Червь - myriad

Я наклонилась вперёд.

— Я не стану говорить, что ты неправа, но почему?

Анжелика, одноглазый и одноухий терьер, ткнулась в неё носом, и Сука почесала её за ушком. После чего пояснила:

— Он слишком много говорит. Единственная причина, по которой люди так много говорят — это если они что-то прикрывают.

— Не думаю, что он скрывает что-либо, — сказала Лиза. — Моя сила, вероятно, подсказала бы мне, если бы он что-то скрывал.

— Я доверяю своему чутью, и оно говорит “нет”. Кроме того, всё и так хорошо.

— Но может быть ещё лучше, — сказал Алек.

— Это твоё мнение, не моё. Мы закончили с этим? Вы сказали, что мы не будем принимать соглашение, если не все согласятся с ним, и я не согласна.

Брайан нахмурился.

— Подожди. Я предполагал, что мы обсудим это, выслушаем друг друга.

— Нечего обсуждать. — Сука встала и дважды свистнула. Ее собаки спрыгнули вниз с дивана, чтобы последовать за ней. — Я собираюсь поработать.

— Да брось, — сказал Брайан. — Не надо...

Лиза остановила его.

— Тогда давайте подождём. Он сказал, что у нас есть неделя, мы можем позволить себе подождать день или два. Сука, иди, делай свои дела, решай вопросы. Но, постарайся быть более открытой к обсуждению, когда оно снова начнётся.

Брови Суки сошлись вместе, она хмурилась, но не смотрела ни на кого конкретно. Она переключилась на сбор всего, что ей было необходимо — полиэтиленовые пакеты, несколько энергетических батончиков, поводки и рюкзак с ярко-синей пластмассовой палкой, выступающей из полураскрытой застежки-молнии.

— Эй, — окликнула её я. — Я могу пойти с тобой?

Я сказала себе, что хочу подружиться с ребятами, а этого не будет, если я просто расслаблюсь и буду с ними только тогда, когда меня приглашают. Я должна была сделать первый шаг, чтобы заслужить их дружбу, особенно если учесть, чем мне пришлось пожертвовать, чтобы остаться с ними.

Впрочем, Суку это не слишком-то впечатлило. Взгляд, которым она меня одарила, обратил бы в бегство зверя поменьше.

— Пошла на хуй, — выплюнула она.

— Эй. Ты чего? — я была ошеломлена.

— Ты хочешь пойти со мной и пытаться заставить меня передумать. Ну и пошла ты на хуй. Ты не будешь лезть ко мне, ты не будешь лезть в мои дела, чтобы заставить меня сделать или сказать что-то, чего я не хочу.

Я начала поднимать руки в успокаивающем жесте, но остановила себя. У Суки был другой стандарт общения с людьми. Она не понимала такие вещи как тон, словесное ударение, сарказм, и опыт вынуждал её подозревать издёвку и агрессию в любой фразе. И не только во фразах, у меня было подозрение, что мой жест тоже будет истолкован как агрессия или что-то в этом роде. Если я подниму руки, она может воспринять меня как животное, которое пытается выглядеть крупнее, более пугающим.

Мне нужно общаться с ней так, чтобы было как можно меньше моментов, которые могут быть неверно истолкованы.

— Ты собираешься заботиться о спасенных собаках, верно? Ты этим занимаешься, когда уходишь? Твоя «работа»?

— Не твоё дело.

— Выверт сказал, что ты перегружена. Я предлагаю дополнительную пару рук, ты сможешь уделить собакам больше внимания, в котором они нуждаются.

— Пустая болтовня.

— Хватит, — начал вставать Брайан. — Тебе надо успокоиться...

Я положила руку ему на плечо, и заставила его снова сесть.

— Всё хорошо. Рейчел, я собираюсь предложить тебе сделку.

Ее глаза сузились.

— Я думаю, моя последняя сделка была довольно справедливой, поэтому можешь меня выслушать?

— Ладно.

— Позволь мне пойти с тобой. Я помогу, чем смогу, мы, возможно, поговорим, но мы не будем говорить о Выверте, если ты не поднимешь эту тему. А если я сама заговорю об этом, если я попытаюсь так или иначе манипулировать тобой, ты сможешь меня ударить.

— Ударить.

— Один удар, в любое место. Я знаю, Брайан сказал, что тот день, когда мы встретились, не должен повториться, никаких драк внутри группы и всё такое, но это будет исключением. Абсолютно допустимым. — я посмотрела на Брайана, который только с беспокойством посмотрел на меня, и слегка, с напряжением, кивнул.

— Не-е, — ответила Сука. — Ты просто достанешь меня другим способом.

— Тогда как насчет такого: если когда мы закончим и вернёмся сюда окажется, что я загубила твой день, ты так же сможешь свободно меня ударить. — импульсивно сказала я.

Мгновение она смотрела на меня.

— Так что, я должна просто потерпеть тебя несколько часов, и затем я смогу выбить тебе зубы?

— Нет, — сказал Брайан, поднимая голос.

— Да, — сказала я ей, искоса глянув на Брайана. — Если я упомяну о собрании прежде, чем это сделаешь ты, или если я разозлю тебя.

Она посмотрела на меня.

— Неважно. Если ты настолько стремишься, чтобы тебя ударили, то это — твои похороны. — она сняла рюкзак и бросила его в меня. Я поймала его обеими руками. Он был тяжелее, чем казался.

Когда я поспешила вслед за ней, чтобы одеть кроссовки, Алек прошипел мне:

— Ты чокнутая!

Возможно. Скорее всего. Но я не могла придумать лучший способ достучаться до Суки.

Я надеялась, что не пожалею об этом.

7.02

Сука шла впереди, пока мы извилистым путём двигались через доки. Собаки бежали рядом с ней, иногда останавливаясь, чтобы принюхаться, но ни разу не забегали вперёд и не отставали так далеко, чтобы их приходилось тащить на поводке.

Я заметила, что Сука стала более расслабленной. Когда она прогуливалась с собаками, черты её лица становились мягче, и она не выглядела такой настороженной.

Мне почему-то казалось, что те дни, когда она была бездомной и боролась только за себя, оказались для неё очень тяжелыми, и что присоединение к нам стало для неё большим шагом вперёд. Но я начала сомневаться в этом, наблюдая, как она шагает по улицам и переулкам с собаками. Рядом с ними ей не приходилось беспокоиться об общении и социальном взаимодействии, которое было больше недоступно для её понимания. Cейчас обстановка для неё была привычной.

Она посмотрела в мою сторону, и в выражении её лица промелькнуло раздражение, ведь я вторглась на её территорию и всё испортила. Если я сделаю что-то не так и разозлю её, то мне повезет, если она ударит меня только один раз.

Я поняла, что мы близки к цели, когда услышала лай. Анжелика тявкнула в ответ, наполнившись радостным предвкушением, и помчалась вперёд, натянув поводок. Сука остановила её, жестом приказала лечь, и мы стали ждать. Когда Анжелика расслабилась и положила подбородок на землю, мы двинулись дальше.

Мы не сделали и трёх шагов, как Анжелика снова натянула поводок, и Сука повторила приказ и выждала ещё одну минуту.

Когда это случилось в третий раз, Сука мрачно посмотрела на меня. Будто это была моя вина, или, что более вероятно, она ожидала проявления моего нетерпения. Хотя, по большему счету, мне было всё равно. Я никуда не спешила и мне было интересно наблюдать за её работой.

— Как долго она у тебя?

— Пять месяцев.

— Это удивительно, — признала я. — Я имею в виду, до того, как она попала к тебе, с ней плохо обращались, верно? Даже с учётом её прошлого она уже лучше обучена, чем любая другая собака, которую я видела, не считая Брута и Иуды.

— Вперёд, — приказала она Анжелике. После того, как Анжелика не стала натягивать поводок, Сука раздала лакомства Бруту, Иуде, затем Анжелике, не замедляя шаг. — Собаки учатся у стаи. Кое-чему она научилась, подражая Бруту и Иуде.

Я кивнула.

— А большинство собаководов — дебилы.

— Охотно верю.

Мы приблизились к дому, из которого слышался лай. Над недостроенным зданием возвышался изъеденный ржавчиной остов небольшого подъёмного крана. Сука открыла дверь и подождала, пока я не вошла внутрь, затем закрыла и заперла её. Я услышала, как кто-то царапается в дверь за тамбуром. Как только мы открыли её, нас едва не сбило с ног потоком собак. Я не могла их сосчитать, но их было больше десяти и меньше двадцати, различных пород, размеров и форм.

Сука двигалась вперёд так, будто на её пути не было собак, я же изо всех сил пыталась устоять на ногах. Я прислонилась к входной двери, чтобы сохранить равновесие, и всё, о чём я могла думать в тот момент — это события нашей первой встречи, когда Сука натравила на меня собак.

Я не могла позволить себе проявить перед ней слабость, так что я не стала просить о помощи.

Почти в половине внутренних помещений пол был бетонный, в некоторых местах был уложен только щебень, но дождь и ветер уже давно смешали с ним обычную грязь. Любое не покрытое бетоном место в здании было отмечено пятнами травы и парой-тройкой чахлых сорняков.

Три стены первого этажа были вполне завершёнными, с внутренней стороны на деревянные рамы к ним были прибиты фанера и гипсокартон, большая часть наружных стен состояла из цементных блоков. В передней части здания был проделан достаточный объем работ, чтобы начать выкладывать второй этаж, обеспечивая навес над первым этажом, где можно было хранить вещи более-менее сухими. Вокруг был слишком большой беспорядок, чтобы я могла точно сказать, оставили ли строители дальнюю наружную стену незаконченной, или она просто разрушилась. Пространство было открыто всем ветрам, внутрь проникали лучи солнечного света и в них танцевали пылинки.