Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

– Надо… обработать спину и… – Флор прервалась, когда осторожно коснулась пальцами уже почти отвалившейся с бока повязки. Ну а Артур, прикрыв глаза, медленно выдохнул.

Если честно, ему было на это плевать: на спину, на раны, на ещё тысячу таких неважных сейчас мелочей. Потому что единственным, что его действительно волновало, была Флор. Тёплая, удивительно нежная, она ласково скользила своими тонкими пальцами по ноющим ранкам, отчего становилось чуть легче, и пахла так сладко. Будто цветами. Артур вдохнул изумительно пряный воздух, в последний раз коснулся кудрявой макушки, прежде чем неимоверным усилием заставил себя расцепить руки. Флор выскользнула из объятий. Она обогнула его и осторожно надавила на плечи, вынудив усесться на край стола. Послышался шорох, а затем бока коснулся паутинчатый бинт.

– Мне придётся встретиться с Канцлером, – негромко проговорил Артур, когда Флор отвернулась, чтобы заняться его спиной и почувствовал, как правой лопатки сначала коснулись тёплые губы, а только потом в кожу вонзилась игла с обезболивающим.

– Я понимаю, – шепнула она. – Но теперь всё будет иначе. Каждый из вас выбрал сторону.

– И готов за неё умереть.

– Как Вард.

– И как Стивен, – произнёс Артур. – У него, в отличие от Канцлера, будет выбор. Умереть во имя своей глупой мести или остаться жить на благо Города. Это не убийство, Флор…

Но это было именно оно. И они оба всё понимали. Артур усмехнулся и посмотрел на свои руки.

– Мне… – Флор прервалась, и он оглянулся. – Вард. Я соболезную.

Артур видел, как она отвела взгляд, будто боялась, что он начнёт её обвинять.Господи, Флор!Будто всё это не было их собственным выбором! Варда, Льюиса, Джонса, его самого! И будто бы он вообще мог её обвинять! А потому Артур протянул руку и привлёк Флор к себе, прижимая так сильно, чтобы не осталось сомнений. Она не виновата. Ни в чём.

– У нас с Юджином были странные взаимоотношения. Ты, наверное, назвала бы их дружбой. Но он был отличным Карателем, хоть я и не одобрял многих его поступков, – шепнул он, покрывая поцелуями бледную руку, которой Флор цеплялась за его шею. Её дыхание казалось удивительно ровным и успокаивало шальные, нервные мысли.

– Ты сострадал, потому и считал его другом. И возможно, сострадал и он тоже.

– Быть может. – Артур остановился и поднял голову, чтобы вновь смотреть и смотреть в полные ночных звёзд глаза. Флор улыбалась. – Тогда жаль, что он об этом не знал.

Она отвела взгляд и вдохнула.

– Думаю, для него это к лучшему. Он умер без сожалений и каких-либо сомнений. Его жизнь была проста и спокойна. Наша же всегда будет наполнена неуверенностью и сожалением. Такова расплата за возможность что-то чувствовать.

Артур хмыкнул и, осторожно взяв Флор за подбородок, вынудил поднять голову. Её веки дрогнули, и с чувством невероятного, ошеломительного восторга он нырнул в синеву летнего неба.

– Я готов за это платить.

– Артур… – теперь пришёл её черёд отговаривать, но он не сомневался. Впервые в жизни уверенность была так абсолютна.

– Всё решилось ещё тогда, у фонтана. Помнишь? – пробормотал он и скользнул рукой по напряжённой спине, привлекая Флор ближе. Пальцы дрогнули, когда Артур ощутил тепло её тела, а губы поймали дыхание, что сорвалось, едва он шепнул в надежде на тот самый ответ: – Флор… ты всегда можешь сказать нет.

И в последовавший за этим миг тишины будто остановилось трудолюбивое сердце, прежде чем сорвалось в ошеломительный бег, когда Артур наконец-то услышал:

– Это последнее, чего я хочу.

Их новый поцелуй вышел совершенно иным. Совсем не осторожным, пожалуй, даже непростительно грубым, хотя Артур пытался сдержаться. Он честно старался не торопить и не спешить сам, но, кажется, проиграл, когда ощутил пальцы Флор в своих по-прежнему влажных прядях. Она перебирала их с такой изумительной нежностью, с таким благоговением, что Артур не выдержал. Схватив её руки, он хаотично, полуукусами теперь покрывал каждый кусочек открывшейся кожи, впивался так сильно в предплечья, что наверняка оставлял синяки. Он ловил венку на сгибе ладони, целовал каждый похожий на льдинку палец. В его огромной руке те казались такими неестественно тонкими, что их было страшно сломать… И хотя он понимал, что должен хоть ненадолго остановиться. Что должен дать шанс себе и ей запомнить этот момент. И что, конечно, ему стоило быть аккуратней… Но, скользнув ладонями под грубую ткань широкой рубашки, он одним резким движением сорвал её прочь. Сдёрнул, обнажив бледную кожу с тёмными ореолами съёжившихся от прикосновений сосков, что едва ощутимо горчили на языке.

В голове вдруг мелькнула мысль, что такой была вся его Флор – горько-сладкой. Настоящей. Самим совершенством, несмотря на угловатые плечи, торчащие рёбра и острые крылья ключиц. Артур покрывал их такими торопливыми поцелуями, что она задыхалась.

И он, конечно же, знал, что будет непросто, когда, подхватив Флор здоровой рукой, за пару шагов оказался рядом с широкой застеленной тёмной тканью доской. Та служила здесь вместо кровати и была невероятно убога. Но какое им было до этого дело? Наверное, никакого. Потому что ладони Флор слишком уж осторожно сжимали его широкие плечи, пока он сам покрывал чередой поцелуев её изуродованный грубым шрамом впалый живот.

Артур её изучал. Пробовал на вкус каждый сантиметр обнажавшейся перед ним кожи и старался быть нежным, хотя глупый инстинкт кричал совершенно иное. Хотелось почувствовать кожу кожей, тепло её тела своим, наконец, узнать какова вся Флор на вкус. Но Артур знал, что в этот раз всё будет вовсе не так, как он привык. А потому он воевал. Сражался со своей торопливостью, и с Флор, которая – Господи! Это ведь правда! – боялась сделать что-то не то. Её движения были столь осторожными, что ему отчаянно их не хватало. Хотелось больше касаний, укусов, неистовых поцелуев, когда дыхания не хватало, а тело само рвалось вперед. Но он ждал и медленно гладил едва ощутимо дрожавшую Флор, пока сам едва касался губами заострившихся скул, трепещущих век, лба и висков. Он ждал. И наконец-то дождался.

Артур понял это мгновенно, ощутил где-то внизу живота, когда, вновь не слишком уж осторожно впившись в обнажённую шею, услышал тот самый стон. Божественный. Его звук вынудил шумно вздохнуть, а потом инстинктивно прижаться теснее. В последний момент Артур успел поймать руку Флор, не дав заглушить то, что так хотел слышать.

– Не надо, – он качнул головой. – Я поймаю.

– Услышат…

– Плевать.

И новый вздох потонул в поцелуе, когда он коленом раздвинул напряжённые бёдра. Флор замерла, а затем вдруг подалась на лёгкую ласку, с которой Артур очертил контуры груди, живота… Прямо сейчас он видел совершенно иное – то, какой она могла быть, будь всё немного иначе. И эта Флор была безумно красива в своей наготе, распростёртая под его телом. Она изогнулась, и его большая ладонь будто сама скользнула за пояс широких штанов и стянула их прочь, прежде чем вернулась обратно. Артур смотрел в глаза Флор и чувствовал, как защекотали пальцы мягкие волоски, стоило ему сдвинуть чуть ниже ладони и описать пальцами маленький круг. Затем ещё один, и ещё. Немного больше, надавить чуть сильнее, а потом успеть губами поймать резко сорвавшееся в жадное хныканье дыхание Флор, когда проник в неё указательным пальцем. Он скользнул внутрь, а потом снова наружу, и этого неожиданно оказалось достаточно, чтобы она задрожала.

Флор хватала ртом воздух, словно не могла надышаться. Плотно зажмурившись, впившись до кровавых полос в его плечи, ещё пыталась держаться, но тут Артур чуть сильней надавил основанием ладони, и она всё-таки сорвалась. Тихо вскрикнув, Флор изогнулась, прежде чем попробовала сжаться в комок, но он не позволил. Одной рукой Артур осторожно завёл вцепившиеся в него руки ей за голову, пока сам целовал покрытой испариной кожу, что на вкус оказалась такой же. Удивительно сладкой и терпкой. Флор тихо всхлипнула, когда её тело сотрясла новая дрожь.