Погоня за сказкой - Юлия Григорьева

– Да с чего вы взяли, что я хочу играть вами, Ада? Почему вы и это решили за меня? Невесту мне выбрали, теперь оберегаете ее придуманное счастье. Печетесь о дружбе, которая не выдержала испытание детскими фантазиями. Вы отказываетесь от своих желаний ради Эдит, а Эдит готова поступиться своими фантазиями ради вас?

– Я обещала ей!

– С вас еще и обещание взяли? Ада, опомнитесь! Это не дружба, это зависть. Будь то дружбой, разве уговаривали бы вас избегать встреч со мною? Разве теряют веру в друга за один день? Вы столько лет верили своей подруге, разве сейчас вы стали бы ее просить держаться подальше, если бы все изначально сложилось иначе, и мой отец предпочел породниться с вашим, несмотря на робость перед ним? Скажите честно, вы бы отгоняли Эдит, прятали меня?

Нет, нет и нет! Зачем мне это делать, если я доверяю Эдит? Это же глупо… О, Всевышний!

– Вы смущаете мой разум, – потрясенно прошептала я. – Вы бес, Дамиан, вы заставляете меня сомневаться в моей подруге!

– Всего лишь прошу задуматься, – ответил он. – Ада, почему вы должны ставить на кон свои желания? Я ведь не слеп и вижу, что небезразличен вам. Более того, бабочка моя, вы тоже не обделены зрением, неужели вы не видите моего интереса к вам? Ада, дорогая, меня тянет к вам, я думаю о вас; когда вы не рядом, мне хочется касаться вас. Неужели это, по-вашему, – поиграться? Мои намерения более чем серьезны. Только прекратите вашу чехарду и позвольте ухаживать так, как того требуют этикет и общество.

Я отчаянно замотала головой, отказываясь слушать его. Все это было складно и так многообещающе… но я не могла позволить себе услышать его. Потому что… потому что я любила Эдит, а еще потому что…

– Вы слишком красивы, Дамиан, – произнесла я и вновь попыталась освободиться. – Ждать верности от красивого мужчины – недопустимая роскошь. На вас смотрят женщины, вы подвергаетесь постоянным соблазнам…

– Черт возьми, Ада, вы красивая девушка и обещаете стать красивейшей из женщин. Женщины ветрены, и что мне думать о вас по вашим рассуждениям? Что однажды я могу обзавестись ветвистыми рогами и на охоте меня пристрелят, потому что перепутают с оленем?

Я лишилась дара речи от подобного заявления.

– Да как… Как вы смеете говорить обо мне подобное, господин Литин?! – в негодовании воскликнула я.

– Ну вы же смеете уверять меня в моем непостоянстве, будто это на вас натянута шкура Дамиана Литина, так почему бы мне не влезть в вашу и не заглянуть в будущее? – легко рассмеялся наглец.

Моя рука сама взлетела, и звонкий звук пощечины огласил побережье лесного озера.

– Ну вот и первая ласка, – усмехнулся Дамиан, дотронувшись до своей щеки. – Не об этом я мечтал, конечно, но для начала весьма ободряющий знак.

Я вновь уперлась руками в грудь королевского лейтенанта и наконец вырвалась. Я бегом бросилась туда, откуда уехала матушкина коляска.

– Ада, я не отступлюсь, – услышала я и впервые не сдержалась настолько, что выкрикнула в ответ:

– Подите к черту, Дамиан!

Он рассмеялся все так же легко, но не последовал за мной, давая мне возможность остановиться и позвать матушку. Вскоре я услышала скрип рессор, и коляска подъехала ко мне. Мадам Ламбер встретилась с моим негодующим взглядом и предпочла ни о чем не спрашивать. Я уселась в экипаж и обернулась. Дамиан стоял на дороге, чуть склонив голову к плечу, и улыбался, провожая нас.

– Не отступлюсь, – прочитала я по его губам и отвернулась в полном смятении мыслей и чувств.

Глава 5

Утро выходного дня началось с уже закономерной корзинки цветов, только в этот раз в послании были стихи, лирические и очень красивые. Я с улыбкой дочитала послание, и мой взгляд упал на подпись. Мне даже пришлось протереть глаза и ущипнуть себя, потому что подпись гласила: «Охотник за бабочкой».

– Всевышний, – выдохнула я и села на кровати, вновь пробежав глазами несколько строф.

Вскоре вернулась Лили с еще одной корзиной, в которой также обнаружился конвертик. Его я взяла так осторожно, словно боялась, что стоит его открыть, и оттуда выскочит сам Дамиан Литин. Не выскочил, но корзина опять была от него, и снова стих, но уже другой, и все та же подпись. Когда принесли третью и четвертую корзины, я уже ничему не удивлялась, лишь с интересом открывала новые записки. А вот в пятой и последней корзине обнаружилось послание вполне прозаического содержания:

«Надеюсь, вы не расстроились, что корзина графа Набарро затерялась где-то в дороге? Кстати, я свое слово держу, и разговор с известной вам особой состоялся. Теперь уж вам нечем прикрыться от моего сачка, милая бабочка.

Всей душой и помыслами ваш, Д. Л.»

– Какая самонадеянность, – фыркнула я и поспешила собираться, потому что вскоре должен был явиться его светлость и сопроводить нас в свое поместье, находившееся недалеко от Льено.

Папеньке граф обещал богатую рыбалку, до которой мэтр Ламбер был охоч, матушке – конную прогулку, домашний театр и веселый вечер. Мне обещали, что скучать не позволят. Не я, конечно, принимала приглашение – его принял папенька, сказав нам об этом с матушкой. Мадам Ламбер пыталась было высказаться против, но быстро сдалась под грозным папенькиным взглядом и обещанием:

– Уедем вдвоем с Адой.

А теперь, после того как я прочла последнее послание от «охотника за бабочкой», мое желание побывать в поместье графа возросло в разы, потому как предвиделся мне другой неприятный разговор. И хоть я ни в чем не была виновата перед Эдит, но обвинить меня она могла, словно Дамиан не отверг бы ее устремлений, не будь меня. И тем более я радовалась, что в поместье мы пробудем три дня. Возможно, за это время Эдит успокоится и сможет разумно обдумать произошедшее.

Когда я спустилась к завтраку, папенька и матушка уже были одеты и готовы к выезду. Ждали лишь меня и его светлость, который обещал лично заехать за нами.

– Ада, ты чудесно выглядишь, – сказал папенька, целуя меня в лоб. – Свежа и хороша, господин граф будет очарован.

– Он и так очарован, – немного враждебно отозвалась матушка. – Чтобы очаровать графа, много не надо.

– Твоего лейтенанта тоже, – парировал мэтр Ламбер. – Только не вижу прока от такого мужа. Аде придется неизвестно сколько сидеть на берегу, пока он будет носиться за пиратами по морю. А не приведи Всевышний, война? Покалечат, убьют – так и вовсе будет вдова.

– Что вы такое говорите, папенька, – пролепетала я, хватаясь за сердце. – Как можно допускать такие мысли?

– А как можно быть твоей матушкой? – возмутился папенька. – Несколько месяцев назад она мне доказывала, как хорош граф Набарро, чуть ли не с пеной у рта. А как только он и правда показал себя не пустяшным человеком, так у мадам Ламбер уже новый фаворит, а граф стал немил.

– Если бы мой фаворит объявился еще тогда, я бы сразу была за него, – ответила матушка и промокнула рот салфеткой. – Ансель, нашей девочке нравится Дамиан.

– Нашей девочке полезней будет Онорат, – отчеканил батюшка.

«И только никто не удосуживается спросить, чего же хочу я», – вспомнила я слова господина Литина и была вынуждена признать, что мы, дети своих родителей, не принадлежим себе. И если Дамиан может позволить себе отказываться от женитьбы и невест, то у меня таких шансов меньше. Папенька прислушивается ко мне, когда сам недоволен матушкиным кандидатом. Но вот пожалуйста – его жених устраивает, и папенька уже лучше меня знает, кто мне подойдет. Впрочем, если помнить о разумных доводах, то папенька, несомненно, прав в своем выборе.

Родители еще некоторое время спорили, но оборвали все разговоры, как только доложили о прибытии его светлости. Онорат ждал нас в гостиной, куда первым удалился папенька, оставив нас с матушкой наедине, чем мадам Ламбер и воспользовалась. Она стремительно пересела ко мне поближе.

– Ада, ты же не позволишь себя увлечь всей этой прогулкой? – шипящим шепотом спросила она.

– Матушка, о чем вы? Папенька изволит развлечься и берет нас с собой, я так эту поездку и воспринимаю, – ответила я и выпила последний глоток чая. После промокнула уголки рта салфеткой и поднялась из-за стола.

– Ты так и не сказала, к чему вы вчера пришли с лейтенантом Литином, – матушка поднялась следом за мной.

– Господин королевский лейтенант увлечен ловлей бабочек, – невозмутимо ответила я. – Я же предпочитаю не порхать в облаках.

– Каких бабочек? – опешила мадам Ламбер. – Ах, это метафора такая. – Затем оправила мне платье. – Меньше благоразумия, дочь, больше сердца. Но без глупостей!

– Матушка, – я покачала головой и покинула столовую, спеша присоединиться к батюшке.

Он и господин граф разговаривали, стоя у камина. Как только я вошла, разговор прекратился, и Онорат улыбнулся, глядя на меня. В его глазах плескалась радость от встречи, это было заметно с первого взгляда. Затем он направился ко мне, и я присела в книксене.