Наполеоновские войны - Виктор Безотосный

Правда, уже 1 (13) февраля французы восстановили мост через Марну. Наполеон приказал перейти на другой берег корпусу маршала Мортье (6 тыс. человек) и бросил его преследовать корпуса Сакена и Йорка. Сам же с остальными силами, не теряя времени, поспешил обратно к корпусу Мармона, оттесненного войсками Блюхера в районе Монмирайя, за селение Вошан. Это новое наступление Блюхера грозило отрезать Наполеона от дороги на Париж, поэтому сюда устремились все свободные французские силы. 2 (14) февраля Наполеон собрал примерно 25 тыс. бойцов против 22 тыс. человек у Блюхера. Французам удалось выбить прусский авангард генерала Г. Э. К. Цитена из Вошана, после чего он начал отход к главным силам Блюхера, но во время отступления почти вся прусская пехота была изрублена французской конницей. Блюхер, как только понял, что перед ним находились главные силы Наполеона (по громовым раскатам «Да здравствует император!»), сразу принял решение об отступлении через Шампобер и Этож. Причем за Шампобером простиралась равнина, удобная для атак кавалерии, а Наполеон послал для преследования конницу генерала Э. Груши параллельной дорогой. Именно за Шампобером полки Груши преградили путь отступления союзникам, правда, из–за непролазной грязи застряли две роты конной артиллерии французов. Войскам Блюхера пришлось построиться в каре и при поддержке артиллерии пробивать себе дорогу при помощи штыков, правда, французским конникам удалось под конец изрубить два прусских батальона. Наступившая ночь прекратила преследование. Войска Блюхера ушли к Этожу и проследовали дальше в Бержер. В Этоже в качестве арьергарда была оставлена бригада 8-й пехотной дивизии под командованием генерала князя А. П. Урусова. Но ее командир проявил беспечность, не обеспечил дозорную службу и разрешил выслать в окрестности команды фуражиров. Маршал Мармон, получивший приказ о продолжении активного преследования противника, сумел скрытно подойти и организовать внезапное нападение на Этож. Тщетно Урусов пытался построить полки в боевой порядок и отразить нападение, он сам, трижды раненный в ногу, и примерно 600 солдат попали в плен, остальные разбежались и постарались добраться до Бержера. После этого Блюхер вынужден был срочно начать отступление к Шалону, где вошел в контакт с корпусами Йорка и Сакена. Итоги боя под Вошаном также оказались весьма печальны для союзников, их потери составили от 6 до 7 тыс. человек, а у французов, по их данным, всего 600 человек.

Так закончилась мощная многоходовка или так называемая шестидневная кампания Наполеона (некоторые называют «пятидневной») 1814 г. Кроме как блистательной, ее историки не именуют. Это была яркая вспышка полководческого таланта, действительно шедевр военного искусства (если его можно именовать искусством). За это время французский император как будто обрел былую поразительную энергию и продемонстрировал высшее тактическое и стратегическое мастерство. И снова засверкало военное счастье Наполеона. Он выиграл за это короткое время четыре сражения у армии противника по численности в два раза превосходившей его силы, добился этого благодаря молниеносным переходам и умению использовать внутренние линии. Союзники в общей сложности потеряли 15 – 18 тыс. человек (почти треть Силезской армии), до 50 орудий и значительную часть обозов. Таких впечатляющих результатов французский полководец не всегда добивался даже в генеральных сражениях. Шутка ли сказать, за шесть дней было захвачено в плен четыре русских генерала, для сравнения – за весь 1812 г. французы в бою взяли лишь двоих израненных генералов. Отступающая Силезская армия была дезорганизована, потеряла моральный дух и находилась в полном расстройстве. Но вот только догнать и добить противника Наполеон уже не мог, хотя этого требовала оперативная обстановка и логика военного успеха. Ему мешал лимит времени, выделенный судьбой для разгрома Блюхера. Еще один или два дня активного преследования и, как считают многие историки, Силезской армии уже бы не существовало. Как всегда, мешала частица «бы». Наполеон должен был переключить свое внимание на Богемскую армию, так как дальнейшее ее продвижение к Парижу грозило империи большими неприятностями, а именно потерей французской столицы, а игнорировать такую опасность он не мог.

Людовик XVIII. Гравюра XIX в.

Надо сказать, что победы Наполеона над Силезской армией во многом оказались возможны благодаря полному бездействию и апатическому ведению войны все это время главнокомандующего Богемской армией Шварценберга. Блюхер, которого не зря называли «генерал–вперед», неосторожно оголил свой фланг (не имея поддержки соседа) и тут же попал под вспышки военного гения Наполеона. Немаловажную роль в этом раскладе сил сыграла и обстановка на дипломатическом фронте. В соответствии с Лангрским протоколом совещания глав дипломатических ведомств Англии, Австрии, России и Пруссии от 17 (29) января союзники дали согласие на вступление в прелиминарные переговоры с наполеоновской Францией. Переговоры должны были вестись «от имени всей Европы, составляющей единое целое». Хотя это было далеко не так, поскольку союзники имели значительные разногласия между собой. Они не выработали общую согласованную программу поведения (кроме размытой инструкции для уполномоченных союзных дворов), общий взгляд на послевоенное устройство и условия будущего мира с Францией, а у каждой из четырех великих держав были свои задачи. В общем, налицо имелось расхождение во взглядах на конечные цели войны. Александр I вообще являлся противником дипломатических контактов с Наполеоном, но вынужден был согласиться, иначе Австрия грозила выйти из состава коалиции. Кроме того, он полагал, что несогласованная линия поведения союзников даст возможность русской дипломатии торпедировать любой мир с Наполеоном, в этом духе была составлена инструкция для русского уполномоченного на переговорах графа А. К. Разумовского.

23 января (4 февраля) начались переговоры о мире в Шатийон–сюр–Сен (Шатийонский конгресс), хотя военные действия не прекращались. Силы коалиции представляли уполномоченные: граф А. К. Разумовский (с русской стороны), граф И. Ф. И. К. Стадион (с австрийской стороны), барон Ф. В. Гумбольдт (с прусской стороны), лорд В. Ш. Каткарт, граф Д. Г. Г. Абердин и барон Ч. В. Стюарт (с английской стороны). Францию представлял герцог А. де Коленкур. Союзники выдвинули основное условие для заключения мира – возврат Франции к границам 1792 г. и исключение из переговорного процесса будущего европейского устройства, то есть судьбы других государств. Это значительно отличалось от принципов, изложенных союзниками французскому дипломату Сент–Эньяну во Франкфурте в конце 1813 г. Речь уже не шла об естественных границах Франции по Рейну, Пиренеям и Альпам, ее пределы должны были уменьшаться до владений Бурбонов до революции. Фактически только на этом конгрессе союзники, обмениваясь нотами в адрес друг друга, начали вырабатывать общую точку зрения по вопросам послевоенного устройства Европы и судьбы Франции.

Трудно сказать точно, являлась ли полководческая робость чертой, присущей характеру Шварценберга, или это было следствием секретных инструкций, данных ему от Венского кабинета (о чем писали многие авторы), во всяком случае, примерно так он действовал во время Русского похода, неторопливо и осторожно. Но Наполеон, хорошо зная Шварценберга по 1812 г. (именно он произвел его тогда в генерал–фельдмаршалы), делал ставку на эти качества, и в конечном итоге не прогадал. Безусловно, на поведении главнокомандующего Богемской армией сказалась тогдашняя позиция Венского двора, выступавшего против активного ведения союзниками войны до полного разгрома французской армии и низложения Наполеона. В данном случае становится несколько непонятно, «какого зайца пытались застрелить» австрийские охотники, находясь в состоянии войны с наполеоновской империей.

После сражения при Ла–Ротьер Шварценберг не организовал эффективного преследования, даже упустил из виду и потерял соприкосновение с неприятелем. Он все робко выжидал и постоянно оглядывался назад. Лишь под упорным нажимом Александра I он решился атаковать главные силы Наполеона под Труа. Только тогда, 25 января (6 февраля), сначала была произведена рекогносцировка, затем написана подробная диспозиция для штурма города на следующий день. Но 26 января (7 февраля) штурмовать уже не было надобности, французы оставили Труа без боя, поскольку Наполеон уже готовился перебросить свои основные силы к Шампоберу. Французский император очень рисковал и ориентировался на нерешительность Шварценберга. Во время проведения «шестидневной кампании Наполеона», громившего по частям войска Блюхера, основные силы Богемской армии стояли вокруг Труа и не проявляли особой активности. Лишь некоторые корпуса за десять дней после Ла–Ротьер продвинулись вперед примерно на 100 верст. И то это произошло после того, как были получены известия о неудачах Силезской армии и Александр I потребовал активизировать действия. Но и в данном случае Шварценберг ограничился полумерами, мало того, он широко разбросал свои передовые корпуса на фронте в 100 верст. Маршалы Виктор и Удино, имевшие слабые корпуса, вынуждены были перейти Сену и занять оборону за рекой Йерр. Это уже была прямая угроза Парижу.