Византийский айфон - Дмитрий Шерстенников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
36
Император, кажется, понимал по-итальянски. Пристально посмотрев на меня, он ничего не сказал, опустил меч и, прикрыв глаза от солнца ладонью, припал к узкому окну наружу. Оторвался и молча посмотрел на меня. Не зная, чего он от меня ждёт, я посмотрел в соседнюю бойницу. Я мало что увидел: кусок какого-то дворика, залитого солнцем, в отдалении — нескольких турок, сидящих на земле. Было тихо, лениво шелестел ветер в деревьях, слышались крики чаек. «Айма», — неожиданно прозвучало сзади совсем близко. Я выругался по-русски и обернулся. Император стоял за моей спиной, выставив вперёд меч. Видимо, он вышел из углубления в стене. Черные глаза смотрели пристально, на смуглом лице была неприязненная улыбка. Мне показалось, что в таком настроении ему ничего не стоит ткнуть меня мечом. Не хватало, чтобы меня убил "свой", грек. Я не стал пускаться в сложные объяснения, чтобы не разозлить вооружённого человека в день, когда кровь льётся, как вода. Я сказал по-итальянски, что я русский, что меня чуть не убили, что я бежал от турок.
«Турки», — пожал я плечами, обернувшись к императору. Я боялся надолго выпускать его меч из поля зрения. Меч был опущен, император никак не отреагировал. Он менялся на глазах: стал терять энергию, сутулиться. Глаза его потухли, лицо стало мрачным, постарело. Стало видно, что ему лет пятьдесят.
«Мы в ловушке», — напомнил я, показав на уходящий вниз темный коридор с кровавой капелью.
Император продолжал молчать, погружаясь в свои мысли. Если у меня и была надежда, что он знает куда идёт, и я спасусь, следуя за ним, то она исчезла. Император, как будто готовясь к смерти, сел на пол, положил рядом меч и закрыл глаза.
37
Итак, ждать спасения мне было неоткуда. Мы были в захваченном городе, нас ожидала смерть или рабство. Долго ли мы сможем отсиживаться в этом тупике? Рано или поздно Аркадий приведет турок. Один раз мне даже показалось, что я слышу плеск шагов по луже. Но никто не шёл: видимо, трудно было убедить турок бросить своих пленников и ловить беглецов в подземелье.
От нечего делать я опять посмотрел в бойницу: беззаботно сидевшие турки, поднялись на ноги и, торопливо отряхиваясь, и оглядываясь, быстро ушли из поля зрения.
«Турки уходят», — мне показалось, что мы можем безопасно выйти, я не задумался, о том, что за сила могла так легко прогнать разбойничающих солдат. Эта сила не заставила себя ждать — запертая дверь дернулась и, после нескольких негромких фраз на турецком, затряслась под чьими-то ударами. Удары становились слаженнее и мощнее, дверь должна была вот-вот рухнуть. Император вновь ожил и вскочил с мечом в руках.
Вдруг удары прекратились, гнусавый голос приказал что-то по-турецки. Шум у двери затих, послышались удаляющиеся шаги. Я осознал, что в течение этих долгих секунд я стоял, вжавшись спиной в стену и поджав живот.
Император по-товарищески улыбнулся мне. Впервые, он внимательно посмотрел на меня.
«Ты странно одет. Откуда ты?» — спросил он.
«Я русский, — повторил я. — я из России, из Москвы»
«Ты похож на боярина. Ты посол моего брата?… — тут Император сделал видимое усилие, пытаясь вспомнить. — …посол моего брата Granduca Василия?»
Я не помнил, царя с таким именем, но зато вспомнил обидный анекдот про посла Вышату.
«Я не посол, я простой человек, художник», — гордо ответил я.
Снаружи раздались голоса — император подскочил к бойнице и жадно выглянул в неё. Голоса затихли. «Giannizzero», — произнёс император, припав к окну. Оторвавшись, он продолжил расспрашивать: «Давно ты приехал в Констатинополь?»
«Вчера», — честно ответил я.
«Вчера?! Но как ты проник в город? На «San Marco»?» — он подумал, что я приплыл на вчерашней венецианской галере. Что ж, зачем мне было скрывать!? Понимая, какой ящик Пандоры открываю, я торжественно объявил, что перенесся из далекого будущего (trasferito dal futuro).
Сначала, император пропустил эти слова мимо ушей, потом переспросил. Наконец, он насмешливо посмотрел на меня: «Из далёкого будущего? Но как же Конец Света, Страшный суд!?»
Император сделался очень серьёзен и потребовал, чтобы я поклялся хранить в тайне, то что он сейчас мне расскажет. Волнуясь, я поклялся: сейчас он откроет план спасения правящей верхушки, я не умру!
«Открою тебе тайну, — смотря мне в глаза, сказал он. — Через 71 год будет потоп, всё живое исчезнет. Парижские евреи рассчитали и сообщили Папе год потопа. Епископ Леонард сообщил мне это. Это государственная тайна»
«Ты не мог знать об этом», — он мягко улыбнулся над тем, что я «trasferito dal futuro», как над наивной ложью ребенка. «Что же тогда будет с миром через 600 лет?» — вздохнул император с выражением, что нас-то это мало касается, мы не доживем ни до Страшного суда, ни даже до завтра. Он потерял интерес ко мне, как к путешественнику во времени, и снова замолчал, погрузившись в свои мысли.
Если император думал о судьбах Византии и готовился к смерти, то я умирать не собирался. Я бесцеремонно спросил: «Где мы сейчас? Что там? (я показал наружу)»
«Мы около Софии», — с трудом выдавил из себя император.
«А зачем вы бежали сюда? Как вы думали спастись?» — продолжал я мучить его.
Император гордо скрестил руки на груди, посмотрев мне в глаза. Потом что-то изменилось в его лице, он вздохнул последний раз и рассказал мне следующее:
«Вчера, когда султан начал большой штурм, было ясно, что скорее всего город падет. Стены едва держались после двух месяцев ежедневного пушечного обстрела. Людей было мало и они устали. Мы бы не выдержали атаку, даже если бы Джованни вчера не ранили и генуэзцы остались бы на стенах»
Он помолчал и продолжил: «У меня есть два близких друга — Георгиос и Лука. Вчера, перед тем как ехать к воротам Романа, я договорился с ними. Если станет ясно, что город пал, мы встретимся в Софию и умрем вместе, защищая ее» Император надолго замолчал. Как бы отвечая ему, в тишине редкие капли звонко шлепали о каменный пол. «Но, видно, я опоздал», — закончил император. Я понял, что император не поможет мне спастись.
38
В этот момент из глубины подземного хода послышались шаги и голоса, теперь уже не было сомнений, что погоня близко. Мы переглянулись: через минуту в этом тупике нас убьют. Я стал всматриваться вниз по коридору, кто же появится. У меня задрожала коленка. Император спокойно обратился ко мне:
