1970 - Евгений Щепетнов

И смотри-ка что… книжку пишет! Писатель! А по нему и не скажешь… вон какой мордоворот! Вояка или спортсмен. Или спортсмен-вояка. Но то, что он никакой не больной, потерявший память, – это рупь за сто. И Оленька утвердила в этом диагнозе. Симулянт! Самый настоящий симулянт.

Вот только зачем это ему нужно? Кто он? Есть только один способ узнать, так ли это. Но захочет ли он?

– Этого не может быть! – Пальцы Зинаиды Михайловны, выслушавшей мой рассказ, теребили пуговицу халата так, будто она собиралась ее оторвать. – Это противоречит материалистическому учению! Я не верю! Бога нет! Переселения душ нет! А значит… значит, ты все придумал. Ты же писатель, так? Фантаст? Так что ты можешь придумать что угодно! Вот и придумал! Решил бабушку развеселить!

– Какая вы мне, к черту, бабушка? Мне сорок восемь лет! А вам пятьдесят, не больше! И если вас хорошенько одеть, подкрасить, сделать прическу – вы еще хоть куда красотка! Просто сделали из себя серую мышь. Табачищем от вас прет – аж тошнит! Волосы когда стригли у хорошего парикмахера? Изображаете из себя старую комсомолку! У вас глаза синие, очень красивые. Зачем такие уродливые очки?! И руки… пальцы тонкие, как у пианистки… Бесформенная одежда, ни грамма косметики – вот и получилось светило медицины, бесполое существо! Простите… не люблю, когда женщины себя портят. Ведь и стареть можно красиво!

– Это у вас так считают? В вашем мире? – Голос женщины слегка сел, было видно, что она с трудом выталкивает слова. – А для кого мне наряжаться? Мужа нет. Детей нет. Студенты только. После ранения, когда медсанбат разбомбили… я не могу иметь детей. Осколок в живот. А значит, и мужа у меня нет. Дура, не завела ребенка, пока была молода, а потом… потом – все! Не знаю, зачем я тебе это рассказываю… чушь! Все – чушь!

Женщина порывисто встала с табурета, привинченного к полу, заходила по комнате из угла в угол. Волосы ее растрепались, глаза горели, и я вдруг увидел ее другой – увидел ту молодую Зиночку, ровесницу Оли. Пухлогубую, глазастую, стройную, немного нервную, энергичную особу, которая знает себе цену и готова стребовать ее с этого мира. Она и сейчас стройная, глазастая, пухлогубая. Но другая. Как другой становится ветка дерева, прошедшая через пламя костра. Головешка. Обугленная, обожженная головешка.

– Вот что, Миша… ты позволишь себя загипнотизировать? Я введу тебя в гипнотический транс и… поговорю с тобой. Если все так, как ты говоришь… то… хм… в общем, ты позволишь?

Я задумался. Терпеть не могу, когда кто-то копается в моей башке. Без моего ведома. Так-то баба вроде нормальная, не паскуда какая-нибудь… но кто знает? Оленька вон – милое существо, эдакий эльфенок, и что? Шпионила! А эта запишет мне что-нибудь на подкорке, и буду я потом мечтать о посещении «Голубой устрицы»! Оно мне надо?

Да ладно… это все стеб. Давным-давно известно, что никаким гипнозом нельзя заставить человека сделать то, чего он не хочет делать. То, что противоречит его морали. Например, если приказать загипнотизированной женщине совершить какие-нибудь сексуальные действия, внушать, что она хочет заняться сексом с чужаком, а это противоречит ее морали, – она просто проснется. Не станет делать ничего такого.

В детстве я прочитал две очень интересные книжки, издания то ли 60-х годов, то ли 50-х, сейчас уже не помню. Дома у нас откуда-то взялись. Одна называлась «От магов древности до иллюзионистов наших дней», вторая – «Таинственные явления в человеческой психике». Так вот, там очень четко был описан гипноз – что он может делать, а чего не может. Потому, в общем-то, я был уверен, что ничего такого жуткого докторша со мной сотворить не сможет. Тем более что я никогда не слышал о женщинах-гипнотизершах, способных творить всякую такую гадость. Цыганки, обманывающие с помощью гипноза, – таких сколько угодно. Но чтобы гипнозом можно было заставить совершать что-то непотребное – это чушь и бред, страшилки, распускаемые досужими болтунами.

Совсем не в том дело. Не хочется позволять копаться в голове, как не хотелось бы пускать чужака копаться в моем рабочем столе. Ну… ни к чему это! Интимное!

С другой стороны, я понимаю: если сейчас докажу этой женщине, что не обманывал ее, когда рассказывал о себе, то, возможно, обрету в ее лице мощную поддержку. А поддержка мне очень, очень нужна! Чтобы начать зарабатывать писательством, требуется время. А ведь где-то мне надо жить? И самое главное – на что мне жить?

– Хорошо. Я согласен! Только не знаю, поддаюсь ли гипнозу, – сказал я, поудобнее усаживаясь на кровати.

– Сейчас вот и проверим! – кивнула Зинаида Михайловна и достала из кармана халата блестящий шарик, вроде как от шарикоподшипника. Шарик был просверлен насквозь и надет на белую, вероятно, серебряную цепочку.

– Сейчас я буду качать у тебя перед глазами этот шарик, а ты внимательно следи за ним взглядом. Не отводи взгляда. Ни о чем не думай. Смотри на него… смотри… руки теплеют… ноги теплеют… тебе хочется спать… ты засыпаешь… засыпаешь…

Мужчина сидел спокойно, прикрыв глаза, опустив руки на кровать по бокам от себя, и будто бы спал. Зинаида Михайловна улыбнулась уголком рта – все сильные, крупные мужчины мнят себя такими же сильными духом. Они почему-то считают, что загипнотизировать такого богатыря трудно – ведь у него мышцы! Бицепсы! Трицепсы! А на самом деле чем больше они сопротивляются гипнозу, тем быстрее входят в транс. Хотя есть и исключения.

Но сейчас не тот случай. Сейчас – все как надо. Теперь можно будет все и узнать. Вполне вероятно, что этот парень психически болен. Бритва Оккама. Отрезай все лишнее! Не множь сущее без необходимости! Не объясняй объяснимое сложными придумками! Если ты видишь в три часа ночи голого мужика на трассе, ведущей из Саратова в деревню Усть-Курдюм, предполагай, что он спятил или сильно пьян. Но не стоит предполагать, что он прилетел из параллельного мира, где время течет быстрее.

– Как твое имя?

– Михаил.

Точнее надо задавать вопросы, одернула себя Зинаида Михайловна. Ведь сейчас его тоже зовут Михаилом!

– Как тебя назвали родители?

– Мишей.

Она довольно улыбнулась. Фактически парень выбрал из перечня имен то имя, которое ему дали родители. Хорошо сработало. Так, как она и рассчитывала.

– Твое отчество? – она задала следующий вопрос, уже зная ответ.

– Семенович.

– Твоя фамилия? – Это уже очень важно! Вот теперь!

– Карпов.

– Где ты живешь? Адрес прописки.

– Саратов, улица Куленкова, дом тридцать один, квартира десять.

– А где живешь?

– Садовое товарищество «Сосенки», улица Мраморная, триста сорок два.

– Где работаешь?

– Нигде. Дома. Везде.

– Кем работаешь?

– Писатель-фантаст.

Зинаида Михайловна выдохнула, подошла к Михаилу, подняла ему веко. Мужчина сидел не шелохнувшись и на ее действия не реагировал. Он в трансе! Точно, в трансе! Не притворяется!

– Какой сейчас год в твоем мире?

– Две тысячи восемнадцатый.

Сорок восемь лет спустя! О боже… сорок восемь лет! Он и правда оттуда! Что у него можно спросить, пока не вышел из транса? Что? Про космос? Про коммунизм – построили или нет? Глупо как! Вот сидит кладезь знаний за почти пятьдесят лет будущей жизни, а она не знает, о чем его спросить! Ладно, время еще будет, расспросит! А пока что только о том, что важно, – надо проверить его рассказ.

– Как ты здесь оказался? – Глупый вопрос! И сейчас будет такой же глупый ответ. Он же сказал, что не знает. Но вдруг? Вдруг у него есть машина времени?!

– Не знаю.

– Ты попадал в аварию на Усть-Курдюмской трассе?

– Да.

– Ты помнишь все, что происходило за эти сорок восемь лет жизни, начиная с тысяча девятьсот семидесятого года и до две тысячи восемнадцатого?

– Нет.

Глупый вопрос. Конечно, он не все помнит! Если бы у него была фотографическая память, тогда бы помнил. А так… обычные люди что запоминают? Да ничего, по большому счету! Кое-что помнят, кое-что из того, что прочитали, видели по телевизору, слышали по радио. А остальное благополучно забывают, все, что не относится к их жизни. Вероятно, природа сделала это нарочно: как только мозг переполняется знаниями, лишние, неиспользуемые, тут же летят в помойку. Человек вульгарно забывает ненужное.

Но да ладно. Следует спросить кое-что попроще. Например, как он относится к Оленьке. И… к ее начальнице. Что собирается делать в этом мире. Как думает жить. Хоть на это он как раз и не ответит. Слишком сложно. А вот про Оленьку – в самый раз. И еще можно кое-что сделать, прежде чем он проснется. Ну… по крайней мере попробовать сделать. Хуже-то не будет!

– Как ты относишься к Оленьке?

– Я ее хочу. Я на нее сердит.

Ха-ха! Кто бы мог подумать, правда?! Хочет он ее! Глупо было бы, если бы не хотел. А вот почему ты сердит…

– Почему ты на нее сердишься?

– Она шпионила за мной.

И тоже предсказуемо. Парень-то не дурак. Вычислил.