В поисках солнца (СИ) - Мария Дмитриевна Берестова

«Ну и чего я опять не понимаю? — тоскливо подумал он, разглядывая потолок, потом со вздохом чуть позавидовал: — Вот у Дера всегда это как-то само собой получается».

Он был совершенно убеждён, что проблема в том, что это он сейчас сказал что-то не так. Рассмотрев все свои реплики критически, он сам с собой решил, что, должно быть, ему не следовало так чётко называть Руби своей женой — она, видимо, увидела в этом поползновение на её свободу и испугалась.

«Нужно будет объясниться», — вынес задачу на будущее Райтэн, внутренне морщась и понимая, что объяснения такого рода никогда не были его сильной стороной, и он, пожалуй, снова всё испортит.

Между тем совершенно пристыженная Руби спустилась вниз и столкнулась с ожидавшим её Илмартом. Лицо его выражало вопрос; она сжалась и, помотав головой, призналась:

— Я не смогла.

Илмарт приподнял брови вверх. Со вздохом потёр переносицу.

Руби досадливо прикусила губу. Она совершенно забыла, что варианта «не признаваться» её ситуация не предусматривала.

— Я, конечно, могу сказать сам, — наконец, огласил результат своих размышлений Илмарт. — Но если ты всё-таки рассчитываешь выстраивать какие-то отношения с Райтэном, тебе всё же лучше сделать это самой.

«Я не уговорю его молчать, — с тоской думала Руби. — Этот раунд я проиграла вчистую».

— Можешь… пойти со мной? — наконец, робко попросила она.

— Зачем? — искренне удивился он.

Она неопределённо повела плечом и расшифровала:

— Ну, не так страшно.

Илмарт посмотрел на неё с некоторым пониманием и кивнул.

— Пойдём, — пригласил он.

Райтэн, который только-только закончил с самоуничижительным анализом и вернулся к работе, весьма удивился.

— Я… — прикусив губу, Руби обернулась на Илмарта, почерпнула в его твёрдом взгляде мужества и пояснила: — Я не то сказала, что хотела.

Райтэн нахмурился и, сложив руки на груди, откинулся на спинку стула.

— Я… сделала кое-что ужасное, — продолжала подходить к теме Руби.

Переведя взгляд с явно мучающейся подбором слов Руби на благородно печального Илмарта, Райтэн предположил, что, возможно, сейчас услышит какую-то потрясающую новость о том, что они любовники. Во всяком случае, он не мог сходу придумать другую причину, по которой они явились бы вдвоём и имели явное затруднение с оглашением цели визита.

Предположение это вызывало в нём досаду.

— Мне очень стыдно… — продолжала громоздить предисловия Руби, и Райтэн уж совсем обозлился на эти хождения вокруг да около.

— Можно уже просто сказать! — досадливо воскликнул он, недовольно глядя на Илмарта: мол, не видишь, так до дела годами идти будем, скажи сам, раз она не может!

Илмарт лишь развёл руками и даже сделал шаг назад: мол, я тут вообще не при делах, стою группой поддержки.

Руби зажмурилась и выдала на одном дыхании, практически в одно слово:

— Отец-никогда-меня-не-бил.

Райтэн, однако, разобрал. Сморгнув от неожиданности — он-то уже настроился на версию с любовниками — он вопросительно взглянул на Илмарта. Тот снова развёл руками.

Райтэн перевёл взгляд на Руби: та так и стояла, зажмурившись, и крепко сцепив руки в замок перед собой.

Признание оказалось столь ошеломительным, что Райтэн совершенно не знал, как на него реагировать.

Руби чуть вздрогнула, когда он заговорил, но он обратился к Илмарту:

— Ил, пошли человек за Дером. — И добавил задумчиво: — Тот у Магрэнь должен быть.

Кивнув, Илмарт вышел.

В кабинете воцарилась тишина.

Руби долго не решалась открыть глаза, всё ожидая — сама не зная чего — потом, наконец, приоткрыла один глаз.

Райтэн теперь стоял, облокотившись поясницей на стол и сложив руки на груди, и глядел на неё грустно и серьёзно. Он, точно, заметил, что она подглядывает.

Она тут же зажмурилась пуще.

Он вздохнул.

— И чего ты боишься? — наконец, спросил он. — Что теперь тебя ударю я, чтобы, значит, восстановить справедливость?

Она мотнула головой, но глаз не открыла.

Он поразглядывал её, всё ещё не зная, как реагировать. От её признания внутри образовалась странная пустота — он не мог разгадать значение этой пустоты и чувствовал себя самым паршивым образом.

— Зачем притворилась? — бесцветным тоном решил уточнить он.

Ответа не последовало.

Она выглядела крайне жалко сейчас — сжавшаяся, перепуганная, зажмуренная и покрасневшая — но он никакой жалости к ней не чувствовал, потому что не понимал теперь, правду ли видит перед собой.

— Так хотелось сбежать от отца? — безвыразительно всё же помог ей он, уверенный, однако, что теперь не отличит правду от лжи, поэтому задавать вопросы, конечно, бесполезно. Но молчать было ещё хуже. Молчание обнажало пустоту.

«Как хорошо она умеет притворяться!» — отстранёно подумал про себя он.

И в этот же момент понял, что простить не сможет — вне зависимости от её мотивов и степени раскаяния.

Возможно, если бы она призналась сразу, тогда же, когда он потащил её домой за документами — возможно, тогда он бы смог принять это как кривую, лживую, но всё же просто попытку понравиться. Теперь же, когда он уже на ней женился и отступить не мог — когда она не дала ему выбора решить, прощать ли ей эту игру или нет, — стало поздно.

«А ведь это Илмарт её раскрыл, — задумчиво потерев подбородок, догадался он. — Она бы и вообще не призналась».

Ему сделалось гадко, даже омерзительно до тошноты — как бывает, если с глотком пива нечаянно попадёт дохлая муха.

Он буквально чувствовал эту проглоченную дохлую муху внутри себя — и решительно не знал, как от неё избавиться теперь.

Отстранёно он размышлял о том же, о чём недавно думал и Илмарт: что Руби, и в самом деле, никогда не демонстрировала иных признаков жертвы домашнего насилия. У Райтэна, конечно, взгляд был не так намётан, и понимал в этом деле он мало, — но, в конце концов, он тоже был знаком с Олив, и даже как-то получил от неё локтем под дых, когда неудачно окликнул её из-за спины.

Ему сделалось досадно, что тогда, в сцене у ворот, он даже не задумался, не перепроверил свои выводы хотя бы мысленно. Просто всё было так мерзко, что невозможно стерпеть; и он, как это с ним всегда бывало, поступил так, как требовало сердце.

Они так и промолчали всё время, пока не вернулся Илмарт с встревоженным Дереком, уже введённым в курс дела.

Едва войдя в кабинет, Дерек тут же оглядел мизансцену: всё так же отчаянно зажмурившуюся Руби и мрачного, потухшего какого-то Райтэна.

В голове его мелькнула нецензурная характеристика ситуации.

Он подошёл к Руби — по шуму шагов и движению воздуха, она, конечно,