Дело о пеликанах - Джон Гришем

Судья Бен Сьюроу, шестидесяти восьми лет, был озабочен не столько похоронами, как проблемой поимки убийц. Он был федеральным обвинителем в Миннесоте, и, согласно его теории, подозреваемые подразделялись на две группы: те, кто действовал из ненависти и мести, и те, кто пытался повлиять на будущие решения. Он проинструктировал своих сотрудников, как начать поиски. Сьюроу расхаживал взад-вперед по комнате.

— У нас двадцать семь служащих и семь судей, — сказал он, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности. — Очевидно, что мы много не сделаем за следующие пару недель и все решения по ближайшим делам должны быть отложены до тех пор, пока у нас не будет полного состава суда. Это может занять несколько месяцев. Я предлагаю нашим сотрудникам заняться работой по выяснению всего, связанного с убийствами.

— Мы не полиция, — настойчиво произнес Мэннинг.

— Можем мы, по крайней мере, дождаться похорон, прежде чем начнем игру с Диком Трейси? — сказал Мак-Дауэлл, не поворачиваясь лицом к присутствующим.

Сьюроу, как обычно, не обращал на них внимания.

— Я возглавлю работу. Выделите мне двух сотрудников на пару недель, и, мне кажется, мы сможем составить небольшой список основных подозреваемых.

— В ФБР очень способные ребята, Бен, — сказал шеф. — И они не просили нашей помощи.

— Лучше я не буду обсуждать ФБР, — ответил Сьюроу. — Мы можем оставаться в глубоком трауре в течение двух недель, как того требует официальная процедура, либо можем приступить к работе и найти этих ублюдков.

— Почему вы так уверены, что мы можем решить эту проблему? — спросил Мэннинг.

— Я не уверен, что смогу, но, думаю, стоит попробовать. По какой-то причине убили наших собратьев, и эта причина напрямую связана со случаем или делом, уже разрешенным или находящимся сейчас на рассмотрении и готовящемся к передаче в суд. Если это возмездие, тогда наша задача почти невыполнима. Черт, каждый ненавидит нас по той или иной причине. Но если это не месть и не ненависть, тогда, возможно, кто-то хочет другого состава суда для принятия будущих решений. Вот что ставит в тупик. Кто мог убить Эйба и Гленна по той причине, как они проголосовали бы по определенному делу в этом году, в следующем или через пять лет? Я хотел бы, чтобы служащие перетрясли еще раз каждый ожидающий решения случай.

Судья Мак-Дауэлл покачал головой.

— Продолжайте, Бен. Это более пяти тысяч дел, небольшая часть которых, возможно, будет прекращена здесь. Это химера.

На Мэннинга и это не произвело никакого впечатления.

— Послушайте, парни. Я служил с Эйбом Розенбергом тридцать один год и часто думал о том, чтобы самому застрелить его. Но я любил его как брата. Его либеральные идеи нормально воспринимались в шестидесятые и семидесятые годы, в восьмидесятые они устарели, а сейчас, в девяностые, их просто не выносят. Он стал символом всего не правильного в этой стране. Он убит, я думаю, одним из членов этих радикально настроенных по отношению к правому крылу групп. Мы можем изучать случаи черт знает до какого момента и не найти ничего. Это возмездие, Бен. Чистой воды и совсем простое.

— А Гленн? — спросил Сьюроу.

— Ясно, что у нашего друга были некоторые странные наклонности. Должно быть, что-то просочилось, и он стал легкой мишенью для таких групп. Они ненавидят гомосексуалистов, Бен.

Бен, как и раньше, ходил по комнате, по-прежнему ни на что не реагируя.

— Они ненавидят всех нас, и, если они будут убивать из ненависти, полицейские станут преследовать их. Возможно. А что, если они убивают, чтобы манипулировать судом? Что, если какая-то группа воспользовалась настоящим моментом неспокойствия и ярости, чтобы убрать двоих из нас и тем самым перестроить суд? Мне кажется, это очень возможно.

Шеф прочистил горло:

— А я думаю, мы ничего не сделаем, пока они не будут либо похоронены, либо разъединены. Я не говорю «нет», Бен, просто обождите несколько дней. Пусть осядет пыль. Остальные из нас по-прежнему в шоке.

Сьюроу извинился и вышел из комнаты. Его телохранители последовали за ним.

Судья Мэннинг, опираясь на трость, обратился к шефу:

— Я не поеду в Провиденс. Ненавижу летать самолетом и, кроме того, ненавижу похороны. И меня ждет такое, поэтому совсем не хочется лишних напоминаний. Я пошлю свои соболезнования семье. Когда увидитесь с ними, пожалуйста, извинитесь за меня. Я очень старый человек.

И он вышел вместе с клерком.

— Думаю, что судья Сьюроу говорит дело, — сказал Джейсон Клайн. — По крайней мере, нам нужно пересмотреть дела, ожидающие решения, и те, которые, скорее всего, будут переданы сюда с выездных сессий суда. Это долгая история, но так мы можем на что-либо наткнуться.

— Согласен, — сказал шеф. — Только выглядит это несколько поспешно, вы не думаете?

— Да, но в любом случае мне хотелось бы приступить к делу.

— Нет. Подождите до понедельника, и я определю вас к Сьюроу.

Клайн пожал плечами и извинился. Два клерка последовали за ним в кабинет Розенберга. Спустя пару минут они сидели в темноте и потягивали бренди, оставшийся после Эйба.

В заваленной литературой кабине для научной работы, находящейся на пятом этаже библиотеки юридической школы, между стеллажами толстых, редко используемых книг по законодательству Дарби Шоу внимательно изучала распечатку с перечнем судебных решений и приговоров. Она просмотрела его уже дважды, и, хотя он был полон спорных моментов, она не нашла ничего примечательного. «Дюмон» вызвал нарушения общественного порядка. Был случай детской порнографии из Нью-Джерси, дело гомосексуалиста из Кентукки, дюжина апелляций по поводу отмены казни, десяток отсортированных случаев, связанных с нарушением гражданских прав, и обычный перечень дел, касающихся налогов, распределения по зонам, индейцев и направленных против трестов. С помощью компьютера она получила обобщенные сведения по каждому случаю, затем дважды просмотрела их. Потом составила аккуратный список возможных подозреваемых с приложением возможных мотивов преступления. Увы, все оказалось бесполезным.

Каллахан был уверен, что двойное убийство — дело рук либо арийцев, либо нацистов, либо ку-клукс-клана; какая-то легко идентифицируемая подборка из местных террористов, какая-то радикальная группа членов «комитета бдительности». Это должны быть представители правого крыла, слишком многое говорит за это. Он чувствует. Дарби не была так уверена. С группами взбесившихся крикунов все было ясно. Они выдвинули чересчур много угроз, бросили слишком много камней, организовали слишком много парадов, произнесли слишком много речей. Им нужен был Розенберг живым, потому что он представлял собой неотразимую мишень для выхода их ненависти. Розенберг держал их в деле. Она считала, что подозревать следовало кого-то другого.

Каллахан сидел в баре на Канал-стрит, уже подвыпив, и ждал ее, хотя она и не обещала присоединиться к нему. Она решила проверить его во время второго завтрака и нашла его на балконе наверху за выпивкой и чтением своей книги о мнениях Розенберга. Он отменил на неделю занятия по конституционному праву, сказав, что не в состоянии преподавать, потому что его герой мертв. Она попросила его успокоиться и ушла.

Было несколько минут одиннадцатого, когда она вошла в компьютерный зал на пятом этаже библиотеки и села перед монитором. В помещении никого не было. Она прошлась пальцами по клавиатуре, нашла, что хотела, и вскоре принтер стал выдавать страницу за страницей информацию об апелляциях, поданных в одиннадцать федеральных апелляционных судов страны. Спустя час принтер выдохся, а она стала обладательницей краткого изложения одиннадцати судебных решений и приговоров толщиной в шесть дюймов. Она отнесла это в кабину для научной работы и положила на середину стола. Шел двенадцатый час, и пятый этаж совсем опустел. Узкое окно позволяло посматривать вниз, на автостоянку и деревья.

Она снова сбросила туфли и проверила красный лак на пальцах ног. Потягивала тепловатую «Фреску» и невидящим взглядом смотрела на стоянку. Первое предположение было простым: убийства совершены одной и той же группой по одним и тем же причинам. Если нет, тогда поиски бесполезны. Второе предположение было еще более труднодоказуемым: мотивом убийства являлись не ненависть или месть, а, скорее, попытка манипуляции составом суда. Значит, есть дело или случай, передаваемый на рассмотрение в Верховный суд, и кто-то хочет иметь других судей. Третье предположение было несколько более простым: в это дело или случай были вовлечены большие деньги.

Ответа распечатка не дала. Дарби просмотрела ее до полуночи и ушла лишь тогда, когда библиотека закрылась.

Глава 8

В четверг в полдень в сырой зал заседаний, расположенный на шестом этаже гуверовского учреждения, секретарь внес большой пакет, весь в жирных пятнах, с деликатесными бутербродами, покрытыми кольцами лука. В центре квадратного помещения за столом из красного дерева, по сторонам которого стояло по двадцать стульев, сидели главные чины ФБР, срочно созванные со всей страны. Галстуки у них были развязаны, а рукава рубашек закатаны. Тонкое облачко голубого дыма окутывало дорогую правительственную люстру, подвешенную над столом на высоте в пять футов.