Русские вопреки Путину - Константин Крылов

Что происходит? Над головой бедного «Вити Малеева» сгустились три вида власти. И борются за его маленькую душу.

Первая – это власть Соблазна. Кино, скамейка, семечки, увлекательный фильм. Удовольствие в чистом виде. Правда, за него придется потом платить – но это потом.

Вторая – это власть Насилия. То, что обычно отождествляют с властью как таковой. На самом деле слово «насилие» здесь не очень уместно, скорее это власть Угрозы. В данном случае угроза прямая и непосредственная – презрение товарищей и немаленькая вероятность получить втык от них же. «Будет больно и обидно».

И, наконец, третье. Это власть, которую очень часто называют «властью Денег». На самом деле, опять же, речь идет скорее о ресурсах вообще. Это шанс обменять сегодняшнее удовольствие на куда более значительное, но в будущем. Пока не будем ее называть никак.

Теперь представим себе того же самого мальчика, но только подросшего. Теперь он выбирает себе жизненный путь. Или, конкретнее – думает, куда ему пойти после школы.

Для начала он советуется с дружками-приятелями. Те, покуривая и поплевывая, быстро приходят к тому, что учиться дальше не надо, а надо тусоваться и колбаситься, а на жизнь всегда заработать можно, на крайняк – сделать какой-нибудь свой бизнес, другие же делают, и ничего, сейчас все в шоколаде, а пока чего напрягаться-то? Дальше молодой человек выслушивает наставления папы-мамы, которые, после ругани, сходятся на том, что пора бы сыночку уже и поработать, родителей стареньких уважить, вот, кстати, есть и местечко в офисе у папиного друга. Если же сын не пойдет работать куда папа сказал, у него будут неприятности. «Лучше домой не приходи».

А еще у юноши есть старый дядя, который в семье появляется редко, да и вспоминают о нем нечасто. Дядя платит семье тем же: он дорогой адвокат, живет «в другом мире», и с родственниками ему просто не о чем говорить. На сей раз дядя, однако, сам звонит племяннику и говорит ему: «Дорогой, насколько я понимаю, ты заканчиваешь школу. Конечно, тебе решать, куда пойти. Но если ты пойдешь учиться в университет на юрфак, я тебе помогу с поступлением и каждый месяц буду давать немного денег».

Оставим пока молодого человека перед выбором и задумаемся – какую власть имеют над молодым человеком все перечисленные персонажи?

Начнем с друзей. Они, по сути, предлагают юноше то, чего он сам хочет – «тусоваться и колбасится». То есть они поощряют его собственные желания, не самые разумные, но самые приятные. Правда, на какие шиши он будет колбаситься и тусоваться, друзья ответить не в состоянии.

Родители предлагают надежную синицу в руках: ступай-ка, сына, работать, вот и местечко. Плюсы очевидны: зарплата, свои деньги, придется, конечно, делиться с родаками, но на пиво останется. Минусы – нудный офис, папин друг в качестве начальника, все на ладони. Перспектив опять же особо никаких.

Наконец, дядя. Который предлагает вложиться в будущее. Причем готов помочь – у него есть деньги и связи. Разумеется, это тяжелое решение – отдать несколько лет, и к тому же поссориться с родителями. Зато появляется шанс на совершенно другое будущее.

Теперь – что будет с юношей, если он послушает друзей, родителей или дядю?

Если он плюнет на все и пойдет «колбасится и тусоваться», он будет счастлив. Неделю-две. Пока не кончатся деньги, свои, заемные и выпрошенные. После чего он приползет к тем же родителям или обратится к дяде. В том случае, конечно, если не успеет напрочь испортить с ними отношения.

Он может послушать папу-маму. В таком случае он будет доволен – первый год или два. Потом он сообразит, что это место – на всю жизнь, а новую жизнь начинать поздно.

И, наконец, он может послушать дядю и принять его предложение. Это рискованно и чревато. Зато это шанс на другую жизнь.

Думаю, понятно, что и в этом случае мы имеем дело все с теми же разновидностями власти. Первая – Соблазн, олицетворяемый друзьями-приятелями. По сути, они предлагают ему то, чего он сам хотел бы: ничего не делать, дурить и тусоваться – колбаситься. «Делай, что хочешь, и не парься».

Родители – это Угроза. В данном случае эта угроза не одномоментна, ее скорее следовало бы назвать Давлением. Но суть та же. «Ты сделаешь то-то и то-то, иначе тебе будет плохо».

И, наконец, предложение дяди – это предложение Поддержки. «Если ты примешь это решение, я тебе помогу».

Так вот. Прошлое, Настоящее и Будущее имеют над нами разную власть. Если быть точным, то Будущее предстает перед нами как совокупность соблазнов, настоящее – как совокупность угроз, а прошлое – как источник ресурсов и поддержки. Условно говоря, Будущее – это дева в белых одеждах, всегда готовая их снять. Настоящее – это суровый мужик с пудовыми кулаками, всегда готовый дать в рыло непокорному. И, наконец, Прошлое – это согбенный старец с кошельком, который может – хотя и без особой охоты – заплатить тому, кто выполнит его смиренную просьбу.

Теперь перейдем от аллегорий к истории.

Представим себе молодой политический режим. Он установился совсем недавно, его возглавляют люди, у которых кружится голова от новообретенной власти. Люди у руля не очень хорошо понимают, чего можно делать, а чего делать нельзя. Иногда им кажется, что можно все, а иногда – что не получится ничего. Но, так или иначе, они вынуждены выбирать между соблазнами, угрозами и тем самым третьим, то есть ожиданием поддержки.

Итак, перед новой элитой возникают все те же три фигуры. Первая – Соблазн. Она появляется в виде расфуфыренной, но полуобнаженной «Ксюши Собчак» с коралловыми устами, и говорит примерно следующее:

– Ребята, не парьтесь. Вы завладели этой страной и теперь можете как следует оттянуться. Давайте продадим все, что есть на этой территории ценного, а все деньги прокутим в Куршевеле! Живем один раз! Зажига-а-ай!

Девицу, однако, отодвигает Угроза. Она воплощена в виде Арнольда Шварценеггера. Который грозно супит брови и говорит:

– Если вы не будете выполнять то, что велят вам Соединенные Штаты Америки и Мировой Обком, то поедете в Гаагу в железной клетке. А если и не поедете, то уж точно лишитесь счетов в наших банках. Поэтому вы, конечно, продадите все, что на этой территории есть ценного, и подешевле, но деньги вы не прокутите, а соберете в мешок и отправите этот мешок в Соединенные Штаты Америки, чтобы он лежал там. Понятно?

И, наконец, откуда-то сбоку появляется согбенный старик. Мешок на плече у него дырявый, но там что-то лежит.

– Если вы не будете разорять эту страну, а вложитесь в ее реконструкцию, – тихо говорит старик, – то послезавтра, может быть, вы… – и он что-то тихо говорит, показывая на Ксюшу и Арнольда.

Элита морщит брови. Ей, элите, очень нравятся сиськи Ксюши и очень не нравятся кулаки Арнольда. А мешок старика выглядит неубедительно – больно уж он тощий. Может быть, там ничего и нет. Правда, положа руку на сердце, Ксюша и Арнольд тоже не могут предложить ничего ценного – одна соблазняет, другой пугает. Так что выбор на самом деле невелик. Но этот вывод еще нужно сделать, а это сложно.

Теперь последнее замечание. Как правило, люди понимают, что поддаваться соблазнам постыдно, а покоряться угрозам – позорно. Поэтому они особенно сильно отрицают свое участие в тех соблазнах, которым предаются, и свою податливость на те угрозы, которых боятся.

Например, ельцинский режим, который весь прошел под знаком «живем один раз, гуляем, братва!» начался с разговоров об «отмене привилегий», «социальной справедливости» и так далее. А в самый разгар «чумного пира» дряхлеющий Борис Николаевич потчевал народ рассказами о картошечке, которую он растит у себя на даче.

Нынешний режим несколько эволюционировал сравнительно с ельцинским. Если вкратце суммировать его достижения в моральной сфере, они сводятся к одному – отказу от наиболее грубых и примитивных соблазнов в стиле «все продать и устроить праздник». Зато он податлив на угрозы, в основном со стороны Мирового Обкома. Он боится их со страшной, нечеловеческой силой – и именно поэтому напускает на себя независимый вид, бормочет про «суверенную демократию» и балуется антизападной риторикой. Но эта «риторика» – хвастовство перепуганного мальчишки, который больше всего на свете боится, что его выгонят из компании, а то и побьют. «Накажут по-взрослому». Этого они боятся даже больше, чем при Борисе Николаевиче, когда «ксюша» застила все на свете, в том числе и страхи. Спьяну можно было и Курилы не отдавать, и ядерным щитом пугать. Нынешние – люди трезвые и оттого вдвойне боязливые. Впрочем, они боятся не только «Арнольда», но и старика с мешком – и, может быть, боятся его еще сильнее, чем «Арнольда». Ибо мало ли что там в мешке и мало ли кому оно достанется…

Будет ли у нас когда-нибудь третья генерация власти, не развратная и не трусливая? Обратится ли она к русскому прошлому, сделает ли ставку на единственную силу, которая способна не соблазнить, не запугать, а поддержать – русский народ? Очень хочется надеяться и очень не хочется врать. И тем не менее, надеяться хочется.