Охваченные Восхищением - Меган Мартин

Моя свободная рука, опустилась под воду и сжала в кулак пульсирующий член.

Я обещал себе не смотреть на эти фото снова. Я выкинул эту мысль из головы, когда двигал своим кулаком вверх вниз.

– Блядь, – я застонал. Я хотел кончить в мою руку, но остановил себя, не желая залить мой телефон.

Маленькие шорты были спущены, вокруг ее лодыжек, а задница была красной в местах, где шлепал ее Виктор. Злость пульсировала в моих жилах, когда я сжал свой кулак сильнее. Он не заслуживал ее. Я мог бы дать ей больше. Намного больше!

Я представил себя позади нее, ее гладкое тело было запачканным грязью, у нее были раздвинутые ноги, а ее маленькая розовая киска была готовой для моего принятия. Что я сделаю с ней в первую очередь? Возможности были безграничны.

Безграничны!

Я бы встал на колени и сосредоточился на ее киске ртом. Я бы скользнул своими пальцами в ее напряженность. Я бы заставил ее кончить раньше, как дал бы ей свой член. Когда я войду в нее, ее киска будет истекать, отчаянно нуждаясь в моем члене. Ее тело дрожало, а рот просил о большем.

Да! Я дернулся, когда моя рука начала двигаться быстрее, выплескивая воду, но меня это не волновало. Она будет умолять меня. Я бы позаботился об этом. Ничего больше я не хотел слышать из ее уст. Я бы заставил ее желать меня настолько сильно, что она не смогла бы этого вынести. Я бы клеймил собой ее тело. Я бы покрыл ее собой и сделал так, чтобы она жаждала только моего прикосновения, моего рта, моего члена. Только меня!

– Черт! – Мой член сильно толкался, когда удовольствие пронеслось по мне, выплескиваясь в теплую воду.

Мое тело вздрогнуло, заставляя выгнуть спину. Ничто не чувствовалось так хорошо. Ничего. А я трахнул много женщин, пока каким-то образом мысли о Джулии и мои руки не стали лучше, чем все те испытываемые впечатления вместе взятые.

Я вздохнул и откинулся назад, отпустив свой обмякший член. Я уставился на фотографию, которая стала причиной такого оргазма. Грязное, готовое-чтобы-быть-оттраханным тело Джулии предстало перед моим взором, и волна отвращения сдавила мою грудь.

Да, готовое, чтобы быть оттраханной, но не мною. Другим мужчиной, в комнате, полной людей. Я отбросил телефон. Но я все равно хочу ее, даже если она просто обыкновенная шлюха.

– Нет, блядь. Нет! – Я выскочил из ванной, при этом выплескивания воду на пол. Так не должно быть. Я не должен хотеть такую женщину. У меня были миллиарды долларов. Я мог иметь любую, которую хотел; десятки успешных женщин многое отдали бы за то, чтобы заинтересовать меня.

– Но я хочу шлюху.

Горькое на вкус, это слово заставило меня вернуться к тому последнему разу, когда я использовал его. Я взглянул на свою руку, и перед моими глазами встало лицо Сэнди. В последнем разговоре, который у нас состоялся, я назвал ее шлюхой, прежде чем она покончила с собой. – Так это и есть мое проклятие, да?

Я посмотрел на люстру над головой. – Это мне за причинённую боль моей семье?

Я схватил со стола телефон и поднял его в воздух. – Мне отплатили шлюхой. А еще лучше, шлюхой, которая даже не хочет меня. Чертовой проституткой. Вот чем мне отплатили?

Ответа не последовало, только тишина встретила мои крики. Слезы навернулись на мои глаза. Я был мужчиной, я, на хер, никогда ни по кому не плакал.

Ложь.

Я плакал, потому что она это сделала из-за меня. Моя милая сестренка. Я плакал больше, но никогда и ни с кем этим не делился.

Я посмотрел на свои мокрые ноги, а затем обратно в ванну. Я схватил ближайшее полотенце и обернул его вокруг своей талии перед тем, как бросил свой телефон в ванну. Я наблюдал, как он медленно опускался на дно, а фотография Джулии по-прежнему ярко светилась на экране.

8 глава

– Ты не должен быть здесь.

– Кто это сказал? Ты? Это не тебе решать.

Два громких голоса, очень злых голоса, гремели в моей голове.

– Она не хочет, чтобы ты был здесь.

– Да, любовничек. Ты уже говорил это, но ты даже не представляешь, с кем разговариваешь. На самом деле я даже не знаю тебя. Я думаю, ты единственный, кто должен убраться отсюда. Я ее отец, черт побери.

Отец? Чей отец? Голоса становились все громче. Что за сон такой? Я не могла видеть тех, кто говорил. Все было темным, черным, будто я была в мире без света или чего-нибудь еще. Ничего не было, кроме сердитых голосов.

– Я могу заставить тебя уйти. Рэнди, Леон, – крикнул он.

– О, тебе бы понравилось это, не так ли? Придерживаться своей фантазии натравить на меня своих маленьких собачек. Сначала я подумал, что ты привел их сюда, чтобы защитить ее, но теперь я понял, что они для того, чтобы защитить тебя. Ты же просто не хочешь остаться со мной наедине, правда, мальчик?

– Ты думаешь, я тебя боюсь? – После этих слов последовал издевательский смешок. – Ты думаешь, я не смогу поставить старика на место?

Я знаю эти голоса, этих людей. Я их знаю! Но я не могла понять, откуда. Они живут здесь в этой темноте? Я живу здесь?

– Я не старик. Возможно, у меня есть двадцатилетняя дочь, но я далеко не старый и не сомневаюсь в том, что смогу надрать тебе задницу.

Ужас вместе с удивлением терзали мою грудь, когда я узнала голос второго человека. Мой отец. Я боролась с окутавшей меня тьмой. Это было похоже на то, как всплывают с самого глубокого дна океана, с желанием добраться до поверхности, прежде чем у меня кончиться воздух.

Как мне вообще отсюда выбраться?

Но прежде чем я смогла запаниковать, мрак потянул меня обратно, всасывая в пропасть и заглушая голоса.

– Джулия? – раздался знакомый голос. Я моргнула. Все было размыто, комната была в унылой расцветке белых и синих перемешанных между собой красок.

– Она просыпается.

Я услышала звук шаркающих ног, когда смогла, наконец, сфокусировать свои глаза.

– Джулия?

Я заморгала и посмотрела на лицо отца, человека, которого я не видел почти три года.

– Что ты… – но мне пришлось остановиться, потому что мой голос прозвучал хриплым, едва слышимым шепотом.

На меня обрушилась ужасная пульсирующая боль, которая исходила от моей шеи. Я сжала глаза, пожелав снова вернуться в черную бездну и почувствовать себя в безопасности.

– Все хорошо, Джулия, не пытайся говорить.

Теплая рука накрыла мою. Это был Коул. Несмотря на боль, мои глаза распахнулись, я должна была взглянуть на него. Увидеть его снова, когда думала, что у меня никогда не будет такой возможности. Он стоял надо мной, и я поняла, что лежу. Его обычно идеальная прическа находилась в беспорядке, как если бы он все время проводил руками по ним. Подбородок покрывала многодневная щетина, будто прошли недели, после того как он брился. Я хотела спросить его почему, почему он такой грустный? Почему его глаза налились кровью, а рука на моей дрожит? Почему он был здесь? Где здесь? Я чувствовала дрожь его пальцев на своей коже, также как пульсирующую боль в шее.

– Я позову врача и скажу ему, что она проснулась. – На мгновение его глаза задержались на моем лице, прежде чем он повернулся и вышел из комнаты.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать.

– Тсссс, – оборвал меня мой отец и поднес чашку к моим губам. Я проигнорировала его, но все равно пила, отчаянно желая избавиться от жажды. Вода была прохладной, успокаивая мое ноющее горло.

– Если ты продолжишь говорить, это только заставит твою шею болеть сильнее. Я знаю, ты хочешь накричать на меня, проклянуть – это твое любимая часть, но сейчас тебе нужно просто помолчать.

Я нахмурилась. Он одарил меня напряженной улыбкой. Он выглядел старше, намного старше, чем когда я видела его в последний раз почти три года назад. У него была небольшая борода. За всю жизнь я никогда не видела его с бородой. Он всегда был любителем гладко выбриться. От ежедневной работы на ранчо у него бывали испачканы руки, но его лицо всегда оставалось чистым. Меня удивило, что борода была рыжеватого цвета, отличаясь от темных волос на голове.

– На этот раз ты действительно вляпалась во что-то серьезное, правда, Жемчужинка?

Прозвище заставило меня разочаровано моргнуть. Так всегда называла меня мама. Он редко использовал это прозвище, особенно после того, как она ушла от нас. Он произносил его только тогда, когда хотел сделать мне больно, и лишний раз напомнить и обвинить меня в ее уходе. Но в этот раз он не сказал это с презрением и спустя мгновение — и еще мгновение — я знала, что все будет хорошо.

Отец поставил стул рядом с кроватью и сел на него. Его взгляд опустился на мою шею и вернулся обратно. Моя шея. Он сказал, что моей шее будет больно. Я протянула руку и нащупала пальцами толстую повязку.

– Ты не помнишь, что произошло?