Вокруг Света 2006 №09 - Вокруг Света

Еще год спустя московские полки воеводы Дмитрия Боброка взяли штурмом Булгар — столицу другого ордынского вассала, Волжской Булгарии. Лиха беда начало: успехом закончился поход и по русским землям Литовского княжества. Начинающие осознавать силу Дмитриевой коалиции, татары вынуждены были вновь серьезно озаботиться ее расколом: тем же летом литовские отряды разоряют земли смоленского, а ордынские — нижегородского князей — чтоб знали, за кем идти. После этого потерявшие бдительность великокняжеские полки были разгромлены татарами и мордвой на реке Пьяне. Дмитрий немедленно устроил ответную карательную акцию в мордовских землях.

Вот тут-то Мамай и послал на Русь Бегича, а узнав о разгроме, с которого начался этот рассказ, понял: пора разить врага в сердце. Самое сильное войско, какое на тот момент могла выставить Орда, собралось к лету 1380-го. Оно, как известно, и было разбито на Дону.

«Сказание о Мамаевом побоище» включает «Задонщину» и более поздние литературные произведения

История и литература

Ряд «загадочных» эпизодов Куликовской битвы становится более понятным, если обратиться к их литературным, а не историческим источникам. Так, в тексте «Сказания о Мамаевом побоище» находим влияние не только популярных священных текстов, «Жития Александра Невского», русской «Повести» о походе Ивана III на Новгород в 1471 году, но и — особенно — отечественной редакции «Сербской Александрии», средневекового романа о подвигах Александра Македонского. Любопытно, что две популярнейшие воинские повести — «Сказание» и «Александрия», нередко встречаются вместе в одних сборниках. Например, до сих пор существует убеждение: исход Мамаева побоища предрешила вылазка Засадного полка во главе с Владимиром Андреевичем, князем Серпуховским. Авторам ранних источников ничего не известно об этом эпизоде. А вот «Александрии» — известно: «Александр же, сие слышав, Селевка воеводу с тысящью тысящ воинства посла в некое место съкрытися повеле»... А вот еще одно «разоблачение». Сравните эпизод перевоплощения-переодевания Александра и одного из его ближайших «воевод» Антиоха: «...а Антиоха мниха воеводой вместо себя поставил, на царьском престоле посадил, а сам [Александр] как один из подчиненных Антиоху предстоял» — и фрагмент из «Сказания». В последнем идет речь об обмене доспехами перед Куликовской битвой между Дмитрием и неким Михаилом Бренком, который в княжеских одеждах и «царской приволоке» остался под великокняжеским стягом, где и обрел смерть. В данном случае говорить о большой текстуальной близости «Александрии» и «Сказания» не приходится, но сюжетное влияние — налицо. И для самых недоверчивых — последнее доказательство. Если вы читали «Сказание о Мамаевом побоище», то, вероятно, заметили, каких странных богов призывает темник на помощь во время бегства. «Безбожный же царь Мамай, видев свою погыбель, нача призывати богы своа Перуна и Раклиа и Гурса и великого своего пособника Махмета». Перун и Гурс (Хорс) — славянские языческие божества. Махмет, естественно, соотносится с мусульманским пророком Мухаммедом. С исламом соотносится и Салават — распространенное среди мусульман имя (помните Салавата Юлаева?), означающее в переводе с арабского благодарственную молитву пророку. А вот кто такой Раклий? Перечисление столь разнородных богов — очень редкое явление в русской литературе и находит аналогию опять-таки только в тексте «Александрии» — в рассказе о посещении Александром Македонским царства мертвых с перечислением представителей греческого языческого пантеона — Геракла, Аполлона, Гермеса… Геракл в русской версии именуется Раклием. Смысл перечисления этого разношерстного пантеона в указании на «идолопоклонство» и «басурманство» врага, о котором говорится, что он «эллин, идолопоклонник и иконоборецъ, злой христьанскый укоритель». Способ же воплощения этой идеи автор «Сказания» подглядел в любимой им «Александрии».

Битва: версия летописей без прикрас

О ходе и исходе Куликовской «кампании» столько сказано в учебниках, панегириках, поэмах, диссертациях, с трибун и на собраниях, что, с одной стороны, нечего добавить, а с другой — трудно отделить фантазии разных эпох от того, что на самом деле содержится в источниках. Впрочем, достоверных сведений оттуда не хватило бы и на брошюру.

Можно лишь констатировать, что Мамай двигался к месту боя неспешно, рассчитывая, что туда поспеет его союзник, Ягайло I Литовский (будущий король польский Владислав II). Тот, однако, предпочел — по ряду соображений — остановиться на расстоянии примерно одного дневного перехода от Куликова поля. Тем временем русские достигли Дона. Переправились возле впадающей в него Непрядвы и 8 сентября выстроились на Куликовом поле.

Место, очевидно, выбирали не случайно. Прилегающее к нему в слиянии двух рек открытое пространство было зажато в тиски оврагами, лесами и перелесками, а значит, противник, знаменитый своими конными атаками, лишался возможности обходного маневра. Русские выстроились традиционным порядком, то есть просто перегородили поле. Фланги упирались в густые боры и овраги.

Да и татары не мудрили поутру. Не сумев обойти русских с флангов, начали сражение обычным кавалерийским натиском. За неимением другого выхода — в лоб. Завязался линейный рукопашный бой, в котором сильнее оказались русские. Видимо, уже к полудню все было решено: ордынцы бежали, а русская конница преследовала их еще тридцать километров, до реки Мечи (ныне — Красивая Меча).

Вот, собственно, и все. С известной достоверностью — на основании косвенных данных (размеры поля и ориентировочные оценки населенности русских земель) — можно предполагать, что летописи сильно завысили данные о численности войск. Гипотетические тогдашние размеры поля, конечно, не вместили бы ни 400, ни 150, ни 100 тысяч человек с каждой стороны. Там сражались максимум тысяч по 30, а скорее, и того меньше (впрочем, в Западной Европе тех лет битва и 10 000 человек между собой считалась великой). Неясно также — в прямом смысле слова — место легендарного Засадного полка. Похоже, дружине Владимира Серпуховского в Куликовском деле просто незачем было прятаться. Скорее всего, она одолела противника на своем участке битвы, чем и прославилась…

Безусловно, всех этих сведений достаточно, чтобы утверждать: Куликовский триумф стал на то время крупнейшим во всей истории войн с татарами. Важно и то, что он впервые был достигнут совместными усилиями многих княжеств, и то, что Москва окончательно утвердилась в роли собирательницы русских земель. Наконец, слух о победе на Дону прошел в самых дальних землях и странах. Но все же…