Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассказ двадцатый. Об обогащении пробы золота и серебра на такой лад, как еще никогда не было и лучше не может быть
|S 641| Не скрыто, что с древнейших времен и поныне ни в одну пору монеты всех владений не были имени того государя, который являлся владыкой совокупности [этих владений], в особенности в такие времена, когда эти владения находились в руках нескольких государей и властителей. Постоянно проба золота и серебра в [разных] местностях была различна. В некоторых владениях хотели даже ввести строгий порядок в [монетное дело] и установить одинаковую пробу, [однако] сколько ни издавалось постановлений, дело не шло в ход согласно повелению, и упорядочить его не смогли. Несомненно, одно из достоинств царей заключается в том, что читают хутбу и чеканят монету их именем. До настоящего времени в Руме, Фарсе, Кермане, Грузии и Мардине монету чеканили именем тамошних меликов и султанов и разной пробы. В нескольких местностях, в отношении которых в пору Аргун-хана и Гейхату вышел указ, чтобы там серебро чеканилось пробы 9:10, по названию так и было, однако [на деле проба] была не более 7:10 и 8:10. Румские серебряные деньги,[975] которые по сравнению с прочими местностями были лучше, дошли до того, что в десяти динарах содержали в сплаве только на два динара серебра, остальное все была медь. Неоднократно монгольские гонцы с тазикскими битикчиями по постановлению указа ездили в области для обследования пробы и производили огромные расходы, но, соглашаясь на взятки, не привлекли к ответу ни одного преступника, и [те] не стыдились чеканить и пускать в ход серебряные деньги, которые сразу, даже по виду казались медными и в которых обнаруживалось не много следов серебра. Поскольку монеты имели хождение, [согласно указанному на них] числу, то срезали края серебряных монет. Так как проба в [разных] областях была различна, то купцы, само собой, не торговали товарами, а в какое бы владение ни ехали, скупали золото и серебро более высокой пробы, чем в месте их назначения, ибо выгода в этом была большая. По этой причине товаров в большей части местностей нельзя было найти, и дошло до того, что звонкую монету покупали дешевле, чем она стоила, а в противном случае [ее] не принимали. Каждый, кто хотел истратить в какой-либо области сто динаров, терпел свыше десяти динаров убытка, а часто и двадцати динаров. Никакие поборы не тяжелее этого, потому что неторговые люди из денег, которые предназначены на их нужды, на каждые две-три [единицы] теряют десять-двадцать. При этом [им] приходится положить много трудов, пока от них не примут звонкую монету, в особенности в селениях и станах кочевников, которые не разбираются в пробах и не решаются принимать [монеты, не зная], которая лучше.
Польза от существования золота и серебра заключается в том, что посредством их удовлетворяются людские потребности, и то, что желают быстро добывается. Когда же обстоятельства с золотом и серебром становятся такими, что из-за них появляются споры и неприятности и во время расходования никто их не принимает, то это противоречит обычаю и нраву мира. Исправить эти изъяны государь ислама, ‛да укрепится навеки его царство’, надумал так, что сначала установил по своему нраву [образец] монеты, сделал на ней такой знак, что никому не удастся этот знак подделать, и приказал, чтобы во всех владениях золото и серебро чеканили по этому [образцу], дабы повсюду монеты были во имя бога и посланника [его]. Его [государя] имя тоже было помещено. Даже в Грузии, где никогда не чеканили монету во имя бога и посланника [его], стали по необходимости [ее] чеканить, ибо [другие монеты] помимо нее, не имели [нигде] хождения, так что тем местам тоже пришлось чеканить эту монету, хотя они [грузины] и не признают власти[976] [Газан-хана], а иначе их деньги нигде не принимали. Согласно упомянутому, чеканка золотых и серебряных монет по одному образцу установилась и стала постоянной во всех владениях. Об утверждении пробы [государь] сказал: «Ежели мы допустим, чтобы она была ниже пробы «дозволенного золота»[977] и неполноценного ...,[978] вроде халифатской, мисрской и магрибской, то из-за нее очень понизят дозволенную пробу[979] и хитростью и обманом эту пробу представят в ином виде, а сыщики наши не будут осведомлены [об этом] или, приняв взятку, отнесутся с попустительством. Благо в том, чтобы чеканили только лишь такое «дозволенное золото»,[980] которое можно раскатать в листы, а серебро многократно ...,[981] которое можно растворить во ртути, чтобы, если будет хоть на кончик волоса примеси, она бы |S 646| обнаружилась по цвету и по …[982] и по мягкости. А если раскалить в огне, то [примесь] сейчас же объявилась бы и каждому было бы легко [определить] его достоинство». Поскольку [государь] захотел, чтобы во всех владениях проба была на этот лад, — а в пробах [разных] местностей было большое различие, — он изволил сказать: «Ежели это постановление войдет в силу вдруг, то весь народ потерпит ущерб и поднимет вопль. Лучше так: раз прежде каждый дирхем чеканили в четыре данека, [а затем] без того, чтобы в этом была государственная нужда ...[983]».
[Государь] доискивался, какова цена «дозволенного золота». Он приказал чеканить [его] и оценивать так, как оно есть, чтобы не было никакой разницы. Он повелел, чтобы ормуздское золото, которое никто не отличает от бронзы, и другие сорта низкопробного, малоценного золота расценили дешевле. Цель была в том: когда саррафы догадаются, что в плавке его есть нажива, они его скупят целиком и будут смешивать с золотом. Из-за того, что они поняли эту выгоду, в течение одного года стало так, что во всех владениях никто не видит ни одного мискаля низкопробного золота. Раньше из-за этого и червонное золото редко попадалось на базарах, и если доставляли немного, то на него появлялась сотня покупателей. Общеизвестно было так: в пору-де монголов много носят вышитой и затканной и тому подобной одежды, на которую растрачивается золото, оно же товар для Хиндустана и [его] увозят туда, [а потому] золота стало мало. Теперь же на базарах через руки каждого селянина проходит столько червонного
