Книга 3. Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны - Борис Черток

В проекте 7К-ВИ за основу была принята конструкция 7К-ОК, но начинка и система управления сильно отличались. Предполагалось, что 7К-ВИ сможет осуществлять визуальную разведку, фоторазведку, совершать маневры для сближения, а в перспективе и для уничтожения космических объектов потенциального противника.

Спустя два года после начала работ над пилотируемыми космическими аппаратами военного назначения: челомеевским «Алмазом» и Козловским 7К-ВИ – Мишин выступил с предложением о прекращении этих работ.

Должен признаться, что заместители Мишина и наши ведущие специалисты в этой локальной войне его поддерживали. Мы не хотели терять монополию на пилотируемые полеты в космос.

Против 7К-ВИ доводы были довольно убедительные: зачем дублировать 7К-ОК? Мы сами способны его доработать и решать на одном и том же корабле все необходимые военным задачи. Если генералам хочется, то мы готовы даже пушки поставить на космический корабль. Что касается орбитальной станции «Алмаз», то это дорогая и бесполезная затея Челомея. Пилотируемая орбитальная станция для разведки не нужна. Все задачи способны решать автоматы, которые делает тот же Козлов. В спорах по 7К-ВИ Мишин опирался на поддержку Керимова.

А что касается «Алмаза», то здесь я убеждал Мишина не воевать и не критиковать Челомея, потому что он был нашим союзником по облету Луны. Кроме того, выступление против «Алмаза» грозило обострением отношений с министром обороны.

– Надо искать союза с Челомеем, – убедил я Мишина.

Обсуждая эти проблемы с Охапкиным, Бушуевым и Трегубом, мы пришли к выводу, что над нами сгущаются тучи не только по причине срыва программы облета Луны и Н1-Л3, но и по вине воинственного поведения Мишина. От хороших знакомых из аппарата министерства, ВПК и ЦК мы получали предупреждения о готовящейся экзекуции.

В процессе согласования изменений, которые мы вносили в 7К-ОК для ближайших пусков, я встречался с Мрыкиным, наконец-то получившим давно заслуженное генеральское звание. После делового разговора он перешел на доверительный тон и попросил разрешения задать вопрос, заранее предупредив, что если я не пожелаю, то могу не отвечать, он не обидится. Вопрос касался моих отношений с Мишиным. Я ответил, что Мишина знаю еще с довоенного времени. У меня с ним всегда были хорошие товарищеские отношения. Конфликты происходили редко и только по техническим проблемам, например, по поводу разработки бортовой цифровой вычислительной машины. У нас были разные позиции по этой проблеме. Мишин занял место Королева, потому что все его заместители, партийное руководство ОКБ-1, в том числе и я, обратились с письмом в ЦК КПСС.

Мрыкин сказал, что всегда высоко ценил мое мнение, но в данном вопросе ему кажется, что старая дружба мешает мне объективно оценить ситуацию, складывающуюся вокруг Мишина. Мишин не идет на компромиссы, без причин портит отношения с другими главными, позволяет себе высказывания, унижающие достоинство других. Считает себя абсолютным авторитетом не только в технике, но и в ракетной стратегии. Не разобравшись в требованиях военных, предлагает прекратить работы по 7К-ВИ, несмотря на то, что по этому поводу вышло постановление правительства. Не желает слушать и тех, у кого иные точки зрения.

Я вынужден был согласиться с Мрыкиным, что недостатки Мишина во взаимоотношениях с людьми после смерти Королева, утверждения его главным и выборов в академию оказались более очевидными.

– У меня с Королевым, – сказал Мрыкин, – были очень сложные отношения, но как бы далеко ни заходили разногласия, мы в конце концов находили компромиссы. Мишин без оснований занимает иногда совершенно непримиримую позицию. Это вредит не только ему, но и всему ЦКБЭМ.

По поводу 7К-ВИ я заметил, что это не только личная позиция Мишина, но и других наших специалистов, в том числе и моя. По-моему, нам не нужно иметь такое разнообразие пилотируемых кораблей. Теперь, когда американцы явно обгоняют нас в лунной программе, тем более необходимо все силы сосредоточить на создании надежного орбитального корабля 7К-ОК, его дальнейшем совершенствовании и отработке на нем систем для лунных кораблей.

О разговоре с Мрыкиным я поведал Пилюгину и Рязанскому. Из старой шестерки главных только они были с Мишиным в нормальных товарищеских отношениях. Оба предупредили меня, что есть симптомы готовящейся над нами расправы.

По мнению Рязанского, нас вместе с Мишиным будут бить за любые грехи, но с работы вряд ли кого-либо снимут. Афанасьев не прочь заменить Мишина, но без согласия Устинова, а затем и Политбюро этого сделать нельзя. Устинов сейчас не согласится на замену, потому что Мишин является «заложником» по программе Н1-Л3. В случае провала программы «всех собак можно будет повесить» на него и на нашу фирму. В случае неудачи с H1 отвечать будет Мишин. Если его снять, то с кого же тогда спрашивать? Ясно одно, что в Политбюро сейчас никто с персональными вопросами обращаться не будет.

Пилюгин был настроен более оптимистично. По его мнению, аппарат министерства, ЦК КПСС и ВПК настолько завязаны с нами обязательствами, обещаниями и постановлениями, что «пока власть не переменится, нас будут хлестать, но никто не решится заменять главных».

В январе 1968 года в ЦК состоялось совещание, на котором был «крутой» разговор с нашим министром. Часть того, что было сказано в адрес министерства, Афанасьев в своей интерпретации решил передать нам одновременно с оргвыводами.

28 января 1968 года с утра Мишин собрал основных заместителей и предупредил, чтобы мы не разбегались. К нам едет министр для тяжелого разговора.

Мы ожидали этой встречи, но надеялись, что нам позволят еще два-три месяца поработать спокойно, чтобы наконец-то осуществить удачный облет Луны, хотя бы в беспилотном режиме, закрепить успехи по 7К-ОК и уверено начать серию пилотируемых пусков «Союзов».

Как дамоклов меч, нависла Н1-Л3. Здесь нам оправдываться будет очень трудно. Просить сдвинуть сроки бесполезно, они автоматически уходили вправо.

Афанасьев приехал в сопровождении Тюлина, Литвинова и Керимова. Свое выступление он начал с того, что решил довести до нас мнение Устинова и настроение, царившее в Политбюро.

– После подъема по космосу у нас наступил продолжительный спад. Мы в очень тяжелом положении. Нашим обещаниям Политбюро перестало верить. Очень много организаций работает на холостом ходу. У вас не загружен завод № 88. Каждый старается изобретать и делать свою систему заново, не считаясь с заделом и чужим опытом. Нет никакого уважения к своим собственным словам и обещаниям. Нет ни одного постановления, которое бы не было сорвано на год, два, а то и больше.

В области космоса дела идут очень плохо, а у товарища Мишина в особенности. Мы находимся в положении кролика перед удавом. Мы все обязаны поправить главного конструктора товарища Мишина. Мы уважаем его как ученого, но он обязан считаться и с другими людьми. Многие из них не меньше его понимают, но он их не желает слушать.

В США по программе «Аполлон» работают день и ночь. Они жалуются на то, что график по лунному модулю срывается на 80 часов! Нам смешно. Мы срываем на сотни дней, а не часов! У вас в ОКБ-1, головной организации, должен быть сделан перелом, и немедленно. В МОМе вы организация, работающая особенно плохо. По комплексу УР-500К и 7К-Л1 серьезного анализа перспективы до сих пор нет. И уверенности в облете у нас нет. И зачем это нужно, мы не знаем.

Опыт Бабакина и Решетнева товарищ Мишин не воспринимает. Из 24 запланированных вами же объектов пущено только 16. Атомные подводные лодки – более сложный объект, но у Макеева таких срывов, как в ОКБ-1, не бывает. У Мишина плохо с отработкой надежности. Надо изменить метод работы. Пересмотреть структуру управления и в министерстве, и в ОКБ-1. У вас должен быть создан специальный комплекс по ракетам твердого топлива. Дальше так кустарничать нельзя. Программы по 7К-ОК, Л1 и Л3 все время меняются. Вам дают огромные средства, а вы загоняете в тупик всю страну! Мне Политбюро поручило еще раз рассмотреть космическую программу – сократить сроки.

В США «Сатурн-5» идет без осечки. Там ежемесячно собираются руководители фирм. У капиталистов объединение интересов отлажено. А мы не можем заставить главных конструкторов – коммунистов работать дружно вместе. Самоуверенность Мишина к добру не приведет. Мы должны поправить структуру.

Нужна система:

начальник ОКБ или директор;

главный конструктор;

научный руководитель и главные конструкторы по направлениям 7К, Л1, H1, Л3, РТ-2 и другим.

Мне указали, что у товарища Мишина много личных недостатков и это вредит делу. Еще у всех в памяти стиль работы Королева.

По Н1 надо срочно пересмотреть всю программу и сказать наконец правду. Вы допустили проектные ошибки и теперь боитесь в этом сознаться. H1 строили на 75 тонн полезного груза, потом переделали на 95 тонн. «Сатурн-5» дает 120 и обещает 140! Кто у вас отвечает за такие промахи? А стартовый вес у «Сатурна-5» меньше, чем у H1. Я не снимаю с себя ответственности. Это промахи министерства. Куда смотрели экспертные комиссии и наши ученые в головном институте? Глушко просил поручить ему водородно-кислородный двигатель, а товарищ Мишин капризничает. Он не ищет компромисса с Глушко, а наоборот, обостряет отношения. Мне рассказали, что Мишин был инициатором разрыва Королева с Глушко по H1.