Книга 3. Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны - Борис Черток

24 октября Госкомиссия и все необходимые главные вылетели, наконец, на полигон. Мишин позвонил еще из Москвы, дал нам указание быть готовыми к пуску не позднее 27 октября.

25 октября Гагарин с сожалением сообщил, что вынужден нас покинуть. Его вызывают на полигон для участия в празднике строителей.

– Вот видите, – оправдывался Гагарин, – отказаться я не имею права. Строителей надо уважать, но настоящая моя работа страдает.

Без преувеличения можно сказать, что для всех людей земного шара Гагарин был личностью самой известной. Любой школьник знал, кто такой Гагарин. В то же время он совершенно не вправе был распоряжаться своим временем, своими действиями. Он получал указания об участии в многочисленных внутренних и внешних общественно-политических мероприятиях. Куда лететь, где выступать, кого приветствовать – это все ему приказывалось. И вот теперь ему даже не дали возможности провести с нами еще два дня до пуска, чтобы получить опыт работы в центре управления полетами.

Утром 27 октября мы получили команду доложить Госкомиссии о полной готовности ГОГУ и всего КИКа. В 8 часов была объявлена четырехчасовая готовность. В 12 часов 30 минут с ошибкой в две сотых секунды (!) с 31-й площадки состоялся запуск 7К-ОК № 6 -»Амура». В ТАСС было передано наименование – очередной «Космос-186».

До пуска казалось, что у нас много праздношатающихся, прилетевших погулять у моря. Теперь территория казалась безлюдной. Все разбежались по рабочим помещениям, как это бывает на кораблях по боевой тревоге. Уже на втором витке мы убедились в раскрытии солнечных батарей и антенн всех систем. Раушенбах доложил о нормальном успокоении и прохождении закрутки на Солнце. Галин и Сорокин успели проверить совмещенные режимы системы дальней радиосвязи (ДРС) – измерение параметров орбиты, телефон и телевидение – все работало. «Ток Солнца» был в норме, буферные батареи заряжались, и даже обычно мнительные «тепловики» заявили, что «замечаний нет». На четвертом витке ввели уставки для проверки основного СКД и стабилизации на ДПО – все получилось. Первые сутки заканчивались оптимистичными прогнозами. Для «притирки», получения действительного опыта управления полетом такого сложного космического аппарата, каким был 7К-ОК, первые сутки реального полета оказались более эффективными, чем тренировки на восьми предыдущих. Неприятности начались на вторые сутки. Коррекция орбиты на 17-м витке не прошла. Снова подвел звездно-солнечный датчик. Затем начались сбои с закладкой уставок в системе ДРС. Повторная попытка коррекции орбиты на 31-м витке сорвалась по причине задержки с выдачей исходных данных на НИПы. На вторые сутки срывалась ионная ориентация, попадая в «ионные ямы». Но так или иначе, за трое почти бессонных суток подвели «Амур» к виду, пригодному для встречи с «Байкалом». Третьи сутки заканчивались в режиме напряженного ожидания запуска «Байкала». В 11 часов 12 минут и 46 с десятыми секунд 30 октября с первой площадки пуск прошел успешно. ТАССу сообщили, что запущен «Космос-188».

Уже на 49-м витке баллистический центр из Болшева докладывал, что расстояние между кораблями всего 24 километра и пока что явной тенденции к быстрому расхождению не прогнозируется. Как и договорились, Агаджанов по циркуляру дал вдогонку уходящей из поля зрения пары команду на сближение, которая была передана на «борт» из Уссурийска.

Я успел доложить на полигон Мишину и Керимову о нашей самодеятельности, но вместо ожидаемого разноса получил одобрение.

Оба корабля ушли из зоны досягаемости для команд и наблюдений и где-то там, над океаном, без нашей помощи и контроля будут пытаться сблизиться. Нам оставалось только ждать и гадать. И гадания начались. Явных оптимистов не было. Пессимистов было значительное большинство:

– С первого раза состыковаться без контроля и помощи с Земли – это невозможно!

Была надежда получить первую весточку о ходе процесса по так называемой малоинформативной КВ-телеметрии. Но прием в диапазоне коротких волн был неустойчивым. Разработчик КВ-системы Виктор Расплетин, заикаясь от волнения, прошептал мне, что есть признак стыковки, но связь такая неустойчивая, что лучше ждать начала сеанса. Больше всех волновались разработчики «Иглы» и стыковочного агрегата. Для них это был первый настоящий экзамен. В течение часа, пока два космических аппарата маневрировали над Тихим и Атлантическим океанами и Африкой, волнения, споры, прогнозы захватили буквально каждого.

Вмешаться в процесс мы никак не могли, и когда по громкой связи Агаджанов объявил пятиминутную готовность к началу сеанса, в большую комнату ГОГУ, вопреки штатному расписанию, набилось необычно много людей. Понимая настроение наших товарищей, мы никого не выпроваживали.

Служба телеметрии и телевизионщики понимали, что экспресс-ответ на вопрос: «Состоялось или нет историческое событие?» – прежде всего должны дать они.

Никто не нуждался в специальной накачке об особом внимании. Тем не менее Агаджанов, пытаясь разрядить напряжение, передал по громкой связи службе телеметрии:

– Полковнику Родину – докладывать немедленно!

Об этом я еще раньше договорился с Голунским и Поповьм, предупредив:

– Но только наверняка. Если скажете «да», а потом окажется, что ошиблись, с кем-нибудь случится инфаркт! И при первом докладе – к черту подробности! Все запишем, воспроизведем ЗУ и потом не спеша будем разбираться.

Брацлавец установил телевизионный монитор так, чтобы руководители ГОГУ, не отрываясь от своих телефонных трубок, могли смотреть на экран. Вот когда наступал звездный час и для космического телевидения.

Первым на территории страны встретит летящие с запада корабли наш НИП-16. Антенны всех средств направлены на юго-запад, склонились до горизонта – и ждут, ждут!

Доклад, который обычно не вызывал эмоций: «Есть прием всеми средствами», на этот раз хлестал по нервам, как выстрел стартового пистолета – по бегунам, готовым сорваться со старта в борьбе за звание чемпиона мира.

Кто из телеметристов первым обнаружил на бумажной ленте нужные признаки, теперь не установить, но они были молодцы – секунды перепроверяли и крикнули:

– Есть признаки захвата и стыковки!

Понимая не только техническую, но и политическую значимость информации, Агаджанов в микрофон отпарировал:

– Тщательно перепроверьте и доложите еще раз.

Брацлавец, колдовавший у телевизионного приемника своей системы, буквально завопил:

– Они состыкованы!

Действительно, из россыпи мечущихся по экрану точек выплыли неподвижные контуры конструкции 7К-ОК. Телекамера активного корабля передавала изображение неподвижного относительно нее пассивного. Теперь уже сомнений не было – стыковка состоялась! Тишина взорвалась аплодисментами! Кто-то даже закричал «Ура!» Начались объятия, рукопожатия, упреки: «А вы не верили!»

Когда, наконец, первые восторги утихли и группу анализа удалось усадить за тщательную обработку информации, полученной при воспроизведении записи бортовых запоминающих устройств, выяснилось, что сближение прошло «на бровях», а стягивание не закончилось. Между аппаратами остался зазор, и электрической стыковки разъемов не было. Вечером Мишин, Керимов, Феоктистов, Каманин и Гагарин прилетели с полигона. На объединенном заседании Госкомиссии и оперативно-технического руководства (ОТР) мы слушали волнующие всех доклады, как же все это происходило на самом деле. Процесс сближения начался с дальности между кораблями 24 километра! Взаимная ориентация длилась 127 секунд.

Корабли расходились со скоростью 90 километров в час. «Амуру» потребовалось остановить расхождение и начать маневрирование с помощью СКД, не выпуская «Байкал» из радиозахвата. «Амур» сделал более 30 разворотов, и 28 раз включалась СКДУ. На дальности 350 метров процесс сближения автоматически перешел в режим причаливания, в котором ДПО включались 17 раз!

Весь процесс сближения до механического захвата продолжался 54 минуты. Было израсходовано топлива СКДУ и ДПО сверх всяких расчетов. Как только штырь активного агрегата стыковки коснулся пассивного приемного конуса, произошло выключение «Иглы». Механический захват заменил радиозахват, и началось стягивание. Телеметрия четко зафиксировала, что процесс стягивания не закончился, штепсельные разъемы, обеспечивающие электрическую связь аппаратов, не состыковались. Что-то явно мешало приводам окончательно соединить «Амур» с «Байкалом». Между ними, по оценке стыковщиков, оставался зазор 85 миллиметров. Но корабли состыкованы жестко. В этом нас убедило телевидение. Стыковка с первой попытки, пусть не до конца, – это уже наши частные заботы. Все равно, под Октябрьскую 50-ю годовщину – это победа!

Динамический процесс сближения был явно ненормальным. По этому случаю создали рабочие группы для детального анализа работы «Иглы» и нашего БУСа – блока управления сближением. На заводе или ТП предстоял разбор: что помешало стягиванию. Долго летать в «не до конца состыкованном» состоянии было рискованно. Через два витка выдали команду на расстыковку и начали наблюдать телевизионное изображение процесса медленного расхождения кораблей. Теперь нашими заботами стала подготовка к возвращению кораблей на Землю в режиме управляемого спуска. Однако оптический датчик 45К опять продемонстрировал неустойчивую работу. Световой фон явно забивал сигнал звезды, и выставить корабль для начала управляемого спуска не удалось. После победной стыковки мы снова попали в полосу невезений. 31 октября на 65-м витке «Амур» в режиме баллистического спуска совершил мягкую посадку. Необходимо было проверить надежность управляемого спуска. Еще сутки мы возились с «Байкалом», пытаясь понять, что происходит со звездным датчиком. Убедившись, что и на этом корабле ему доверять нельзя, приняли решение осуществлять ориентацию для спуска на ионной системе.