Маморитаи - Posok Pok

— В этот раз будем биться спиной к спине…брат, — унылая усмешка звучала сквозь тяжёлые слова младшего Учиха — Они пропускают каждого ходящего и тех, кто в состоянии держать кунай достаточно крепко.

— Если не хочешь — не иди, — меж бровей Итачи залегла складка, глаза сощурились от шального солнечного луча — Последние представители кланов в праве отказаться от исполнения воинского долга перед деревней.

— Удобный закон, — фыркнул Саске, качнулся вниз, смотря исключительно на сжимающие грубую ткань штанов пальцы — Тогда почему ты не отказался? Я видел списки и твоё имя в первый строках. Мы можем переждать, брат, остаться в резерве на должностях оборонительной армии Конохи. Давай используем эту лазейку, выживем и…тебя прооперируют.

Плечи Саске вздрогнули от мягкого касания, он медленно повернулся к Итачи.

Итачи не дрогнул, рассмотрев подлеченное ирьенинами, не скрытое бинтами, безбровое лицо Саске, половину которого уродовал и искажал омерзительный, выпуклый шрам, будто отпечатанный солнцем, а волосы под шарфом вовсе отсутствовали. Из былого красавца он обратился отталкивающим чучелом. Пальцы сильнее сжали левое плечо, Итачи не отводил серьезного взгляда от блестящих непролитыми слезами чёрных глаз.

— Прошу, брат, — Саске заикнулся, стиснул зубы.

— Я не могу, — доверительно шепнул Итачи.

— Почему?…Это из-за…

— Я нужен Изуне, как старший брат.

Саске оттолкнул руку Итачи, резко подскакивая, будто взлетая, на ноги, отчего шарф скатился на плечи, прекращая закрывать нанесенное сестрой увечье. Ветер, издеваясь, поднял все безвольно стелющиеся ковром листья. Они воспарили за обернувшимся Саске, закружились в яростном, слепящем танце, отражая его внутренний взрыв после заявления старшего брата, а шумные сухик ветви долголетних деревьев поддержали громкими шебуршащими возмущениями. Саске всплеснул левой рукой, широкими глазами смотря на уравновешенно спокойного брата.

— ЕЙ НИКТО НЕ НУЖЕН! — заорал на всю аллею дрожащий голос Саске — ОНА МОНСТР! ДЕВЯТИХВОСТЫЙ ДАВНО ПОГЛОТИЛ ЕЁ! ТОЙ ТРЯПКИ-СЕСТРЫ БОЛЬШЕ НЕТ! ИТАЧИ, НАША СЕСТРА УМЕРЛА НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД!

— Несколько лет назад? — Итачи грациозно встал, шагнул на встречу Саске, как к обезумившему зверю — Что ты имеешь ввиду?

— Э-это… — сдувшись, Саске безвольно опустил руки, не замечая накатывающихся слез, он продолжил сквозь зубы —…После сдачи экзамена в Академии…Изуна начала меняться. Мы не состояли в одной команде, так что это становилось для меня заметнее, чем раньше. Из наивной, легкомысленной дуры, жующей сопли она стала зеркальной версией себя. Прекратила общение со мной, не лезла под руку, отвечала на оскорбления, влезала в травмоопасные драки, творила не пойми что, а на экзамене на чунина…жестоко расправилась со своим сокомандником, когда тот попался ей в качестве оппонента на третьем этапе, — Саске передёрнуло, он неуверенно отвел взгляд — Я пришел к выводу, что девятихвостый добрался до сознания Изуны и уничтожил его. Он обратил её в монстра и…или убил… Она чудовище, Итачи, и как бы я не ненавидел тебя: Прошу, брось свою идею помочь ей. Ради твоего же блага.

Безответное молчание вызвало новую волну гнева. Тело Саске едва заметно затряслось, ногти впились в кожу ладоней, а грудь часто вздымалась от недостатка воздуха и попыток вдохнуть глубже, больше.

— Она не монстр, — сделал второй осторожный шаг к брату, хмурясь всё глубже.

— Раз Изуна настолько тебе дорога, раз ты её покрываешь…Почему же бросил её, а, Итачи? Ты знал на какие муки обрекаешь сестру, — каждое обвинение метко вонзалось в часто стучащее сердце Итачи, однако тот не шевельнулся, не раскрыл рта, продолжая с арктическим спокойствием нагнетать атмосферу одним невозмутимым видом.

Саске не выдержал накала: рывком сблизился с братом. Итачи без сопротивления кулем свалился на твёрдую лавочку от кулака в скулу. На разбитой губе выступила кровь, кожа в месте повреждения пульсировала, точно горела, особенно на контрасте с холодными, касающимися наливающегося синяка кончиками пальцев.

— Ты всегда! Всегда таким был! С тех пор как мама раскрыла личность Изуны, ты, как одержимый, присматривал за ней, чуть ли не из ложечки кормил, — в омерзении продолжил гневную тираду Саске, кривясь и баюкая руку с краснеющими костяшками — Ты, наверное, — затих, чтобы набрать воздух в лёгкие и срывая окончательно голос рявкнуть — И УМРЁШЬ ЗА НЕЁ?!

Пряди скользнули по лбу Итачи, когда тот опустил подбородок на грудь, пряча всколыхнувшиеся чувства в глазах. Он до трещин сжал спинку скамейки, сухие губы поджались, а мышцы от напряжения проступили на тонкой водолазке, сквозь распахнутое ненарочно пальто.

Саске натужно закашлялся в кулак, невыносимо слыша завывающий сквозь ветви деревьев ветер на фоне. Он презрительно фыркнул, развернулся и стремительно убежал, покидая скрытую глубинку аллеи, по пути случайно наступив на один из больничных справок.

Стоило Саске уйти, как Итачи вскинул голову к небу, где за время разговора откуда-то приплыли чернеющие облака, мрачно перекрывающие солнце. Ледяной ветер освежающе и колко оцарапал незащищенную шею, задел поврежденную скулу и губу.

Итачи лениво достал из грудного кармана миниатюрный, потрепанный временем, перепачканный сизыми и бордовыми пятнами дневник. В середине обложки корявыми буквами крепилась надпись: «Учиха Изуна».

Итачи не раскрывал его, не перечитывал во второй раз. Он с трепетом, осторожностью сжимал самый корешок, смакуя на языке из неоткуда объявившийся пряный привкус, словно он переместился в прошлое: в уютный осенний вечер, в дом с тёплой кухней, готовящей матерью, читающим книгу отцом, лепечущим о проведенных тренировках Саске и тянущей к нему со счастливым лицом руку, в которой обязательно было испеченной Микотой печенье, Изуной.

На холодный кончик носа упала первая капля дождя, знаменующая начало отчёта до Грозы.

…Вернуться в прошлое нельзя, но помнить буду постоянно…

Глава 6

Ветер стремительно пролетает по всем пустынным закоулкам некогда многолюдных улиц деревни, заглядывая в каждый дом с открытой, поскрипывающей дверью, снося собой покачивающийся декор, занавески и толкая забытого плюшечного медведя на пол. Он проносится в метре над землей, поднимая пыль с грязью и совершенно не встречая ни единого человека.

Потоки ветра кружат разноцветные сухие листья с мелким сором возле занятой лавочки аллеи. Облаченный в строгую форму, с безликим кандзи «Шиноби» на протекторе Итачи проводил пальцами по страницам раскрытого дневника Изуны. Холод царапал бледные щеки, одиночество отсчитывало минуты до часа сбора, а сам Учиха прокручивал в голове прочитанные строки и не находил ответа: строки исписаны, казалось бы, повседневными, ничем не примечательными повседневными замечаниями, жалобами и выплеснутыми проблемами маленькой сестры. Ничего не наталкивает на разгадку.

Итачи бесстрастно откинул голову назад, ослабленно прикрыл веки. Пальцы безвольно выпустили дневник. Источник отрады