Создатель иллюзий. Начало (СИ) - "Rayko"

— Что, даже не спросишь, что здесь произошло? — енот изобразил на морде самую плотоядную улыбку, какую только мог.

Лис осознал, что дал промашку, осекся и тут же прекратил поток словесного поноса, испуганно уставившись на своих постояльцев. Жуткого вида кошка пугала его до усрачки, но Ловец… Лис знал много историй про наемников Безликого Трибунала и, что примечательно, ни одной хорошей.

— Расскажи-ка мне, дружок, с чего это ты вдруг стал работать под обезьянами? Их земля — порт и портовые склады. К центру они отношения не имеют, долю свою отсюда не берут.

— Господин Ловец! У меня дети, понимаете, у меня маленькие…

— Заткнись. Я сейчас не родословной твоей интересовался. Мне насрать на количество твоего помета, равно как и на его дальнейшую судьбу. По закону Безликого Трибунала, — подошел к нему енот и сорвал с шеи лиса амулет со связь-кристаллом, — мне нечего тебе предъявить. Заказчик моего устранения не ты, а Дарг. К нему и вопросы…

Лис просиял от радости, понимая, что его немедленная мучительная кончина откладывается; видения с мрачными коридорами и пыточными подвалами Безликого Трибунала, которые он уже успел себе со страху нафантазировать, немного померкли.

— Но! — продолжил енот, — Кое-кто, с кем я здесь собирался встретиться, очень не обрадуется, что члены конкурирующей группировки срывают ему встречу. И делают это самым наглым образом, подсылая своих наемных убийц на нейтральную территорию. Это ошибка, которая обойдется Даргу очень дорого. И этот кое-кто хвостатый, имеет достаточно ребят в подчинении, чтоб спросить за косяк как с Дарга, так и с тебя… животное!

Радостно-дурацкое выражение на морде лиса застыло фарфоровой маской, которая вдруг треснула под напором выступающего на ней панического ужаса.

— Котолаки? Здесь? Господин Канарис собирался с вами встретиться? Но как… Они же… это же центр, он не принадлежит никому! Господин Канарис! Я… мне…

Карачун заулыбался про себя:

"Канарис, значит. Надо же как все легко оказалось. Значит конкурирующей бандой рулит некий Канарис? Они и правда враждуют. Что ж, сделаем выводы."

Лис заметался в своем углу, отчаянно просчитывая все варианты выхода из сложившийся ситуации. Ни Ловец, ни его жуткая кошка больше не казались ему важной проблемой. Канарис! Перспектива попасть в немилость к главарю городской банды котолаков, держащих в ужасе все пригороды пугала его куда больше.

— Исчезни с глаз моих, падаль! — грозно сказал енот и отошел в сторону, открывая для лиса путь к отступлению. Пнув под зад пробегающего мимо лиса, он закрыл дверь, и швырнул материализовавшемуся Рейсу цепочку с кристаллом.

— Не хочешь мне ничего объяснить?

— Это связь-кристалл. Правда бесполезный и дешевый; настроен только на одного абонента. Скорее всего на кого-то из банды обезьян, кто собирает информацию от стукачей. Сомневаюсь я, что их босс лично выслушивает нытье сексотов.

— Я не об этом, черт тебя возьми! — гневно вскочил Рейс, — Что за хрень тут происходит? Кто такой этот Канарис, и что у тебя с ним за дела?

— А я знаю, мой кожаный друг? Видать какой-то глава здешней шпаны, или типа того. Если верить лису, он не дружит с мартышками. И предвосхищая твой следующий вопрос, сразу отвечу: не знаю я, какого хрена Даргу нужна моя шкура. Нужно набрать еще что-нибудь пожрать… А местными терками пусть местные же бандюки сами и занимаются!

С этими словами Карачун снова подошел к окну и аккуратно приоткрыл штору. Енот выглянул как раз в тот момент, когда перепуганный хозяин таверны, озираясь и пригибаясь к земле от страха, выскочил из собственного заведения и побежал в сторону портовых районов. Когда лис отошел от таверны метров примерно на сто, следящий из дома напротив котолак проглотил наживку, исчезнув со своего наблюдательного пункта, и вновь обнаружившись бесплотной тенью на крыше дома чуть в стороне, по ходу движения лиса.

— Вон, видел? Сексотить побежал… Какой, однако, исполнительный стукачек. Пойдем, покуда на его кухне пороемся.

— В смысле? Нужно же уходить!!! — Рэйс уже метался по комнате, собирая немногочисленные вещи.

— А смысл? Они уже знают где мы; найти нас еще раз — как чихнуть. Это их город, так что сидим на жопе ровно и ждем дальнейшего развития событий. Как говорил мой наставник по оперативно-розыскному делу "Не суетись под клиентом. Клиент потеет и соскальзывает."

И донельзя довольный собой енот потопал на запахи кухни.

Глава 4

Лучше гипс и кроватка, чем гранит и оградка…

— Как любил говорить мой папенька… — огромный самец гориллы перестал нервно нарезать круги по ковру своего кабинета, и остановился напротив мини-бара, — А че он там говорил? Вот черт… забыл. Говорил… говорил… говорил… Сука!

Горилла взревел от ярости и со злостью запустил в стену, только что откупоренную бутылку виски.

— Да он вечно только говорил и говорил! Нихрена толку с твоих разговоров, папуля! Ты подох! И твои разговоры подохли вместе с тобой! Что толку от твоих пустых слов? Деньги имеют вес! Деньги и оружие, а не бредни старого примата!

Дверь слегка приоткрылась, и в проеме показалась рожа верзилы-охранника, половина морды которого стремительно заплывала сочным фингалом. Встретившись глазами с бешеным взглядом хозяина, подчиненный икнул от страха, и мгновенно скрылся за дверью. Босс сегодня был не в духе, от чего морды ближайших подручных расцвели синяками различной степени свежести, и их пасти лишились нескольких зубов. А самые хилые приматы, сипло дышали, бережно схватившись за поломанные ребра. Едва появившись в офисе, Дарг, как лавина прошелся до своего кабинета, раздавая удары подвернувшимся под лапу, праздно шатающимся сотрудникам.

В данный момент, глава портовых "докеров" испытывал совершенно новые для себя ощущения. Лапы стали ватными, сердце в груди стучало с перебоями, а мысли в лобастой голове путались.

"Что со мной? Страх? Какой еще, сука, страх?!!"

Горилла с размаху влепил обоими кулаками по столешнице, и монументальный дубовый стол, не выдержав такого издевательства, переломился на две части. В этот раз на звуки погрома никто не появился.

Дарг-горилла, одиозный и жутковатый главарь сильнейшей в городе, по его мнению, группировки "портовых", всегда и везде кичился своим статусом босса. Недавно развешанные магистратом города листовки с объявленной наградой за его голову, для него, мнившего себя вершиной криминальной пищевой цепочки Паргота, стали материальным доказательством его высокого положения. В тавернах и ресторациях он намеренно садился только за те столики, над которыми висели розыскные листовки. Выбираясь по делам в центр города, он купался в лучах славы, позируя на фоне доски разыскиваемых преступников и издевательски отправляя коробочки с печеньем в отделения городской жандармерии. Он побывал даже в магистрате города, нагло явившись туда с десятком головорезов, и пригрозив городскому клирику, что кастрирует его детей, если сумма вознаграждения за его голову не будет на сотню шав выше, чем цена за голову Канариса.

— Мерзкая деревенщина, хвостатые ублюдки! — зацепившись мыслью за имя ненавистного конкурента, Дарг негодующе принялся колотить кулаками по стене кабинета, — Мнят себя головорезами, говноеды! Козопасы вонючие! Как только решу свои проблемы, соберу ребят и посажу всю вашу шоблу на колья! Будете вечно на них корчиться!

Дарг чувствовал себя королем этого мира. До сегодняшнего дня. Пока стукач с западных ворот не доложил по амулету новость. Слишком невероятную по своей нелепости новость: "В город прибыл Ловец. Причем не просто рядовой исполнитель, а один из Первой Сотни."

"Первая сотня! Мерзкие твари, еще помнящие времена зарождения Обезличивания!"

Дарг не любил думать. Предпочитая ужасающую физическую мощь и помощь соплеменников, он привык решать проблемы быстро, жестко и кроваво. А значит эффективно. Сопоставив слова "Ловец" и "награда за голову", которую он сам же и взвинтил на целую сотню, он пришел к самому логичному, на его взгляд, решению. Был привлечен проверенный наемник со стороны, и захват ловчего мага Трибунала стал делом решенным. И того котолака, что был с ним, естественно, тоже. Специалист должен был отследить Ловца и таверну, где тот остановился, и закрыть вопрос единственно возможным способом — захватить поганцев живьем. Их ждало существование в очень глубоком подвале. Навечно.