Свет далекой звезды - Ирина Леонидовна Касаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И как она к этому отнеслась?
— Ты знаешь, спокойно. Я даже сам удивился. Она поняла, что я Марину не люблю. Что я люблю ее. И мне кажется: я ей тоже понравился. Я видел однажды, как она с одним парнем целовалась. Месяца полтора назад. Правда, лица ее я тогда не видел. А так жаль! Если бы Марина нас тогда познакомила, все было бы иначе. Но тот парень показал Марине кулак, и мы прошли мимо. Мама, мне совершенно все равно, что у нее было до нашей встречи. Тот парень ее любит с детского сада, а она его — нет.
— Джанелия-Туржанская, — задумчиво повторила Наталья Николаевна. — С этой девушкой была связана какая-то неприятная история. Да, вспомнила. Из-за нее в прошлом году ее одноклассник выбросился с балкона. Во всех школах обсуждали это происшествие.
— Его можно понять. Если она меня не полюбит, я тоже выброшусь. Но я ей понравился, точно понравился! И она меня обязательно полюбит.
— Ой, мамочка! — вдруг вспомнил Дима. — Я же у нее фотокарточку выклянчил. Сейчас покажу.
Наталья Николаевна надела очки и долго смотрела на фотографию, протянутую сыном. Да, в эту девушку можно влюбиться с первого взгляда. И на всю жизнь.
Бедный, бедный ее Димка! С ней его ждет или огромное счастье, или огромное горе. При всей нежной прелести этого лица в нем есть что-то роковое — Наталья Николаевна и сама не могла понять, что. Слишком все в нем совершенно. Просто — за сердце хватает.
"Потому что нельзя быть красивой такой" — вспомнила она слова из известного шлягера. Правильно, нельзя. Среди обыкновенных людей. Нет, лучше бы это была Марина. Прожил бы он с ней свою жизнь спокойно и счастливо. Но от судьбы не уйдешь.
— Так чего тебе от меня надо? — спросила она сына. — Хочешь, чтоб я о ней побольше узнала?
— Нет, я и так о ней все, что нужно, знаю. Мама, переведи меня после каникул в ее школу. В одиннадцатый "А". Умоляю!
— Ты с ума сошел? Выпускной класс, последнее полугодие. Кто тебе позволит? Нет, это невозможно.
— Мама, ты все можешь, я знаю! С твоими связями. Мамочка, умоляю, ну, помоги мне! Иначе я вообще… не знаю, что сделаю. Представляешь, я буду ее видеть каждый день! Полдня в одной с ней комнате!
— Тебе тогда совсем ничего в голову лезть не будет. Марина тебя так хорошо подтянула — в отличники выбился. А тогда все пойдет насмарку. Ведь выпускной класс!
— Мамочка, клянусь, будут только одни пятерки! Буду заниматься день и ночь. Она же отличница, мне же стыдно будет хуже ее учиться. Мамочка, ну, сделай что-нибудь, умоляю! Ну, хочешь, на колени перед тобой встану? Чего ты хочешь, скажи? Буду каждый день пылесосить и всю посуду мыть. И обувь твою и отца чистить каждый вечер. Ну, выполни эту мою просьбу, только одну! Больше никогда ничего у тебя просить не буду.
— Ненормальный. Хорошо, я попробую. Не представляю, что я буду говорить их директору. Он мужик тертый, любую брехню сразу разгадает.
— Скажи, что в этом классе очень хорошие учителя. Что хочешь, чтоб у меня знания были получше. Что у них высокая требовательность.
— Ну да, придумал! У меня, значит, плохие учителя и низкая требовательность. Очень умно!
— Скажи тогда, что я спятил. Что хочу только в этом классе учиться или брошу школу. Вали все на меня. Скажи, у меня заскок.
— Ага, ему только ненормальных не хватало. А то у него своих мало. Ох, сынок, ты меня и озадачил.
— Мамочка, ну пообещай, что ты постараешься. Придумай что-нибудь — ты же у меня такая умница! Чтобы до каникул я мог жить с надеждой.
— Не подлизывайся. Надеяться ты можешь. А вот, что выйдет из этой затеи, сложно сказать. А что Марина? Как она это восприняла?
— Не знаю. Но она, конечно, все поняла. Я видел, как она шла из школы… такая потухшая. Как неживая. Мама, мне ее очень жаль. Но изменить ничего нельзя.
— Бедная девочка!
Глава 58. КЛЯТВА ГЕНЫ
А бедная Маринка горько плакала у себя в комнате, уткнувшись в диванную подушку. Она где-то слышала, что если поплачешь, станет легче. Она рыдала уже два часа с небольшими перерывами, но легче не становилось. Время от времени звонил телефон, но она не поднимала трубку. Зачем? Зачем все разговоры, дела, планы, будущее, если в нем не будет Его? Никто ей не может помочь, никто! Нет в мире такой силы, которая вернула бы ей любимого. И от этой мысли Маринка заливалась еще сильнее.
Она поняла, что проиграла сразу, как только увидела Диму в дверях их класса. Он только искал ее глазами, но она уже знала, что все кончено. Сейчас он увидит Лену и забудет обо всем на свете.
И он увидел ее. И замер. Его изменившееся лицо сказало Маринке: то, чего она боялась, как огня, произошло. И свет померк в ее глазах.
Как он смотрел на Лену! Как заблудившийся на огонек в ночи! Как приговоренный на своего спасителя! Он простоял бы так весь урок, если бы его не выгнала учительница.
А ведь он приходил к ней — Маринке. Наверно, хотел что-то сказать. Наверно что-то, связанное с фестивалем, что касалось и ее тоже. Но не сказал — забыл. Увидел Лену и забыл. Забыл обо всем на свете! Так и ушел, ничего не сказав. Да и зачем? Любые его слова, любые фразы, обращенные к ней, Маринке, звучали бы теперь, как приговор.
«Я тебя не люблю!» — вот как они звучали бы, что бы он теперь ни говорил.
Опять телефон. Не хочу никого видеть и слышать. Отец шаркает под дверью. Чего им всем нужно от нее?
Господи, ну почему нельзя исчезнуть, скрыться на необитаемом острове? Чтобы никто не трогал! И там сидеть и ждать, когда утихнет эта боль, разрывающая душу. Почему так больно в груди? Что может так болеть? Это не сердце, нет. Болит чуть выше — там, где по идее и болеть нечему.
Голос отца: — Дочка, к тебе Гена. Пустить?
Гена! Товарищ по несчастью. Зачем он пришел? Посочувствовать? Не нужно мне вашего сочувствия, мне нужен Дима Рокотов! Я хочу его сюда сейчас, сию минуту!
