Эрнестина - Маркиз Сад

– Выслушайте меня, отец, и сдержите ваши слезы. – Эрнестина бросается на шею полковнику. – Ни вы, ни я не рождены для счастья, отец. Мы из числа тех, кого природа создает лишь для того, чтобы все недолгое время, отпущенное им на земле, беспрестанно перебрасывать их от злоключения к злоключению. Не всем дано право на равную долю блаженства. Следует подчиниться воле небес. Вам в утешение оставлена дочь – поддержка ваша и опора на старости лет... Несчастный юноша из Норрчёпинга, о котором вы слышали, – Герман. Только что на моих глазах он погиб на эшафоте... да, отец, на моих глазах... они хотели, чтобы я лично была тому свидетелем... и я наблюдала... Он пал жертвой ревности Шольц и исступления Окстьерна... Это еще не все, отец. Потеря возлюбленного – не единственная моя потеря... произошла еще одна, куда более ужасная... дочь возвращается к вам обесчещенной... Это сделал Окстьерн... пока отдавалась на заклание одна из его жертв, негодяй осквернял другую.

Сандерс в негодовании вскакивает.

– Довольно, ни слова боле. Я исполню свой долг. Сыну славного соратника Карла XII не надо объяснять, как мстят предателям. Через час, дочь моя, я либо умру, либо восстановлю твою честь.

– Нет, не нужно, отец, – возражает Эрнестина, удерживая полковника. – Заклинаю вас всем, что вам дорого – не берите на себя бремя мести. Представьте, что за ужасная участь меня ожидает, если я потеряю вас. Одна, без поддержки... в руках этих безжалостных чудовищ – они тотчас уничтожат меня... Живите же, отец, живите ради вашей дорогой дочери. Никто, кроме вас, не придет ей на помощь и не утешит ее в страданиях... Только ваши ладони осушат ее слезы... Послушайте, что я предлагаю. Речь идет о незначительной жертве, которая, возможно, окажется излишней. Только бы кузен Синдерсен согласился пойти навстречу. Опасения, что тетушка предпочтет меня в своем завещании – вот единственная причина нашего с ним охлаждения. Я постараюсь рассеять его тревоги. Подпишу бумагу о полном отказе от завещанного мне имущества, постараюсь вызвать его сочувствие к моему положению. Он молод и смел... Он, как и вы, военный. Пусть он разыщет Окстьерна и кровью этого нечестивца смоет нанесенное мне оскорбление. Честь наша непременно должна быть восстановлена – и если Синдерсену суждено погибнуть, я больше не стану удерживать вас, отец. Тогда настанет ваш черед отправляться к сенатору и мстить за честь дочери и за гибель племянника. Таким образом, у обманувшего меня негодяя появятся два противника вместо одного. Отчего нам не попытаться приумножить число его недругов?

– Доченька, Синдерсен слишком молод для такого опытного противника, как Окстьерн.

– Не стоит этого опасаться, отец. Подлецы всегда трусливы, не так уж сложно одержать над ним верх... Ах! Непонятно только, что мне считать победой в подобном случае!.. Настоятельно прошу вас, устройте все, как я хочу... Несчастье придает мне еще больше прав на сохранение вашей жизни, отец, не отказывайте же в милости, о которой я молю вас... заклинаю о ней у ног ваших.

– Раз тебе этого хочется, я согласен, – говорит полковник, поднимая свою дочь. – Уступаю, тебе удалось убедить меня, так нам удастся приумножить число врагов мерзавца, покрывшего нас позором.

Эрнестина обнимает отца и тотчас мчится к упомянутому родственнику. Немного погодя она возвращается.

– Синдерсен готов вступиться за меня, – сообщает она полковнику. – Он только просит вас ничего не говорить тетушке. Родственница наша будет безутешна, узнав, как из лучших побуждений дала мне совет без опаски отправляться в дом графа. Итак, Синдерсен придерживается мнения, что необходимо утаить происходящее от тетушки Плорман. Поэтому пока все не решится, он будет избегать встреч с вами и просит вас последовать его примеру.

– Хорошо, – говорит полковник, – пусть тотчас же отправляется вершить месть... Вскоре и я последую за ним...

Решение найдено, все тихо... Эрнестина, похоже, безмятежно спит. На следующий день рано утром граф Окстьерн получает письмо следующего содержания, написанное незнакомой рукой:

«За жестоким преступлением неизбежно последует наказание, за отвратительной несправедливостью – отмщение. Оскорбление честной девушки будет стоить жизни соблазнителю ее или ее заступнику. Сегодня в десять часов вечера офицер со шпагой в руке, одетый в красное, будет прогуливаться неподалеку от порта: он надеется на встречу с вами. Если же вы не явитесь туда, тот самый офицер завтра пристрелит вас в вашем собственном доме».

Письмо доставлено лакеем без ливреи. Ему приказано принести ответ. И он возвращается с той же запиской с приписанными внизу тремя словами: «Я там буду».

Однако коварный Окстьерн живо интересовался всем, что произошло в доме у Плорман после возвращения Эрнестины, и не поскупился, чтобы любыми средствами выведать нужные ему сведения. Ему сообщают, как должен выглядеть офицер, одетый в красное. Известно ему и то, что полковник приказал доверенному слуге подготовить для себя английский мундир – он намерен облачиться в него и незаметно следовать за человеком, вступающимся за дочь. Полковник не желает быть узнанным этим мстителем и готовится встать на его защиту, если тот вдруг окажется побежденным. Итак, Окстьерн получает исчерпывающие данные для подготовки очередного злодейского плана.

Наступает ночь. Вокруг беспросветная тьма. Эрнестина предупреждает отца, что Синдерсен выйдет через час, а сама она чувствует себя настолько разбитой, что просит разрешения уйти к себе. Полковник доволен, что его оставляют одного. Он желает дочери спокойной ночи, а сам собирается идти следом за тем, кто будет за нее драться. Он выходит... Эрнестина не показала ему вызов на дуэль, и он не знает, как будет одет Синдерсен. Не желая нарушать тайну, о которой попросил этот юноша, и стараясь не давать пищу для подозрений дочери, он старался не задавать лишних вопросов. Да и к чему? Он движется в нужном направлении. Полковник осведомлен, где состоится поединок и уверен, что сумеет узнать племянника. Прибывает на означенное место. Пока никого. Прогуливается. В этот миг к нему подходит незнакомец без оружия в низко надвинутой шляпе.

– Сударь, – обращается к нему человек, – не вы ли полковник Сандерс?

– Так точно.

– Тогда знайте, Синдерсен предал вас. Он не выступит против графа. Однако сенатор следует за мной и намеревается драться только с вами.

– Слава тебе Господи! – радостно восклицает полковник. – Больше всего на свете я желал именно этого.

– Пожалуйста, сударь, не произносите ни слова, – продолжает незнакомец. – Место здесь не вполне надежное. У сенатора много друзей. Возможно, кто-нибудь прибежит, дабы разнять вас... что не в интересах графа, ибо он готов дать вам полную сатисфакцию. Так что атакуйте активно и молча офицера в красном, он направится к вам с той стороны.

– Так и поступлю, – говорит полковник, – а теперь удалитесь, я сгораю от нетерпения сразить его...

Незнакомец исчезает. Сандерс делает еще два круга и наконец в потемках различает офицера в красном, гордо идущего ему навстречу. Полковник не сомневается, что это и есть Окстьерн и нападает со шпагой в руке. Боясь, что их разнимут, он не произносит ни слова. Офицер, как и он, молча защищается, проявляя невиданную отвагу. В конце концов, он все же отступает под яростным натиском полковника и, сраженный, падает на землю, задыхаясь в пыли... В этот миг раздается женский крик. Его звук пронзает душу Сандерса... Он приближается... различает черты совсем не того человека, кого собирался поразить... Небо праведное!.. Он узнает свою дочь... Да, это она, храбрая Эрнестина, пожелавшая отомстить за себя ценой собственной жизни, и вот, она, захлебываясь в собственной крови, погибает от руки отца.

– О роковой день! – восклицает полковник... Моей жертвой пала ты, Эрнестина! Какая страшная ошибка!.. Кто все это подстроил?..

– Отец, – произносит Эрнестина слабеющим голосом, сжимая полковника в своих объятиях. – Я не узнала вас, извините, дорогой мой, и посмела выйти с оружием против вас... Соизволите ли вы простить меня?

– Великий Боже! Я загоняю тебя в могилу своею собственной рукой! О свет очей моих, сколько отравленных стрел уготовано нам небесами!

– Все, что случилось, сотворено бесчестным Окстьерном... Ко мне подошел незнакомец и от имени этого чудовища просил соблюдать полную тишину, иначе поединок будет прерван. Он сказал также, что мне следует атаковать того, кто одет в такое платье, как на вас, поскольку именно это и есть граф... И я поверила. О верх коварства!.. Хорошо, что умираю я на ваших руках. Это самая лучшая смерть, какую я могла ожидать после обрушившихся на меня невзгод. Обнимите меня, отец, попрощайтесь со своей несчастливицей Эрнестиной.

При этих словах бедняжка испустила дух. Безутешный Сандерс оплакивает ее... Однако жажда мести успокаивает боль. Он покидает ее окровавленные останки, чтобы воззвать к закону... Умереть самому... или погубить Окстьерна... Теперь он прибегнет к помощи судей... Он не должен... да и не станет отныне компрометировать себя сделками с негодяем, который наверняка прикажет убить его вместо того, чтобы помериться с ним силами. Еще покрытый кровью дочери, полковник падает к стопам магистратов. Он разворачивает перед ними страшное нагромождение своих бед, раскрывает все низости графа... Ему удается взволновать и заинтересовать их. Привлекает он внимание и к тому, сколь пагубно отразились происки этого нечестивца на осуждении Германа... Ему обещают восстановить справедливость.