Негатив. Аттестация - Павел Николаевич Корнев

Вроде — пустяк, но я не собирался упускать шанс расплющить пару реваншистских носов, и хоть ясность мысли оставляла желать лучшего — или же именно по этой причине? — легко нашёл, как обернуть новое знание в свою пользу.

— Юлия Сергеевна! — расплылся я в широченной улыбке. — Неужели те пятнадцать минут, что вы стискивали меня в своих объятиях, так запали в память?

Думал, дёрнется Анатоль и приготовился уклониться, но спортсмена опередил рыхлый молодой человек.

— Подлец! — выкрикнул он и ринулся на меня с кулаками до того неумело, что я даже растерялся и не ударил, а просто отступил в сторону.

Юноша проскочил мимо, поскользнулся на обледеневшей брусчатке и со всего маху врезался в автомобиль. Я повернулся проследить за ним и напрасно — Анатоль вмиг оказался рядом и заехал мне в челюсть.

Голова мотнулась, в глазах сверкнули звёзды, и на мгновенье я выпал из реальности, но успел прийти в себя, прежде чем подогнулись ноги и уселся на мостовую.

— Врежь ему, Анатоль! — завопила девица — не Юлия Сергеевна, а её товарка, и этот возглас продрался сквозь ватную тишину обморока. Я отработанным движением уклонился от очередного замаха и отступил, разорвав дистанцию.

Вставший в стойку молодой человек покрутил кулаками и с нескрываемым превосходством сообщил, что является действующим вице-чемпионом общества по боксу в среднем весе, а после позвал:

— Подходи, ещё получишь!

Рыхлый стоял у автомобиля и накинуться на меня больше не пытался, челюсть ныла, распухла рассаженная губа, да ещё на воротник сорочки попала капелька крови, и стоило бы поскорее замыть пятно, а вместо этого я шагнул вперёд. Спортсмен счёл меня лёгкой мишенью и провёл прямой в голову — двигался он быстро и очень технично, но не попал.

Уйти от удара позволил кинетический импульс; я не отпрыгнул даже — отбросил себя в сторону, и сразу вторым выплеском сверхсилы толкнулся обратно. Левый кулак шибанул провалившемуся в слишком глубокий выпад боксёру под рёбра, тот согнулся и получил правой в ухо!

На этом стычка и закончилась; мой визави рухнул на брусчатку, как подкошенный. Да — я сжульничал, но и он врезал исподтишка. Квиты. А иначе — никак. В технике я противнику наверняка уступал, без фингалов бы точно не обошлось, а у меня и так в очередной раз губа расквашена.

— Убивают! — истошно завизжала вторая девица. — Полиция! Полиция!

А вот Юлия Сергеевна драть глотку не стала и поспешила к нокаутированному спортсмену. Моим же первым порывом было кинуться наутёк, но переборол его, отошёл к ближайшей лавочке, плюхнулся на неё и сгрёб наметённый к ножке снег, принялся счищать с воротника капельку крови.

Ну а что? Спортсмен первый в драку полез, да и без серьёзной травмы обошлось — вон, уже трепыхается.

— Тебе конец! — заявил рыхлый, который в отличие от девиц и не подумал помочь товарищу.

— Мне? — уточнил я с нескрываемым удивлением. — Чудак! Это вы на бойца корпуса напали!

Моё заявление заставило истеричку заткнуться, она зло бросила:

— Нет, это ты накинулся на Анатоля! Я это подтвержу! Мы все подтвердим!

— Здорово! — обрадовался я совершенно искренне. — От лжесвидетельства до потери благонадёжности один ма-а-аленький шажок. Вот и посмотрим, насколько хороши ваши адвокаты.

— Поверят нам, а не тебе! — выдал рыхлый.

Я постучал себя пальцем по виску.

— Все доказательства тут, балбес. Никогда допросу под препаратами не подвергались? Это ничего, узнаете много нового.

— Ты… Ты… — Монархиста аж начало распирать от возмущения. — Ты опорочил Юлию Сергеевну! Ты её оклеветал! Это преступление!

Тут я не сдержался и рассмеялся.

— Вот уж нет! Я сказал правду, только правду и ничего кроме правды.

— Лжец!

Анатоль уже пришёл в себя и уселся на нижнюю ступеньку крыльца, Юлия Сергеевна отвлеклась от него и одёрнула рыхлого:

— Роман, угомонись! Я его действительно обнимала! Это же мотоциклист, который подвёз меня до Эпицентра! Неужели не помнишь?

Выскочил вахтёр с дубинкой, сбежав с крыльца, загородил членов клуба, и резко бросил:

— Я вызвал полицию!

По его мнению, после этого заявления хулигану в моём лице следовало кинуться прочь, но я даже с лавочки не встал.

— Ну и отлично! Быстрее начнём, быстрее закончим. Только не полицейских вызывать надо было, а комендантский патруль. Иди звони!

Вахтёр с места не сдвинулся, но закончился разговор со стражами порядка и в самом деле очень быстро: Юлии Сергеевне не составило никакого труда убедить прибывший по вызову наряд, что случилось недоразумение и в их присутствии нет никакой нужды. Меня так и подмывало поломать ей игру, заявив об избиении, но благоразумие взяло вверх, промолчал. После отбытия полицейских свару продолжать не стал, поплёлся куда глаза глядят.

И ведь точно знаю — как бы ни было тошно мне сейчас, вечер всё только усугубит.

Вечером придётся возвращаться в расположение и бодаться с Барчуком. О-хо-хо…

Глава 3

В безымянный бар я не пошёл. Расхотелось. Покрутился по округе, отыскал колонку и умылся ледяной водой да привёл в порядок воротник сорочки. Ещё сделал пару глотков, и мигом заломило зубы. Губа? Губа опухла, но больше не кровила.

Я продрог и задумался, как быть дальше. Точнее — чем занять себя до конца дня. Возвращаться раньше времени в расположение не имелось ни малейшего желания, кафе ещё не открылись, а городская библиотека первого числа не откроется вовсе. И ещё меня начало немного потряхивать: то ли нервотрёпка сказалась, то ли похмелье нагнало.

Постоял, поёжился на холодном ветру, развернулся и решительно зашагал на перестук трамвайных колёс. Хоть и сомневался, что посетителей в клинику для душевнобольных пускают в столь ранний час, но, если даже завернут на проходной, перемахну через забор, пусть даже тот и три метра высотой.

Оператор я или кто?

Но — не пришлось. В последнем письме я упомянул, что возвращаюсь в Новинск, и по просьбе Льва, который относился к немногочисленной категории привилегированных постояльцев, находившихся тут по доброй воле, а не на принудительном лечении, меня загодя внесли в список посетителей. Что же касается неурочного времени, оно тоже проблемой не стало: бывший одноклассник оказался ранней птичкой и уже бодрствовал. Удачно получилось, что и говорить.

На этот раз в каменный мешок меня не отправили: Лев изрядно продвинулся в обуздании способностей и перебрался жить из подвала на первый этаж. Вниз, как знал из писем, он теперь спускался исключительно для тренировок.

— С Новым годом! — поприветствовал меня Лев, стоило только переступить через порог и притворить за собой дверь. — О, да ты никак подрался?