Томек среди охотников за человеческими головами - Альфред Шклярский

– Правильное замечание. Особенно надо опасаться тигровой акулы и небольшой по размерам барракуды, – добавил Вильмовский. – Нынешний случай с Джемсом свидетельствует о том, что даже акула-людоед не всегда нападает на человека.

VI

Пираты Южных морей

Джемс Бальмор был удручен выговором, полученным от капитана. Правда, все избегали разговоров с ним на эту тему, но, несмотря на это Джемс стыдился своего легкомыслия и старался не вмешиваться в разговоры. Он тщательно выполнял все приказания, усердствовал на палубных работах, но в свободное время уединялся в каком-нибудь уголке и хмурым взглядом следил за Томеком. Конечно, он не мог винить Томека ни в чем. Ведь Томек повел себя по-товарищески и даже получил за это нагоняй от капитана Новицкого. Но этот нагоняй еще больше подчеркнул благородство Томека, которому Бальмор втайне давно завидовал.

«Томек, вероятно, не упал бы в обморок, увидев акулу-людоеда» – с горечью думал Джемс.

А ведь он так хотел понравиться Салли! Разве она теперь не может посчитать его трусом? Повесив нос, Джемс не обращал внимания на виды простиравшиеся с палубы яхты. Он не слышал восторгов остальных членов экипажа.

Между наружной стеной рифов, к которой подходила яхта и зоной коралловых островков, в глубине моря, часто можно было видеть покрытое песком дно, усеянное живыми разноцветными кораллами. Около полудня на горизонте показалась группа островов Суэйн-риф, тянувшаяся по курсу яхты на расстоянии свыше 50 миль. Между островками вился истый лабиринт проток. Географические условия весьма своеобразно отразились на пейзаже островов. С наветренной стороны их берега покрыты чистым песком, с подветренной – густыми мангровыми лесами, сквозь которые не может пробиться даже довольно сильный морской бриз. Поэтому в воздухе чувстовались запахи болотных испарений и гниющей растительности. Фауна тоже соответствовала особенностям болотистой местности. В глубокой воде плавали рыбы, а по дну, среди подвижных моллюсков и ползающих крабов, копошились стаи различного вида мелких червей и других безногих существ.

Капитан Новицкий опасался риска связанного с плаванием в коварном лабиринте протоков между островками. «Сита» шла, обходя острова широкой дугой с юга на север, направляясь в открытое море и оставляя группу Суэйн-рифов с левой стороны. Вверху над судном носились неисчислимые стаи различных птиц.

Молодежь не спешила уходить в каюты. Томек внимательно изучал взглядом низкие песчаные берега островов. В поле зрения бинокля ему несколько раз попадались борозды прорытые в песке, тянувшиеся прямо из моря к дюнам, поросшим кустарником. Была пора кладки яиц черепахами. Поэтому, по мнению Томека, борозды в песке проложены самками зеленой черепахи[49], ежегодно выходившими на сушу, чтобы отложить яйца. Зеленые черепахи принадлежали к морскому виду этих земноводных и по строению тела значительно отличались от своих родственников речных и болотных черепах. Передние лапы зеленых черепах почти ничем не отличаются от рыбных плавников, пальцы задних лап – перепончатые. Ничего удивительного, что черепахи чувствуют себя лучше в воде, чем на суше и только самки в определенное время выходят на сушу, чтобы закопать в песок яйца.

К вечеру яхта обошла южный и восточный край Суэйн-рифов. Капитан Новицкий изменил курс на северо-восточный и облегченно вздохнул. Минуту назад он вернулся с кормы корабля, где измерил лагом скорость хода корабля[50]. Скорость «Ситы» составляла примерно восемь узлов. Яхта оказалась в зоне благоприятного, северо-западного течения. Таким образом, при попутном ветре яхта уже через шесть суток должна бросить якорь в бухте Порт-Морсби.

К северу от Суэйн-рифов, вдоль всего материка тянулась главная, внешняя часть Большого Барьерного Рифа, стоявшего на краю выдвинутого в море шельфа, который в этом месте круто падал вниз в глубину океана.

Чем дальше к северу уходила «Сита», тем реже встречались на ее пути проходы, по которым суда могли бы подойти к материку. В этом месте Большой Коралловый Барьер оставлял впечатление сплошной стены, построенной между открытым морем и тропической лагуной. На внутренних водах этого естественного, коварного канала в изобилии встречались неисчислимые подводные и наводные рифы и островки, кишевшие различными животными и рыбами. С наружной стороны Коралловый Барьер погружен в воду, показывается из нее только во время отлива и почти полностью лишен жизни. На протяжении многих миль, в волнах стоит гладкая, твердая, блестящая стена. Мощные морские валы перекатываются через нее во время прилива, растут и усиливаются до невиданных размеров во время тропических бурь, и тараном бьют в гладко отполированную стену Барьера, но тот стоит неприступно, чрезвычайно медленно поддаваясь силам водной эрозии. Здесь идет неустанная борьба между постоянно растущей коралловой стеной и мощными разрушительными силами природы.

Томек и его друзья проводили на палубе яхты все свободное время. Уникальное на Земном шаре создание мельчайших полипов – Великий Коралловый Барьер, магнитом притягивал их внимание.

Бентли не скупился на пояснения. По его мнению удары морских волн не так угрожали кораллам, как губительные для их жизни потоки пресной воды, сопутствующие тропическим ливням во время циклонов. Пресная вода, устремляясь с берегов материка по бесчисленным рекам и ручьям, попадает в канал между материком и Коралловым Барьером, от чего коралловые полипы погибают. Бентли утверждал также, что малодоступная наружная часть Барьера чрезвычайно интересна. Правда, наружная сторона, показывающаяся из воды во время отливов совершенно бесплодна и лишена признаков жизни на ней, но часть круто спускающаяся вниз, на глубине нескольких метров от уровня океана кишит неисчислимым множеством морских созданий. Однако об их жизни почти ничего не известно, так как доступ к рифам со стороны открытого моря чрезвычайно труден и опасен, даже в самую тихую погоду.

Тем временем «Сита» бойко шла на север. Уже давно остался позади проход, известный под названием прохода Флиндерса, по которому можно пройти к городу Боуэн; дальше к северу яхта миновала проход Магнетик-пассаж, потом – проходы Графтон, Крузер, Ларк и вблизи небольшой группы островов Оспри-риф, стала наконец отходить от коварного Барьера.

С этого момента Томек большую часть дня стал проводить в навигационной рубке, чтобы вести корабельный журнал, и записывать туда все события, случившиеся во время плавания. Кроме результатов навигационных наблюдений и расчетов, а также распоряжений и приказаний по кораблю, в журнале отмечались все встреченные на пути суда, пройденные острова, мысы, маяки, приметные точки на побережье, причем Томек, будучи прекрасным географом, давал в журнале интересные сведения по географии пройденных мест. Капитан Новицкий с интересом читал поучительные замечания своего любимца, а поскольку сам не любил марать бумагу, приказал Томеку вести журнал, даже во время своей вахты. Томек не жаловался на дополнительную работу; часто он разнообразил монотонную вахту, определяя положение яхты на карте морских корабельных путей, которая со стороны походила на негатив географической карты с морями, усеянными таинственными знаками и материками, представленными в виде белых пятен.

Как раз кончалась вахта Томека. Он уже определил положение судна, нанес его на карту и сделал соответствующую запись в журнале. За истекший час скорость яхты значительно снизилась. Несмотря на это, Томек отправился на капитанский мостик в прекрасном настроении. До Порт-Морсби оставалось не больше полутора суток пути. Оттуда должно было начаться сухопутное путешествие в глубину таинственного острова.

Томек остановился у борта. «Сита» медленно шла по глади открытого моря. Большие паруса висели на реях почти неподвижно. Ничего странного в этом не было. В тропиках бывают полосы затишья, где воздушные течения почти неощутимы. Жара усиливалась.

«Хорошо бы немного дождя для прохлады» – подумал Томек. С удовольствием отметил, что небо на северо-восточном горизонте как бы несколько потемнело. Томек знал, что в зоне затишья в вечерние или предвечерние часы почти ежедневно проходят дожди.

В это время на палубе показался Збышек Карский. По трапу он поднялся на капитанский мостик. Остановился рядом с Томеком.

– Твой отец прав, утверждая, что путешествия многому учат, – сказал он, обмахиваясь носовым платком, как веером. – Во время уроков географии я не раз задумывался почему самый большой океан Земного шара назван Тихим. Мне казалось, что огромные водные пространства чрезвычайно опасны. Мне ведь приходилось столько читать о грозных тайфунах и циклонах[51]. А на самом деле действительность развеяла опасения. Огромный Тихий океан и в самом деле ведет себя тихо и совсем не страшен.