Дочь леди Чаттерли - Дэвид Лоуренс

Сейчас Клэр задумчиво смотрела в окно, а Лиз в свою очередь не спускала глаз с подруги.

— Что с тобой, Клэр? — допытывалась она, помешивая ложечкой чай. — У меня такое впечатление, будто ты хочешь кому-то что-то доказать.

— Может, так оно и есть.

— Но ведь можно и нервное истощение получить, — не унималась Лиз. — Я смотрю, ты не только свою работу делаешь, а еще и другим норовишь помочь. Что стряслось, душенька моя?

Клэр грустно улыбнулась.

— Стряслось? Нет, ничего не стряслось. Я на самом деле хочу выиграть войну в одиночку. Свою войну.

— Что касается меня, то я тоже люблю работу, но до каких-то пределов, — рассуждала Лиз. — К тому же не понимаю, зачем нужно губить себя.

— Губить? Но разве я себя гублю? — удивилась Клэр.

— Ладно, душенька, это твое личное дело. Признаться, я не всегда тебя понимаю, но все равно очень люблю, — говорила Лиз. — И все еще не теряю надежды, что рано или поздно мы с тобой проведем вместе отпуск. Мне бы очень хотелось, чтобы ты приехала к нам и познакомилась с моим братом Фрэнсисом. Он обожает рисовать. Особенно человеческие лица. Уж тебя-то он непременно напишет маслом. Думаю, даже во весь рост.

Элизабет Пиверел происходила из очень богатого семейства, владевшего большим поместьем в Девоншире. Клэр тянуло к Лиз еще и потому, что в ее жилах текла аристократическая кровь без каких бы то ни было примесей. Ее отец, сэр Нейл Пиверел, был знаменитый историк, мать, леди Кэтлин, дочь ирландского пэра. Брат Лиз, Фрэнсис, должен был унаследовать титул баронета. К сожалению, он не годился для военной службы, поэтому бедняге пришлось довольствоваться канцелярской работой в родном городе.

Однажды выдалась свободная минутка, девушки болтали о том о сем, и Клэр вдруг осенило, что Лиз наверняка знает Чаттерли — их поместья находились в одном графстве.

С тех пор, как в «Лебединой долине» поселилась Глория, Клэр почему-то очень часто думала о Рагби.

— Тебе говорит что-нибудь название Рагби? — как бы между прочим спросила она у подруги.

Элизабет Пиверел с удивлением посмотрела на Клэр.

— Рагби? Господи, конечно же. Наше поместье, Лон Эндон, всего в пяти милях от Рагби, поместья сэра Клиффорда Чаттерли.

И Клэр вдруг овладело странное любопытство. Она прикурила сигарету и, выпустив облако дыма, спросила у Лиз как можно равнодушней:

— А он еще жив, этот сэр Клиффорд?

— Да. И пребывает в полном здравии. Но почему ты интересуешься им? Ты что, с ним знакома?

— Нет, не знакома. Но много слышала о нем. А ты… ты знакома с ним, Лиз?

— Разумеется. Довольно милый человек, хотя в своем роде чудак. Ему сейчас уже за пятьдесят. Когда я была дома в последний раз, — рассказывала Лиз подруге, — отец, помню, обронил интересную фразу. Он сказал, что его поражает кипучая энергия, которая все еще бьет ключом в сэре Клиффорде. Он, если ты знаешь, был тяжело ранен в минувшую войну и остался инвалидом. Обычно не покидает своей инвалидной коляски. Изредка ездит в машине с шофером. Перед войной сэр Клиффорд проводил благотворительные вечера на открытом воздухе и устраивал всякие праздники. У него роскошный сад, и он им очень гордится. В настоящий момент большую часть дома отдали под госпиталь для выздоравливающих офицеров.

Затаив дыхание, Клэр внимала подруге. Надо не забыть рассказать обо всем матери, думала она. Да, сейчас многие поместья отдали под госпитали. Но матери наверняка будет интересно узнать подробности о Рагби. Клэр даже не пришлось задавать Лиз дальнейшие вопросы — девушка и так была словоохотлива. Она пустилась подробнейшим образом рассказывать о сэре Клиффорде и Рагби-холл. У Чаттерли, сказала она, белые, как снег, волосы, всегда аккуратно причесанные, большие синие глаза, здоровый цвет лица. О да, этот человек по-своему красив: широкоплеч, подтянут, всегда безукоризненно одет. Он обычно восседает в кресле, а его ноги прикрыты клетчатым пледом. У него парализована нижняя часть туловища, но, несмотря на свой страшный недуг, баронет сохранил светлый и пытливый ум.

— Они очень ладят с моим папой, — рассказывала Лиз. — Наверное потому, что оба интересуются историей. Сэра Клиффорда часто навещает Фрэнсис. Он просто обожает рисовать в Рагби. А знаешь, у сэра Клиффорда есть великолепный Ренуар. Сейчас сэр Клиффорд с лакеем и экономкой живут в одном крыле дома, другое занимает госпиталь. Сэр Клиффорд, хочу сказать тебе, очень образованный человек. И мужественный. Представляешь, провести столько лет в инвалидном кресле и не утратить интерес к жизни. А я и не подозревала, что ты, Клэр, знакома с ним.

— Нет, я с ним не знакома. Но очень много о нем слышала.

Клэр почувствовала, что покраснела, но Лиз, кажется, ничего не заметила.

— Когда ты приедешь в Лон Эндон, я непременно представлю тебя сэру Клиффорду, — пообещала Лиз.

— Буду очень рада.

Клэр охватило странное возбуждение. Правда, вскоре она пожалела о том, что затронула в разговоре с Лиз эту тему, потому что подруга неизбежно коснулась личной жизни сэра Клиффорда.

— Мои родители очень ему сочувствовали, когда много лет назад от него ушла жена. Я в ту пору была совсем маленькой. Жена сэра Клиффорда, леди Чаттерли, бросила его и сбежала из Рагби.

Клэр почувствовала, как сдавило спазмом горло. Между тем Лиз как ни в чем не бывало продолжала:

— Ее звали Констанс. Мама говорит, она была очень хороша собой и очень чувственна. Она сбежала с егерем сэра Клиффорда. Мама была шокирована этой историей. Однако, что касается меня, то я могу понять эту женщину. Да, безусловно, сэр Клиффорд одинокая трагическая фигура, но ведь леди Чаттерли наверняка пришлось с ним нелегко. Словом, я хочу сказать, что молодой, полной сил и энергии женщине не так уж и весело быть женой парализованного инвалида. Нужно быть либо холодной, как рыба, либо святой мученицей, чтобы суметь сохранить верность такому мужу.

Клэр по-настоящему страдала. Нет, она не должна позволять Лиз судачить о матери, хотя, судя по всему, Лиз настроена к бывшей леди Чаттерли доброжелательно. Она, Клэр, не может слушать, как Конни разбирают по косточкам — это с ее стороны предательство.

Страданиям Клэр положила конец вошедшая в гостиную сестра милосердия из соседнего отделения. Она объявила, что перерыв окончен и девушкам пора заступать на дежурство.

В ту ночь Клэр никак не могла заснуть. Она вдруг почувствовала жгучую неприязнь к отцу, уведшему жену у беспомощного инвалида. Если бы ее отцом был сэр Клиффорд, а не его егерь, ее собственная жизнь сложилась бы иначе.

Лиз полагала, что потребность женщины в плотской любви вполне может одержать верх над супружеской верностью и собственными принципами. Более того, она не видела в этом ничего предосудительного, а поэтому оправдывала бывшую леди Чаттерли. Клэр же, напротив, никак не могла поверить в то, что физическое влечение может заглушить в человеке все чувства, в том числе и сострадание. Охваченная глубоким смятением, она лежала без сна и все думала, думала… Да, ей страстно хочется любить и быть любимой, однако эта жажда любви запрятана в ней так глубоко, что вряд ли кому удастся ее пробудить. Когда Клэр выросла и превратилась во взрослую девушку, мысль о плотской любви смущала ей душу и она изо всех сил старалась заглушить в себе пробуждающееся желание.