Изгнание торжествующего зверя - Джордано Бруно

Вот, о боги, наши дела, отборные наши рукоделья, коими прославили мы себя на небесах. Не правда ли, как мало они отличаются от тех игрушек, что обычно устраивают дети, когда, стремясь подражать старшим, торгуют грязью, сучками и соломинками. Разве, по-вашему, не наш долг – указать смысл и отдать отчет во всем этом? Разве вы не убеждены, что нас одинаково будут уличать, допрашивать, судить и осуждать за наши праздные дела, как за наши праздные слова?

Богиня Справедливости, богиня Умеренности, богиня Постоянства, богиня Щедрости, богиня Терпения, богиня Истины, богиня Знания, богиня Мнемозина, богиня София и все прочие богини и боги изгнаны не только с неба, но и с земли, а вместо них в пышных дворцах, воздвигнутых для их местопребывания высоким Провидением, теперь находятся дельфины, козы, коршуны, змеи и прочая грязь, легкомыслие, причуды и глупости.

Если нам кажется это неудобным и нас грызет и упрекает совесть за то добро, какое мы не сумели сделать, то насколько более – вы должны в этом согласиться со мной – заслужили мы наказания и осуждения за те тяжелейшие злодейства и преступления, совершив которые, мы не только не раскаялись, не только не искупили их, но, мало того, в честь их торжественно справили триумфы и воздвигли их, как трофеи, не на каком-нибудь жертвеннике, тленном и разрушаемом, не в земном храме, но на небе и вечных звездах. Можно терпеть, о боги, и можно легко отпускать грехи немощи и малорассудительного легкомыслия, но какое милосердие и снисхождение таким грешникам, кои, будучи поставлены блюсти справедливость и воздавать за преступнейшие прегрешения, совершают сами еще большие, так как чествуют, награждают и возносят на небеса преступления вместе с преступниками?

За какое великое и доблестное деяние получил Персей [41] 26 звезд? За то, что, в сандалиях и с хрустальным щитом-невидимкою, он, подслуживаясь раздраженной Минерве, умертвил спящих Горгон и принес ей в подарок голову Медузы [42] . И мало его одного – понадобилось на долгую и славную память посадить сюда еще с 23 звездами жену его Андромеду, да еще с 13 звездами зятя Цефея, что предал свою невинную дочь поцелуям морского чудовища из-за Нептунова каприза, так как тот рассердился на ее мать Кассиопею, зачем она считала себя красивее Нереид. Поэтому и мать можно видеть тут же сидящей на троне, который украшен 13 звездами, на границах Полярного круга.

А этого отца златорунных ягнят [43] кто заставил танцевать на равноденственной точке, с его 18 звездами, не считая тех, что около? Уже не для того ли он там, чтобы свидетельствовать о дурашливости и неряшестве царя Колхиды, о бесстыдстве Медеи, о похотливой разнузданности Язона и о несправедливом провидении всех нас? Эти два юноши, следующие в Зодиаке за Быком [44] , со своими 18 звездами, не считая неясных семи около, чему хорошему или доброму могут научить, если не взаимной любви меж двумя подростками? За что это одарен 21 звездой Скорпион, не считая восьми в клешнях и трех неясных? В награду за убийство, которое по зависти и легкомыслию устроила Диана, заставившая Скорпиона убить своего соперника, охотника Ориона. Хирон [45] со своим зверем получил, как вы хорошо знаете, 66 звезд в южных широтах неба за то, что был воспитателем сына, рожденного от кровосмешения между Пелеем и Фетидой.

Знаете вы, что венец Ариадны [46] , в котором блестят 8 звезд и который сияет перед грудью Волопаса и кольцами Змеи, там единственно ради вечного воспоминания о беспорядочной любви отца Либера [47] , который сошелся с дочерью критского царя, отвергнутой насильником Тезеем.

Этот Лев, с василиском в сердце, ради чего получил здесь рядом с Раком область в 35 звезд? Не затем ли, чтоб быть вместе со своим соратником и сорабом гневной Юноны? Не приспособила ли она этого Льва к опустошению Клеонской страны, пока он не дождался себе на голову прибытия мужественного Алькида?

Говоря по правде, кажется мне неудобным, чтоб непобедимый Геркулес, мой трудолюбивый сын, занимал это место, несмотря на то, что своими многочисленными подвигами, казалось, он заслужил его больше всех и что со своей львиной шкурой и палицей он как бы защищает свои 28 звезд; все же не годится ему быть тут, ибо отсюда он свидетельствует пред очами справедливости об оскорблении, какое я нанес брачным узам своей Юноны – я и моя любовница Мегара [48] , мать Геркулеса.

Корабль Арго [49] со своими 45 яркими звездами, что вбиты в него, – не для того ли там в обширном поле, соседнем с Антарктическим полярным кругом, чтоб увековечить великую ошибку мудрой Минервы, создавшей вместе с ним первых пиратов, так что и на море, как и на земле, появились проворные разбойники?

И, возвращаясь снова туда, где протянулся небесный пояс, почему это Бык получил 32 ясные звезды у начала Зодиака, не считая той, что на кончике северного рога, и 11 других, называемых тусклыми? Да потому, что есть такой Юпитер, – о, горе мне! – который похитил дочь у Агенора, сестру у Кадма [50] . Что это за Орел, завладевший на небесной тверди атриумом в 15 звезд по ту сторону Стрельца к полюсу? Увы! Есть такой Юпитер, что справляет там торжество похищения Ганимеда и своей победной пламенной любви.

Эта Медведица, эта Медведица, о, боги, почему она в самой лучшей, в самой красивой части неба, почему поставлена здесь, как бы на некоей высокой башне, как бы на самой открытой площади и для самого славного зрелища, какое может представиться во вселенной нашим очам? Неужели затем, чтобы не было очей, которые бы не видели, какой пожар охватил Отца богов после земного пожара из-за колесницы Фаэтона в тот самый миг, как я ходил, осматривая разрушительные следы огня, исправлял все, вызывая реки, с испуга разбежавшиеся по пещерам, когда я только что занялся своей любимой страной Аркадией, – вдруг другой огонь зажегся у меня в груди от блеска девичьего лица Нонакрины [51] , вошел в меня через очи, сжал сердце, разгорячил кости и проник в самый мозг костей, так что ничем – ни водой, ни зельем – нельзя было помочь мне и охладить мой огонь. В этом огне была стрела, что пронзила мне сердце, цепь, что сковала мою душу, и коготь, что зацепил меня и отдал на добычу ее красоте. Я совершил безбожное насилие, я опозорил подругу Дианы и оскорбил мою преданнейшую супругу. Когда же она обратила ту, из-за которой в избытке своих чувств я нарушил верность, и представила мне ее в образе и под видом Медведицы, то я не только не почувствовал ужаса перед ее отвратительным видом, наоборот, это самое чудище показалось мне настолько красивым и даже так понравилось, что мне захотелось вознести на самое высокое и великолепное место небесного свода ее живое изображение; вознести этот грех, эту гадость, это ужасное пятно, которое из брезгливости страшится омыть вода Океана, которое Фетида не допускает до себя из боязни заразить свои воды, которому Диана запретила вход в свою пустынь, страшась, как бы не осквернить своей святой коллегии, и, по той же самой причине, не хотят принимать речные Нереиды и Нимфы. Я, несчастный грешник, исповедую свою вину, исповедую свою тягчайшую вину перед беспорочной, совершеннейшей справедливостью и каюсь, что до сих пор я очень много грешил и дурным своим примером еще и вам давал полное разрешение и право делать то же самое; вместе с тем исповедую, что достойно я вкупе с вами навлек на себя негодование судьбы, которая нас за все это не хочет уже признавать богами, а за то, что мы уступили небо разной земной сволочи, попустила разрушить наши храмы, изображения и статуи, какие были у нас на земле, да по заслугам изгнаны будут с неба те, что недостойно вознесли на небо все позорное и низкое.

Увы мне, боги, что делаем? Что думаем? Чего медлим? Мы согрешили, мы упорствуем в своих заблуждениях, и вот идет возмездие, идет, увеличиваясь вместе с заблуждением. Позаботимся же, позаботимся о нашем деле, ибо если судьба отказала нам в невозможности падать, то она же дала нам возможность подняться; если мы так легко сумели упасть, то так же легко снова встанем на ноги. От этого наказания, к коему привели нас наши грехи, и худшего, могущего постигнуть нас, мы можем без труда избавиться путем раскаяния, которое зависит от нас самих. Мы связаны узами прегрешений, но руки милосердия разрешат нас. Да поднимет нас наша серьезность оттуда, куда уронило нас наше легкомыслие. Вернемся к справедливости, ибо, отдалившись от нее, мы отдалились от самих себя, так что мы уже более не боги, мы не есть мы. Возвратимся же к ней, если хотим возвратиться к себе самим. Порядок и способ нашего исправления такой: прежде всего сбросим со своих плеч тяжелое бремя грехов – нашу обузу; откинем с очей наших завесу непредусмотрительности – нашу помеху; освободим сердце от самолюбивых чувств – нашей задержки; откинем от себя тщетные мысли – нашу тяготу; начнем ревностно разрушать орудие заблуждений и здания развратности, заслоняющие улицы и препятствующие пути; разобьем и уничтожим, насколько возможно, все триумфы и трофеи своих неблаговидных деяний, да ясно станет справедливому суду наше искреннее раскаяние в совершенных грехах. Горе! Горе! О боги, сбросим с неба эти маски, статуи, фигуры, изображения, картины, процессии и истории нашей жадности, страстности, похищений, злобы, обид и позора. Долой, долой эту темную и мрачную ночь наших заблуждений, ибо прекрасная заря нового дня справедливости зовет нас; приготовимся встретить восходящее солнце, да не застанет оно нас такими, каковы мы теперь. Надо очиститься и стать прекрасными, нужно омыться и очиститься не только нам самим, но и нашим домам и нашим кровлям; очистим и внутреннее наше, и внешнее. Очистим, говорю я, разберемся прежде всего на небе, которое мысленно внутри нас есть, а затем уже в этом чувственном мире, который телесно представляется нашим очам.