Инфернальная мистификация - Александр Арсаньев

– Для этого я вас и позвал, – отозвался Оленин. – Я хочу, чтобы вы уговорили мою сестру показаться доктору. Кажется, вы имеете на нее какое-то влияние, – заметил граф с невольной ревностью в голосе.

– Вы не будете возражать против моего личного врача? – осведомился я.

– Разумеется, нет, – ответил граф.

Элен все в том же бледно-бирюзовом капоте утопала в глубоком темно-вишневом кресле. По правую руку от нее стояла отверженная Луша, которую Оленина потребовала-таки привести; по левую – сидела на круглом стуле сестра Мари; напротив – разгневанная графиня Наталья Михайловна и еще одна горничная с русой косой, в несколько рядов уложенной у нее на затылке.

На Елене Александровне лица не было. Она дрожала и все время шевелила губами, шептала какие-то одной ей ведомые молитвы. Я обратил внимание на то, что в правой руке Елена Оленина сжимала свой нательный осиновый крестик. Причем крестик этот сильно исколол девушке пальцы, от чего с рук ее на платье скатывались крошечные ярко-красные капельки крови.

– Яков Андреевич? – увидев меня, вскинула голову Елена. Она перестала шептать молитвы, но по-прежнему вздрагивала, словно тело ее пронизывал леденящий холод. – Вам тоже обо мне Бог весть что наговорили?! Все смерти моей хотят! – Она гневно сверкнула голубыми глазами на мачеху, которая не нашлась, что ответить. – Кругом одна нечисть.

– Элен, дочь моя, вы нездоровы, – наконец, нашлась Наталья Михайловна. – Вы могли сжечь весь дом, – проговорила она сквозь зубы, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не надавать своей падчерице пощечин. Ее чувства были написаны у нее на лице, и Елена отчетливо их читала.

– Я ничего не поджигала, – упрямо повторила она. – Вы всю жизнь возводите на меня напраслину, – сказала Элен после чего пустилась в какие-то детские воспоминания, которые только еще больше наводили остальных на мысли о душевной болезни говорящей.

– Вы не могли бы вернуться к дню сегодняшнему? – робко осмелился я вмешаться.

– Что вы хотите знать? – нервно воскликнула Элен. – Я же уже сказала, что не поджигала этот проклятый флигель!

– Тогда что же произошло? – как можно мягче поинтересовался я.

– Не знаю, – Элен развела руками, и слезы задрожали на ее ажурных длинных ресницах. – Во сне мне показалось, что кто-то смотрит на меня, – проговорила она. – Я открыла глаза, позвала Лушу, но ее не оказалось в комнате.

– Я за водой ходила, – тотчас объяснила горничная, – пить очень захотелось, – виновато улыбнулась она. – Барышня-то и уснули в это время.

– Я очень испугалась, – продолжила Элен. – Этот вечный страх, он вечно меня преследует. Не спасает ничто – ни молитвы, ни капли… Так вот, я подошла к окну, – снова заговорила Оленина после короткой паузы. – Я уже не сомневалась, что Алекс теперь придет повидать меня и… – Элен запнулась на полуслове.

– И что? – не удержался я.

– Я увидела его, – прошептала Элен с широко раскрытыми от ужаса глазами. – Он звал меня.

– Как вы это поняли? – осведомился я.

Теперь Наталья Михайловна посмотрела на меня так, будто это я был сумасшедшим.

– Я надеюсь, вы не воспринимаете всерьез эти россказни? – пожала плечами графиня.

– Как знать, – откликнулся я и снова обратился к Элен. – Вы не ответили на мой вопрос!

– Алекс манил меня за собой рукою, звал во флигель, – объяснила девушка.

– И вы пошли? – изумился я. – Какое безрассудство! Вы же подвергли себя серьезной опасности!

– Сомнамбула! – гневно проговорила графиня Наталья Михайловна.

– Вам бы только ругать меня, – отозвалась Элен. – Да, я пошла, – подтвердила она. – Я не могу больше противиться его зову!

– Завтра об этом случае весь Санкт-Петербург будет говорить! – схватилась за голову графиня Наталья Михайловна. – Ты же расстроишь помолвку своей сестры! – сокрушалась она.

– Ну так вы же расстроили мою помолвку, – зло проговорила Елена с искаженным лицом.

Мари бросила на нее затравленный взгляд.

– Элен, ну зачем ты так? – с неподдельной болью в голосе вымолвила она. – Зачем? Ты же знаешь, что во всем этом нет нашей вины! Раневский оказался мошенником, должным всем… – Мария беспомощно развела руками.

– Я вам не верю! – Елена вновь разрыдалась. – Не верю, – как загипнотизированная повторила она. – Вы это все подстроили!

– Он хотел только завладеть твоим наследством, – настаивала на своем Мари. – Твоим имением!

– Довольно об этом! – воскликнула Наталья Михвйловна.

– Да, – усмехнулась Элен, – теперь мне только и осталось выйти замуж за упыря!

– Итак, вы вышли на улицу, – продолжил я. – Что было дальше?

– Дальше? – Елена подняла на меня свой небесно-голубой взгляд. – Я почти не помню, что было дальше!

Оленин бросил на меня отчаянно-выразительный взгляд. Он, судя по всему, теперь нисколько не сомневался в том, что его родная сестра лишилась рассудка. Меня же все больше занимала мысль о ее наследном имении и об охотниках, которые могли на него найтись… Я бы отдал несколько лет своей жизни, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на графское завещание.

– А вы постарайтесь вспомнить, – стоял я на своем.

– Когда я вышла на улицу, Алекса уже не было, – проговорила Елена, немного успокоившись, – его поглотила ночь. Он как будто растаял в тумане. Но флигель уже горел…

Я заметил, что даже мой неверующий Кинрю слегка поежился.

– Так, значит, флигель поджег вампир?! – закончил я за нее.

– Выходит, что так, – отозвалась Елена.

– Сестрица, ты не откажешься показаться доктору? – вкрадчиво начал Владимир, сжимая руку сестры в своих ладонях.

– О, да! – Елена выдернула свою руку из его пальцев. Она снова надела цепочку на шею и спрятала свой окровавленный крест у себя на груди. – Вы все обо мне печетесь! Все беспокоитесь о том, как бы упрятать меня в лечебницу для умалишенных и поделить между собою мое наследство!

– Не слушайте ее, Яков Андреевич, – пробормотала Наталья Михайловна, – Она сама не понимает, что говорит!

– Так пусть уж я лучше стану женой упыря, если мне это уготовано! – воскликнула несчастная девушка.

– Елена Александровна, – вновь обратился я к ней, – я очень прошу вас самым внимательным образом прислушаться к моим словам.

– Я вас слушаю, – жалобно проговорила Елена.

– Врач может не только поставить какой-то диагноз, но и опровергнуть его…

– И вы туда же! – Элен возвела глаза к лику божьей матери на иконе.

– На что вы намекаете? – спросил Оленин.

– Я хотел бы показать вашу сестру одному моему знакомому врачу, которому я очень доверяю, – ответил я. Если он решит, что Элен больна, тогда вы отправите ее подлечить расшатавшиеся нервы куда-нибудь на воды! Но если же он решит, что она здорова…

– Соглашайся, Элен, – ласково попросила Мария. Она взяла руки своей сводной сестры в свои. – Ты холодна, как лед! – воскликнула Мари встревоженно.

– Ну, хорошо же, – сдалась Елена, – у меня больше нет сил сопротивляться. Когда явится ваш врач? И кто он такой? У него есть какие-нибудь рекомендации?

– О, я вижу, милая моя Элен, что ты возвращаешься к жизни, – улыбнулся Владимир.

– У него самые лучшие рекомендации в этом городе, – отозвался я. – Это мой друг, вытащивший меня с того света после ранения под Лейпцигом, доктор Лунев.

– Ах, вот оно что, – Елена, как будто, снова успокоилась.

В этот момент Луша встала со своего места, сказала, что ей надо сменить постель в комнате барышни Елены Александровны, и тенью выскользнула из будуара графини.

– Я надеюсь, что он будет у вас уже завтра, то есть… уже сегодня, – оговорился я, посмотрев на часы.

– Ну что же, на все воля Божья, – отрешенно проговорила Елена.

В слабо освещенном коридоре я столкнулся с Лушей, которая как будто намеренно дожидалась меня возле шифоньерки красного дерева.

– Луша? Что ты здесь делаешь? – обратился к ней граф Оленин, который сопровождал меня к выходу вместе с Кинрю. – Что происходит?

– Я признаться хотела, – проговорила Луша, комкая в руках край передника.

– В чем? – искренне поинтересовался я.

Луша замялась. Ее маленькие глазки хитро смотрели на меня.

– Ну, говори же! Чего же ты медлишь? – Владимир был вне себя от негодования, он чувствовал, что горничная скрывает что-то, напрямую касающееся его сестры.

– Не было там на стене никаких надписей, – выговорила, наконец, запинаясь, Луша. – Барышне это все пригрезилось, – пролепетала она.

– Так чего же ты тогда врала?! – ахнул Оленин. – Да я тебя…

– Подождите, подождите, возможно, Луша сможет нам рассказать еще что-нибудь интересное, – я в упор уставился на смущенную девушку. – Потрудитесь, голубушка, объясниться!

– Я не могла подвести свою госпожу, – невинным голосом пролепетала горничная. – Она у нас такая впечатлительная особа!