кто огнем и мечом возвратит столь вожделенный мир несчастной и бедной Европе, низринув вождей этого – лютейшего Лернейской гидры – чудовища, что, распространяя роковой яд многообразных ересей [58] , с исполинскою быстротой ползет во все страны Европы по всем ее венам.

Мом прибавил:

32. – Будет с него, если только уничтожить эту ленивую клику педантов, которые, не творя добрых дел согласно божественному закону, считают себя и хотят считаться людьми религиозными и угодными богам и говорят: творить добро – добро, делать зло – зло, однако приближаются к богу и угождают ему вовсе не тем добром, что делается, или тем злом, что не делается, но надеждой и верой согласно их катехизису. Судите сами, боги, было ли когда более бесстыдное злодейство: его не видят лишь те, кто ничего не видит.

33. – Уж подлинно, – сказал Меркурий, – кто не знает никакого заблуждения, тот не знает и этого, от него же родятся все прочие. Если бы Юпитер сам и все мы вместе предложили такой завет людям, то мы стали бы хуже смерти, ибо, нисколько не заботясь о человеческом обществе, действовали б только ради своего тщеславия.

34. – Всего хуже то, – сказал Мом, – что они порочат нас, выдавая все это за установления свыше, и вместе с тем проклинают наши плодотворные дела, называя их недостатками и пороками. И, между тем, как никто не делает для них, и сами они, ни для кого ничего не делая (ибо все их дело – злословить дела), несмотря на то живут делами тех, кто работал вовсе не для них, кто для других основывал храмы, часовни, гостиницы, госпитали, коллегии и университеты – значит, открыто действуют, как воры и присвоители чужого добра, наследственного добра тех, что, если и не так совершенны и не так добры, как им должно быть, все же не сделались настолько безнравственными и опасными для мира, как они. Напротив – весьма необходимы государству, сведущи в умозрительных науках, строгой нравственности, с неустанным усердием и заботой помогают друг другу и поддерживают общежитие (ради коего установлены все законы), так как добрым людям обещают награду, а злым – грозят наказанием. А те, заявляя, что всемерно заботятся о вещах невидимых, коих ни сами, ни прочие не в силах постигнуть, говорят, будто все зависит только от предопределенной каждому судьбы да каких-то внутренних озарений и фантазий, коими якобы всего более услаждаются боги.