Триумф Анжелики - Серж Голон

Поскольку близился час расставания, граф де Пейрак, который незаметно улизнул, принес в свою очередь послание, которое только что составил для Онорины. Это был большой лист зеленого цвета, спрятанный в красный конверт. Граф попросил рыцаря о любезности прочитать Онорине письмо, когда он вернется в Монреаль. Он приложил к посланию кольцо, которое снял с пальца и отправил Онорине, как знак отцовской любви, чтобы она носила его на шее.

– Пусть знает, что мы по-прежнему любим ее.

Анжелика, застигнутая врасплох, добавила несколько слов и сочинила длинное послание Маргарите Буржуа. Она передала также несколько игрушек для Онорины.

Шевалье также испросил прощения за то, что был плохим сотрапезником. Рана, которую он получил в ходе кампании у Катаракуи его ослабила, ибо он потерял много крови. Он часто ощущал какую-то пустоту в голове. И, возможно, этому стоило поверить.

В последний момент он снова изобразил, что забывается, но это была уже шутка, для развлечения.

Он приказал принести и поставить на стол большую коробку, украшенную индейскими узорами.

Когда подняли крышку, то оказалось, что внутри находится множество фигурок из дерева, ярко расписанных, которые шевалье принялся выстраивать в ряды, одну за другой, их равновесие удерживалось при помощи специального пьедестала.

Он узнал, – сказал он, – что брат Люк из монастыря Реколле на реке Сен-Шарль, перед тем, как стать монахом, увлекался созданием и росписью солдатских отрядов – игрушек для детей, и мальтийский рыцарь решил попросить у него несколько игрушек в подарок для счастливых родителей Раймона-Роже де Пейрак.

– Для вашего новорожденного сына, – сказал он, повернувшись к ней.

Франциск и он решили раскрасить некоторые фигурки под стражу королевского дома, костюмы которой вызвали восхищение жителей Квебека, когда государственный советник по внешним связям господин де Ла Вандри прибыл в город по специальному поручению короля. В следующем году государственный советник снова навестил Квебек, так как возникли некоторые проблемы. Ломенье довольно долго общался с ним, так что у него было достаточно возможностей изучить детали формы и знаки различия, характерные для королевской стражи, этого престижного военного формирования, создававшегося королями Франции в течение веков, и одно упоминание о котором вызвало ужас у врагов на полях сражений.

Разнообразие и тонкость исполнения этих фигурок вызывали всеобщий интерес. Они переходили из рук в руки.

Трогательный момент, подтверждающий привязанность графа де Ломенье-Шамбор по отношению к друзьям из Вапассу, несмотря на их репутацию одиночек, чересчур близких к английским и французским безбожникам.

В течение зимы граф де Ломенье неоднократно приезжал к брату Люку, чтобы помочь ему и его сыну, скульптору и художнику Ле Бассеру в изготовлении солдатиков.

– Наш новорожденный сын еще не сделал своего первого шага, – сказал де Пейрак, но я смею вас уверить, что он уже достаточно взрослый, чтобы оценить столь красивый подарок, и что он получит удовольствие, как и его сестренка, их рассматривая, и расставляя в боевом порядке.

Господин де Ломенье рассказал, как проводил длинные зимние вечера в стенах спокойного монастыря Реколле а обществе брата Люка и его помощника, с кисточками в руках, наслаждаясь фантазиями о том, как малыш будет играть. Зимний сезон почти на девять месяцев прекращал всякое сообщение Канады с внешним миром, поэтому Ломенье оставался в неведении относительно трагических событий, связанных с его другом.

«Но вы же знаете, что мы по-прежнему ваши друзья, и что мы вас не оставим», – говорили глаза Анжелики, пока он спускался по веревочному трапу в лодку, которая доставит его на корабль, держащий курс на Квебек.

Он улыбнулся.

Она тоже продолжала улыбаться, маша им вслед.

Но Анжелика знала, что, расставшись с ними, он снова станет подвержен прежним сомнениям и терзаниям, снова станет испытывать горечь, как от неразделенной любви. Горечь эта вдвое сильнее от того, что внушается чувствами к женщине и смертью друга. Он не мог служить одному без того, чтобы не предать другого, он не мог предпочесть одного и забыть другого, он любил их равной и в то же время разной любовью и не мог вырвать кого-то одного из сердца и жизни, несмотря на раздумья, принуждения, дисциплину, исповеди. Он был не в силах изгнать из мыслей и души мученика-иезуита, лучшего друга, присутствие которого он ощущал постоянно; тот, казалось, умолял его вернуться на праведный путь и продолжать служить во благо церкви и Франции.

Он так же не мог забыть ее, воплощение того, что всегда было для него под запретом, и в то же время – подругу, образ которой представлялся перед его мысленным взором, звук ее имени, музыка ее смеха раздавались в его ушах, аромат его духов вызывал в нем слезы волнения. И шевалье де Ломенье никак не мог положить конец этим терзаниям, разрывающим его между двумя людьми, между долгом и любовью.

Ему предстояло пересечь пустыню, край, где не раздастся голос утешения, где умирает надежда, где божественность отказывается появляться, что является самым страшным испытанием для того, кто посвятил жизнь и пожертвовал всеми земными радостями во имя Господа.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МЕЖ ДВУХ МИРОВ

7

Наконец они подняли паруса и отправились прочь от Тадуссака.

Анжелика воспользовалась несколькими часами уединения с Жоффреем, они наслаждались свободой, отгородившись от внешнего мира, и это она любила больше всего. Они вновь обрели прежние привычки и не уставали им радоваться.

Они сидели лицом к лицу, под тентом, который натягивался над палубой в знойные часы, или во время дождя, или же ночью на кормовом балконе, на который выходили их аппартаменты.

Там, полулежа на диванах и опираясь на подушки в восточном стиле, они проводили время в обществе друг друга, получая от этого несказанное удовольствие.

Они смогли сберечь свои чувства и позволить себе сгорать от двух огней: нежности и страсти.

Кусси-Ба подавал им турецкий кофе в маленьких чашечках тонкого фарфора на прелестных подносиках, украшенных арабесками, которые назывались зарф, и которые позволяли пить кофе и не обжигать пальцы. Весь этот ритуальный прибор, предназначенный для кофе, да и сам напиток напоминал им о Востоке, переносили их к Средиземному морю, в Кандию и на остров Мальту, о котором Анжелика так много говорила с Ломенье.

Она попыталась внушить ему, чтобы он вернулся во Францию, чтобы получить помощь и поддержку среди братьев-рыцарей Сен-Жан Иерусалимских, сегодня называемых Мальтийцами. Но он отказывался. Он не хотел покидал Канаду, где покоились останки его друга, убитого индейцами.