Тьма египетская - Михаил Попов

Что же, теперь ноги, кажется, возвращают себе способность двигаться. И можно докончить то, что было начато.

Или вернуться в дом Апопа?

Сзади послышалось шумное, несчастное дыхание. Раненый спаситель показался из люка:

   — Мериптах, подожди!

Мериптах вскочил.

   — Если ты... то я закричу, тут повсюду, хоть и не видно, стражники.

Это удержало мальчика от того, чтобы немедленно сорваться с места.

   — Me... — опять начал какую-то фразу раненый, но потерял своё ползучее равновесие и рухнул обратно в трюм.

Больше мальчик не сомневался. План дальнейшего движения был в его голове отчётлив и ярок и не потускнел в духоте трюма. Ноги с каждым шагом несли бесшумную фигурку всё быстрее. И вот он уже не на набережной, уже в тем ном переулке. Ух ты! Через что это перепрыгнул, через пьяное или мёртвое тело? Надо бы стеречься, сеть припортовых переулков пропитана неожиданностями.

Сзади раздался обессиленный крик. Раненый всё же выбрался вторично из подвала, сейчас его услышат. Подбегут. Нет, сначала проснутся, потом... Из-за переулочного поворота выскочили две фигуры с копьями в руках. Мериптах вжался и стену, но тут же понял, что этим вооружённым людям не до него. Они уже живут по законам большой тревоги, пропитывающей городскую ночь, и старательно пылят куда-то посланные неведомым приказом.

Один поворот, другой. Третий поворот, опять стражники, опять озабоченные. Надо притаиться. Да, надо притаиться, потому что впереди уже видны они — те самые ворота. Ошибиться было нельзя. Эта стена была самая высокая из всех в городе. А у ворот шестеро стражников в тёмных одеждах, остроконечных шлемах и с длинными копьями. Тревожно топчутся на месте. Ворота заперты. Стена высока. И ведь надо туда, за стену.

Мамочка, госпожа мама, как же это сделать?!

86

   — Что? — Апоп повернулся к стоявшим за спиной «братьям».

   — Такое случается иногда. В наших хрониках отмечены подобные случаи. Раз в пятнадцать-двадцать лет в недрах гарема созревает некий бунт. Женщины объединяются каким-то образом, обманув наших наблюдающих и верных Аварису служанок. Обычно это случается, когда в гареме оказывается слишком много дочерей одного какого-нибудь племени. Тогда одна из них становится тайной жрицей тайного племенного божества. Они совершают секретные жертвоприношения, и в какой-то день, обычно день полнолуния, возникает неожиданное дикое празднование. Чёрные чары вырываются наружу, и начинается бессмысленный, визгливый бунт, ярость обращается против служителей, подвернувшихся под руку. Но в этот раз это несчастье оказалось просто невероятным по размерам, как будто кто-то его подготовил и чем-то подпитал.

   — Женщины не усмирены?

   — Нет достаточных свободных сил.

   — Что же они делают?

   — Там много женщин с островов, видимо, они во главе всего. Мы специально держали среди них одну замечательную особу, женщину в возрасте, с несомненными способностями внушать людям страх и уважение. Она доносила нам обо всём, гасила глупые настроения в самом зародыше, за что пользовалась большими послаблениями. Мы даже разрешили ей завести собаку. Бесора родом с болотного берега далёкого северного моря. Дочь тамошнего царя, она сама увязалась за одним из наших посланцев.

   — Не Мегила ли это был? — устало поинтересовался царь.

Смотритель гарема только наклонил голову:

   — Да, в молодые годы её привёз в качестве своей жены брат Мегила.

Апоп закрыл глаза, щёки его подёргивались.

   — Продолжай, брат.

   — В землях, откуда большинство подруг Бесоры — так её зовут, — есть бог, ради которого они на родине устраивают сумасшедшие и даже кровавые игрища.

   — Кровавые?

Смотритель снова наклонил голову:

   — Уже известно, что они разорвали на части двух членов Рехи-Хет, живших постоянно в гареме. Одного поймали у дверей дома, а второго добыли, выломав запертые двери. Теперь они носятся по садам гарема с воем, подпоясанные дохлыми змеями, так предписывает их звериный обычай, пальцы их окровавлены, они не знают утомления, ибо, как я подозреваю, опоены каким-то особым составом. Попадаться им навстречу опасно. Нужно не менее сотни воинов, чтобы безбоязненно войти внутрь. А их сейчас нет.

   — Яхмос атакует по всем направлениям, — вступил в разговор начальник гарнизона, «брат» Эта.

   — Они не испугались большого грома?

   — Каким-то образом Яхмосу удалось удержать войска от бегства. Всего два десятка судов ушли с поля боя.

   — Надёжна ли наша оборона?

Разговор происходил всё там же — на вершине башни. Ночная карта города была окружена трепещущими пятнами пожаров, которые быстро бледнели, ибо всходило солнце. Ещё немного, и картина очистится полностью. Уже можно различить облака тумана на невидимой воде. Но, к сожалению, можно различить и звуки боя.

   — Надёжна ли наша оборона?

Густое молчание за спиной было ответом.

Апоп обернулся, стараясь в предрассветной дымке разглядеть лица товарищей.

   — Мы ждём подхода конницы из Таниса и Мемфиса. Может быть, даже сегодня днём. К вечеру сегодняшнего дня — обязательно. Сила Яхмоса хрупка. Один уверенный удар в спину — и он рассыпится.

Царь тяжело покивал головой:

   — Но пока он успеет ворваться и разорить город.

   — Этого может и не произойти.

   — Все драгоценные архивы и главные золотые запасы были спрятаны ещё при первом появлении египетского флота, — сообщил смотритель библиотек. — Даже в самом худшем случае нам грозит только одно — временное разорение города. Яхмос будет раздавлен, а Аварис отстроен заново и вознесётся ещё выше.

Апоп не успел ничего сказать. На вершину башни по витому чреву взлетел некий слух.

   — Нашёлся?! — вскинулся Апоп и бросился к пролому в полу.

«Братья» расступились, переглядываясь. Можно было подумать, что сейчас они не вполне понимают поведение повелителя.

С непостижимой для себя скоростью Апоп слетел вниз по лестнице. Ему указали носилки слева от входа в башню. На них лежал спаситель Мериптаха. Изо всех сил пытаясь остаться в сознании, он рассказал о том, что произошло в трюме грязного корабля, и о том, что было потом.

   — Так куда же он побежал? — нависая над телом своего «друга», спрашивал возбуждённо дышащий царь.

Спаситель закрыл глаза.

   — Куда? Куда он побежал?

Ответ мучительно шевелился в сомкнутых устах, но уже не было сил у лежащего, чтобы раздвинуть губы. И даже, чтобы открыть глаза.

   — Колесницу! — рыкнул, выпрямляясь, царь.

Начальник гарнизона осторожно прошептал ему на ухо сведения, только что полученные от гонца.

   — Полк Нутернехта уже на западных внешних стенах.

Апоп непонимающе поглядел на него:

   — Но ведь та пристань совсем в другом месте. Куда мог побежать Мериптах оттуда?!

   — Лодки Яхмоса во внутренней гавани, — ответил начальник гарнизона, играя желваками.

Поднимая копытами и ободами колёс тяжёлую утреннюю пыль, к подножию башни подкатила широкая митаннийская колесница, в которой помимо возницы могло поместиться ещё три человека. Торопливо отворив дверцу, Апоп шагнул внутрь. За ним, в уже набирающую ход военную повозку, прыгнул смотритель гарема. Свистнул бич, пройдясь сразу по обеим лошадиным спинам.

К небольшой толпе, оставленной позади, подкатывали другие колесницы. Две, четыре, семь. Цвет Авариса устремлялся вслед за правителем. Люди власти всегда пронизаны стремлением быть поближе к центру власти.

Начальник гарнизона подозвал к себе троих мрачных офицеров, державшихся в некотором отдалении от толпы высших придворных чинов, и отдал приказы. Стрелкам следовало отходить к царскому дворцу и занимать там оборону, привлекая внимание египтян. Пусть думают, что Апоп гам. Последней резервной кавалерийской сотне приказано было выдвигаться к северо-западной дороге и Петушиным воротам и любой ценой сохранить их в неприкосновенности ещё в течение двух-трёх часов.

После того как офицеры озабоченно разбежались к своим отрядам, «брат» Эта вскарабкался в седло подведённого ему коня и поскакал вслед за кавалькадой колесниц. Держался он в седле неважно, поскольку не был природным всадником шаззу.

Подгоняемый неистовыми царскими приказами, возница нахлёстывал лошадей и даже не сбавлял скорость на поворотах, отчего мощное сооружение на тяжёлых колёсах слегка кренилось, заставляя тех, кто находился внутри, приседать и крепче хвататься за округлый поручень.

Город был охвачен предвестием беспорядка. Повсюду мелькали группы людей с оружием и без оружия. Никого не останавливал и не впечатлял вид царского кортежа. Впрочем, многие и не узнавали Апопа в его непарадном облачении. То за одной, то за другой оградой поднимались вьющиеся чёрные дымы, пожары занимались, кажется, сами собой, без участия людей и вражеских подпалённых стрел, просто от общего ощущения разгрома и несчастья. Животные жалобно толпились в пыльных углах, забытые в волнах человеческого страха, потопившего город.