Колыванский муж - Николай Лесков

- Ну да, да, да!.. Как же!.. Он здесь, был здесь... здесь.

Андрей Васильевич говорил так же ласково и мягко или даже еще мягче, и теперь он даже одет был во все самое мякенькое.

- "Был", - а где же он теперь?

- Он умер, но умер здесь. Ведь здесь его семейство, и здесь его похоронили. Перст Божий! Аврора ему поставила очень хороший памятник на большом кладбище. Вы можете видеть. У них реестр. Спросите: "где контр-адмирал Сипачев", - сейчас укажут.

- А он уже был контр-адмирал?

- Как же! Как же!.. Разумеется, чин дали к отставке. Прекрасно сделал кругосветное плавание и прекрасно кончил весь круг своей жизни. Аврора получает пенсию и много пишет сама на фарфоре. "W" и "R" внутри буквы "А" это ее монограмма. Ей очень хорошо платят, но у нее ведь немало детей. Старшая дочь уже помогает Авроре.

- Позвольте, - говорю, - я не все понимаю: сколько помню, имя его жены - Лина.

- Ах, вы еще про ту старину! Лина давно умерла, и мать ее, баронесса, сестра моя, тоже умерла. А когда Лина умирала, она взяла мужа за руку и сказала: "Ты не плачь, я не боюсь умереть, я боюсь только за тебя и детей. А чтобы я не боялась отойти к Богу с покойной душой, дай мне слово непременно жениться на Авроре". И он, чтобы не огорчать кроткую Лину, дал ей это слово. Тогда она позвала Аврору и сказала: "Облегчи мне уход мой отсюда: подай ему руку и сохрани его и моих детей". И Аврора подала ему руку. Все так и сделалось, как просила Лина. Но вы знаете, там... у нас это было нельзя, потому что, когда он еще не был христианином, он был два раза женат, Лина была его третья жена, и хотя один брак его совсем не был браком, но тем не менее ему жениться на Авроре было невозможно. Тогда Аврора сказала: "Пойдем отсюда", и они продали все там, и пришли сюда, и купили все здесь. Их благословил пастор, у них миленький дом, сад, и мастерская, и печь для фарфора. Перевели сюда его пенсию, и после того, когда Аврора стала его женою, у них было три дочери, и все одна другой лучше. Они прожили в счастье одиннадцать лет. Мне стало скучно, и Аврора мне написала: "Onkel, приезжай и ты", и я у них жил и живу. Теперь я и совсем остался здесь, при них, потому что один я только мужчина. Надо всегда быть готовым в помощь друг другу, и перст Божий мне так указал.

- А где же его сыновья? Ведь им, я думаю, надо отбывать воинскую повинность в России?

Барон покривился и сказал:

- Нет, им, я думаю, это не надо. Они ведь совсем... Все ихнее теперь здесь... И мать - эта Tante Aurora. Она ведь их воспитала и очень их любит, и они ее любят, а Аврора Россию не любит.

- Да за что она ее так - не любит? Адмирал пожал недоуменно плечами и молвил:

- Наверно не знаю, но думаю так, что... Аврора ведь очень определенная... и она боится всего неопределенного. Мать... и детей любит, а там выходит все... что-то неопределенное.

Иван Никитич погребен в Дрездене не на русском кладбище; он, как бычок, окончательно отмахнул головою и от Москвы, и от Калуги, и кончил свой курс немцем.

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые - "Книжки Недели", 1888, Л 12.

Действие рассказа, видимо, не случайно приурочено к 1869 - 1870 гг. Именно в это время (точнее, летом 1870 г.) Лесков впервые сталкивается с оскорбительными для русского человека проявлениями немецкого национализма и шовинизма в Ревеле (А. Лесков. Жизнь Николая Лескова, т. 1, с. 324 - 325). Столкновение запоминается Лескову на всю жизнь. В дальнейшем благодаря частым посещениям Прибалтики писателю неоднократно приходится наблюдать явления подобного рода, и в его сознании прочно утверждается враждебное отношение к немецким баронам-остзейцам и к правящим классам Германии вообще, выказывавшим в отношении других народов дух нетерпимости и насилия. В публицистике и художественном творчестве Лескова, хронологически предваряющих рассказ "Колыванский муж", эта вражда проступает явственно (см., например, статью Лескова "Законные вреды" и рассказы "Железная воля" и "Александрит"). В "Колыванском муже" она завуалирована шутливой формой повествования, но, по существу, остается той же. Немецким характерам, с железной педантичностью и настойчивостью проводящим в жизнь идею своей национальной исключительности и превосходства, Лесков противопоставляет тип русского человека, горячего, непосредственного и непоследовательного, привлекающего к себе симпатии даже своими недостатками, но не отдает предпочтения и ему. Такой подход к герою усугублялся его особой оценкой политической обстановки в Прибалтике. Наряду с немецким национализмом писателю были, пожалуй, не менее чужды бестактные, а подчас и грубые действия русских обрусителей края, а также в некоторых случаях солидаризировавшихся с ними славянофилов типа Ю. Ф. Самарина и И. С. Аксакова. Рассказ недаром пестрит ироническими характеристиками патриотизма славянофилов. В статье "Русские деятели в остзейском крае", касаясь вопроса о сосуществовании различных национальных стихий в прибалтийских странах и поведения царской администрации, Лесков писал: "Правитель... обязан заботиться, чтобы всякий племенной антагонизм смешанного населения не усиливался, а сглаживался и чтобы все равно чувствовали справедливость в беспристрастии правящей власти. Думается, что равное для всех внимание и справедливость были бы гораздо нужнее и полезнее, чем обнаружение тех или других племенных "предпочтений". История русской администрации в остзейском крае имеет немало доказательств, что предпочтения как в ту, так и в другую сторону приносили гораздо более вреда, чем пользы" ("Исторический вестник", 1883, ноябрь, стр. 257).

Изображенная Лесковым комическая история превращения русских детей в немцев (по закону дети от смешанных браков православных с лицами других вероисповеданий должны были быть крещены в православие) была, очевидно, типичным явлением в жизни остзейского края. Во всяком случае, задолго до написания "Колыванского мужа" тема его уже затрагивалась в русской периодической печати. Так, например, в статье "Отзыв рижского петропавловского братчика о мнимовероисповедном вопросе в прибалтийских губерниях" читаем: "Даже уступки со стороны православной церкви не укрощают, а только поощряют врагов русского православия еще к большей заносчивости. При совершении в прибалтийских губерниях браков между православными и протестантами отменено требовать подписки о воспитании в православной вере детей, имеющих родиться от сих браков. Теперь многие пасторы, как выше сказано, стали крестить чрез своих агентов не только таких детей, но даже и тех, у коих оба родителя православные. Слыша и видя все это, мы, русские, сокрушаемся и чувствуем, что в обидах, чинимых православию, выражается неприязнь не к православию только, но и к нам, к русскому народу, к русскому имени вообще, и от кого же? От людей, осыпанных и осыпаемых благодеяниями русского правительства!" ("Москва", 1867, Л 58).

Стр. 354. Колывань - старое русское название Ревеля (теперь Таллин).

...когда там губернаторствовал М. Н. Галкин-Врасский... Галкин-Врасский (1834 - 1916) был эстляндским губернатором с конца 1868 по 1870 г. В дальнейшем - саратовский губернатор, начальник главного тюремного управления, член Государственного совета, статс-секретарь Николая II. В статье "Русские деятели в остзейском крае" Лесков называет Галкина-Врасского в числе лиц, "которые здесь [в остзейском крае] носились с своими русскими симпатиями и... тоже добра не сделали" ("Исторический вестник", 1883, ноябрь, стр. 257).

...бывшего петербургского генерал-губернатора, князя Суворова... Суворов А. А. (1804 - 1882), внук полководца, генерал; петербургский генерал-губернатор с 1861 по 1866 г.

Стр. 355. Ланские - русский графский и дворянский род. Ланской С. С. (1787 - 1862) с 1850 г. был членом Государственного совета, а с 1855 по 1861 г. - министром внутренних дел.

...до вице-губернатора Поливанова... - Поливанов В. П. (ум. в 1889 г.) - бывший вице-губернатор и затем губернатор Эстляндской губернии.

Феодор Знаменский (ум. до 1883 г.) - настоятель Ревельского собора.

...немецкими баронами, имевшими основание особенно любить и уважать ее брата... - А. А. Суворов (см. выше) в 1848 г. был назначен эстляндским генерал-губернатором. В своей статье "Русские деятели в остзейском крае" Лесков писал, что это назначение "надо считать несчастием для русских... Суворов обнаруживал предпочтение немцам, и это было дурно" ("Исторический вестник", 1883, ноябрь, стр. 257).

Стр. 357. Anku dranku... - бессмысленное сочетание звуков типа детской считалки.

Стр. 358. ...розовый колпачок, придававший ее легкой и грациозной фигуре что-то фригийское. - Фригийский колпак, головной убор фригийцев. Во время Французской буржуазной революции фригийский колпак считался эмблемой освобождения и послужил образцом для шапочки якобинцев.

Стр. 367. Он с Киреевскими, с Аксаковыми - со всеми знаком. - Братья Киреевские, Иван Васильевич (1806 - 1856) и Петр Васильевич (1808 - 1856), братья Аксаковы, Константин Сергеевич (1817 - 1860) и Иван Сергеевич (1823 1886) - виднейшие представители славянофильства.