Журнал «Вокруг Света» №09 за 1992 год - Вокруг Света

А вскоре, в 1885 году, антрепренер Металлов создал первую в городе постоянную театральную труппу. Театрального здания в городе не было, и спектакли давались в здании манежа, в крепости. Манеж — тот же барак, совершенно неприспособленный для театра; его местный гарнизон использовал для своих целей.

Дальше — больше, и в 1888 году, в поисках куда бы повыгоднее пристроить свой капитал, местный предприниматель А.Г.Спиридонов построил на окраине города театральное здание. Театр был деревянный, и за простоту архитектурных форм велико-лучане прозвали его Кубиком. Отапливался Кубик печами, освещался керосиновыми лампами, и Спиридонов сдавал его в аренду и зимой, и летом. Обычно его арендовал городской любительский музыкально-драматический кружок, но давали там спектакли и заезжие труппы.

С 1892 года, с разрешения самого царя Александра III, зимой в здании Приходского училища начались народные чтения. С помощью «волшебного» фонаря, то есть проектора, показывали цветные «туманные картины», вроде теперешних слайдов, на темы народных сказок, истории, религии. Кто-нибудь из учителей городского училища читал сопроводительный текст, а музыкальную окраску создавал хор учеников Приходского училища. Иногда в помещение набивалось столько народу, что из-за недостатка кислорода начинала пригасать керосиновая лампа в волшебном фонаре; приходилось делать перерыв и открывать окна.

В начале XX века через город прошли две железные дороги: частная Виндавская и государственная Николаевская. Город вышел из экономической изоляции, начала быстро развиваться торговля, а городская дума уже помышляла о строительстве своих электростанций и водопровода.

В городе появились газеты и журналы; великолучане выписывали в то время 46 наименований столичных и московских газет и 23 наименования журналов.

В 1905 году сгорел любимый горожанами Кубик. Построить настоящий театр было не так-то просто. Город жил на поступавшие от жителей налоги на торговлю и частную недвижимость; никаких дотаций от государства не получал, и денег на новый театр у него, естественно, не было. Да и места в центре города не было. Земля в городе в основном принадлежала домовладельцам, четверть всей его территории занимали реки, водоемы, площади и улицы, а хозяину города, городской думе, принадлежало лишь 1,5 процента всей территории.

После многолетнего изучения этого вопроса в комиссиях городской думы театр решили построить на берегу реки у Большого моста, что и было сделано в 1912 году. Театр «Модерн» был одноэтажным и деревянным, но с довольно фасонистым лицевым фасадом в модном тогда стиле модерн. Театр освещался керосинокалильными фонарями, по тому времени это было новинкой.

Но «Модерн» как театр просуществовал всего год. В 1913 году местный предприниматель Давид Исаакович Тейтельбаум взял театр в аренду. Он пристроил к зданию деревянное машинное отделение с динамо-машиной и нефтяным двигателем, соорудил кинопроекционную будку, осветил театр электрическим светом — и в Великих Луках начал каждый вечер работать кинематограф.

Провинция, она и есть провинция. Великие Луки запоздали с кинофикацией лет на пятнадцать. У местных предпринимателей не хватало деловой смелости, дай нужных денег тоже. Вечная беда русских предпринимателей: они еще только думают, а иностранцы уже дело заводят. Тейтельбаум был, конечно, как нас учили, капиталист и эксплуататор, но, открыв в городе кинематограф, он совершил великое дело — дал возможность всем слоям городского общества прикоснуться к искусству.

Ворча и чертыхаясь, пробираясь впотьмах между лужами на тротуарах и дорогах, великолучане начинали радостно улыбаться, завидя залитый электрическим светом кинематограф, где можно было увидеть настоящих и знаменитых артистов: Макса Линдера, Веру Холодную, Ивана Мозжухина и комика Глупышкина.

А перед каждым сеансом обязательно демонстрировался хроникальный Пате-журнал. Он волшебной силой переносил зачарованно глядящих на экран великолучан из тусклой действительности маленького провинциального городка в экзотические страны, в джунгли Индии, к египетским пирамидам; они могли видеть бульвары Парижа, небоскребы Нью-Йорка, туманный Лондон и быть свидетелями событий мировой истории.

Конечно, переделка театра в кинематограф потребовала немалых затрат, но у Тейтельбаума стартовый капитал был: он держал в городе ювелирную мастерскую. Чутьем дельца он уловил, что новый вид искусства проще и много доходнее ювелирного дела. Ювелирные изделия покупают единицы, а в кинематограф пойдет весь город.

Но у Тейтельбаума вскоре появился конкурент. Некто Карл Антонович Браман в 1915 году построил на противоположном берегу Ловати, наискосок от «Модерна», второй в городе кинематограф — «Рекорд».

Самого Брамана в городе знали мало. Хорошо знали его жену Августину Адольфовну. Мадам Браман держала на Троицкой улице лучший в городе магазин модных товаров. А Троицкая улица в те времена была главной торговой улицей города, как Невский проспект в Петербурге или Петровка в Москве.

«Рекорд» занимал простое бревенчатое здание. Пожарная охрана, надо думать не без «смазки», разрешила Браману построить зрительный зал из дерева, но машинное отделение и кинобудку потребовала возвести из кирпича.

Перед Браманом встала задача, — переманить зрителей из «Модерна». Конкуренция, борьба за прибыль, о которых мы сейчас еще только начинаем говорить, тогда властно диктовали свои законы, жесткие и не всегда корректные.

Как-то раз Тейтельбаум вывесил на Большом мосту афишу, на которой было крупно написано: «В театре «Модерн» — Федор Шаляпин!» Конечно, весь город кинулся в театр. Стоять в очередях великолучане тогда еще не умели. Они начали к этому привыкать с конца 1916 года, когда забуксовала экономика царской России, не выдержавшая военных перегрузок. Потом-то, за семьдесят лет, мы с вами стояние в очереди освоили сполна. А тогда великолучане по неопытности, нерешительно и неорганизованно, топтались у кассы. Билетов на всех, естественно, не хватило, но те, кому билеты купить не удалось, были утешены, узнав на следующий день, что Федор Иванович Шаляпин в Великие Луки не приезжал, что был показан небольшой фильм с его участием, к тому же немой, и Тейтельбаум крутил на граммофоне пластинки с записью голоса великого певца. Обман? Вообще-то говоря, да. Но Тейтельбаум-то ведь и не писал в афише, что Шаляпин будет петь. Шаляпин, как и обещал Тейтельбаум, действительно был в театре — в кинокадрах.

Переманивая зрителей в свой кинематограф, Браман действовал тоже по законам свободного рынка. Он обратил внимание городской пожарной охраны, что машинное отделение и кинобудка в «Модерне» построены на живую нитку, из дощечек, как дачный домик. Полиция вынуждена была закрыть «Модерн». Мой отец говорил по этому поводу, что капиталистические пауки начинают пожирать друг друга. Но выгадывали от их конкуренции люди.

Однако Тейтельбаум каким-то образом сумел договориться с пожарными и вскоре вновь открыл «Модерн», не переделывая ни машинного отделения, ни кинобудки.

Да к этому времени зрителей уже хватало на оба кинематографа... Первая мировая война задала городу новый темп жизни, и тихий уездный городок встрепенулся и заспешил. Он наполнился говором беженцев из прибалтийских губерний, оккупированных немецкими войсками, офицерскими и солдатскими шинелями, лазаретами, под которые были отданы лучшие здания города: реальное училище, женская гимназия, духовное училище, железнодорожное техническое... Военные грузовики на сплошных резиновых шинах грохотали цепными передачами на тихих улицах и оглушительно стреляли двигателями, наполняя округу синим чадом. Город был опутан проводами полевых телефонов.

От железнодорожной станции, куда прибывали с фронта санитарные поезда, через весь город, до лазаретов, была проложена «декавилька», узкоколейная конная железная дорога. Небольшие вагончики декавильки — в каждый вагончик запрягалось по две лошади, которые бежали с боков вагона, — день и ночь, скрежеща колесами на поворотах, развозили раненых по лазаретам.

Когда в 1917 году рухнул привычный мир, «Рекорд» и «Модерн», как и все частные предприятия в городе, были национализированы. Во время нэпа Тейтельбаум и Браман, поверив в экономическую весну, взяли бывшие свои кинематографы в аренду у государства, но нэп вскорости был придушен. Создатели же первого кинематографа в глухой провинции прошли свой страшный крестный путь, и могилы их искать надо где-нибудь на Соловках или Колыме.

От прошлого, как и от города, разрушенного во время последней войны, не осталось ничего. «Рекорд» и «Модерн» (он же и «Коммуна») сгорели, и место, где они стояли, даже найти теперь трудно.

Андрей Лопырев

Джек Лондон. Стакан с костями дьявола