Основы идеологии белорусского государства - Владимир Мельник

Следует подчеркнуть значение политической программы как непременного компонента политической идеологии. Иногда понимают программу как систему запланированных действий и целей, как «документ», «источник», содержащий описание данных действий. Однако политическую программу следует понимать гораздо шире. Она формулирует общественные цели, идеалы и ценностные ориентиры, а также определяет пути и способы их утверждения. Такая программа включает в себя также систему установок, императивных требований к поведению своих сторонников, благодаря чему идеология распространяет свое воздействие не только на интеллектуальную, но и на волевую сторону сознания. Политическая программа, таким образом, есть конкретизация идеологии по уровням, направлениям, принципам, средствам и методам действия.

На актуализированном, или обыденном (житейском), уровне идеология выступает в качестве психологических феноменов индивидуального и группового сознания и проявляет себя в виде несложных суждений относительно тех или иных явлений общественной жизни и в различных формах политической активности (или пассивности) ее носителей. Для данного уровня функционирования идеологии характерно образно-ассоциативное восприятие социально-политической действительности, в чем проявляется культурная специфика данного социального субъекта. Понятия, с которыми работают ученые-обществоведы, широкими категориями населения в качестве форм осмысления существующей действительности используются редко. На обыденном уровне социально-политические явления оцениваются главным образом через систему сопряженных между собой образов-представлений (например, сопоставления происходящих событий и действующих лиц с фольклорными или хорошо известными литературными сценами и персонажами). Тем не менее актуализированный уровень характеризует степень усвоения гражданами содержания той или иной идеологии. В совершаемых ими как участниками политики практических действиях и поступках проявляются характер их воззрений и мера идейной убежденности.

На обыденном уровне сознания и самому термину «идеология» зачастую придается иронический смысл, а люди, генерирующие политические идеи, воспринимаются едва ли не как обманщики или шарлатаны. Как уже отмечалось, начало этой традиции положил в свое время Наполеон, который пренебрежительно называл своих политических противников «идеологами», обвиняя их в том, что под маской радужных идей они скрывают свои истинные устремления. И ныне многие люди понимают идеологию не иначе, как ложные, иллюзорные представления, противоречащие здравому смыслу и реальным потребностям жизни. Это обусловлено главным образом тем обстоятельством, что противостоящие друг другу социальные субъекты стремятся абсолютизировать собственную систему политических идей, представить ее самой или единственно разумной, а идеи своих противников как ложные и более того – общественно опасные. Такие усилия, как правило, не остаются полностью безрезультатными, поскольку любая идеология, как писал К. Манхейм, содержит в себе феномены, которые соответствуют «целой шкале определений – от сознательной лжи до полусознательного инстинктивного сокрытия истины, от обмана до самообмана» [29].

К тому же, будучи формой сознания, идеология также исторична как по содержанию, так и по способам своего выражения. Социально-политические ценности и идеалы, которые людям одной исторической эпохи кажутся вполне естественными, разумными и ясными, людям другой эпохи представляются противоестественными, фантастическими и туманными. Истинность и действительность любой идеологической конструкции относительны, т. е. ее наличное содержание, как и формы его выражения, изначально обречены на то, чтобы стать с течением времени предметом критики и отрицания, а следовательно, иронии и осмеяния.

Растущее влияние науки в жизнедеятельности современного общества, превращение ее в основной фактор социально-экономического развития вызвали к жизни в начале 60-х гг. XX в. теорию деидеологизации общества, авторами которой стали американские социологи Даниел Белл (р. 1919), Элвин Тоффлер (р. 1928), Джон Гэлбрейт (1908–2006), а также другие аналитики западных стран.

Ведущий специалист в области социального прогнозирования. Один из создателей теории постиндустриального общества, согласно которой история человечества подразделяется на три стадии – до-индустриальную, индустриальную и постиндустриальную. На первой преобладает земледелие, на второй – промышленность, на третьей – сфера обслуживания и наука, при этом особое значение имеет информационный фактор. На постиндустриальной стадии доминирующая роль во всех сферах жизни принадлежит научно-техническим кадрам, а в управлении обществом все большее значение приобретает меритократия (от лат. meritus – достойный и греч. kratos – власть, буквально: власть наиболее одаренных) – группа людей, достигших высокого статуса и признания благодаря образованию и таланту. Эти изменения являются и причиной деиделогизации общества, понимаемой как уменьшение значения традиционных идеологий в политике, отказ от выдвигаемых ими ориентиров устройства или переустройства мира. Впоследствии положение об деилогизации общества на индустриальной стадии его развития он признал ошибочным. Основные сочинения: «Конец идеологии», «Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования», «Культурные противоречия капитализма».

Суть теории деидеологизации общественной жизни заключается в утверждении, что идеология как выражение интересов и устремлений противостоящих друг другу социально-классовых сил в постиндустриальном обществе утрачивает свое прежнее значение. Поскольку ныне ведущей социальной силой становится не класс, владеющий собственностью, а класс профессионалов, владеющий знанием, то на смену социальным конфликтам приходит согласие различных профессиональных групп относительно целей общественного развития. Вместе с этим приходит к своему концу и история как процесс борьбы различных социальных групп и общностей. Политика же в таком обществе, пишет Д. Белл, «будет не спорами между функциональными группами с экономическими интересами по поводу распределения национального продукта, а заботой о коммунальном обществе, в частности о малообеспеченных группах населения» [30]. В этих условиях на смену идеологиям приходит научно-рационалистический подход к решению конкретных общественных проблем, а на смену идеологам приходят научные эксперты.

И все же выводы о «конце идеологии» оказались преждевременными. В конце 60-х – начале 70-х гг. прошлого столетия обострение социальных противоречий на Западе, вызвавшее к жизни новые социальные движения («зеленые», пацифисты, феминисты, антиглобалисты, коммунитаристы и т. п.), поставило под сомнение теорию деидеологизации, и ее авторы были вынуждены смягчить свою позицию. Поскольку стал очевидным «идеологический вакуум», который заполнялся различными оппозиционными идейными воззрениями, то был поставлен вопрос об идеологическом обновлении западного общества.

Результатом соответствующих усилий стала концепция реидеологизации, которая является одновременно и отрицанием, и своеобразным продолжением теории деидеологизации. Сохранив основной тезис последней – противопоставление науки и идеологии, – авторы концепции реидеологизации вместе с тем исходят их того, что общественные науки не способны дать ответы на вопросы о смысле человеческой жизни, о социальных ценностях, идеалах и целях. Ответы на подобные вопросы, считают они, призвана давать идеология. Поэтому авторы данной концепции разработку и обновление идеологии возводят в ранг постоянной задачи по самовоспроизводству общества.

Таким образом, утверждения о конце идеологии и конце истории оказалось не чем иным, как иллюзией. Мир действительно стал другим по сравнению с началом 1990-х гг., но это отнюдь не означало, что ушли в небытие интересы и противоречивые устремления различных групп и общностей как внутри отдельных стран, так и в рамках мирового сообщества. После окончания холодной войны мир столкнулся с многочисленными этническими конфликтами, новыми противостояниями между государствами и группами государств, интенсификацией религиозного фундаментализма, возрождением неофашистских движений. Главной же особенностью картины мира в начале XXI в., как считает видный американский политолог Самюэль Хантингтон (род. 1927), является его деление на две неравные части с несовпадающими интересами – Запад и все остальные (не-Запад), – между которыми нарастает состояние конфронтации [31].