Свет далекой звезды - Ирина Леонидовна Касаткина

— Придется ему от них отказаться. Не поймет по-хорошему, поговорю с ним иначе.

— Дима, вы его не знаете. Он на все способен. Он вас просто уничтожит.

— Лена, вы меня тоже не знаете. Не уничтожит. Я тоже способный… на все и даже больше. Не беспокойтесь, я с ним справлюсь.

Тут Дима заметил, что она бросила взгляд на часы, и ее лицо стало озабоченным.

— Вам домой надо? — забеспокоился он.

— Да, мама должна вот-вот прийти. Она всегда просит говорить, где я. Увидит, что меня нет дома, и позвонит Гене. А он, конечно, скажет, что меня увел куда-то незнакомый тип. Она будет очень волноваться.

— Тогда пойдемте, я вас провожу. Правда, расставаться ужасно не хочется. Можно, я вам позвоню?

— Конечно. Дать вам мой телефон?

— Не надо, у меня есть.

Он довел ее до дома. Она показала ему освещенные окна своей квартиры. В них виднелся женский силуэт.

— Мама ждет. Я побегу, ладно? — Она коснулась его руки. — Позвоните мне.

— Леночка, у вас нет своей фотокарточки? Мне тяжело будет вас долго не видеть. — Он почувствовал, что у него не хватит сил покинуть этот двор. Хотелось просидеть под ее окнами до утра.

— Я сейчас вынесу.

Она убежала. В окне на пятом этаже маячила высокая фигура Гены. Дима боялся взглянуть на окна соседнего подъезда. Он был уверен, что Марина тоже видит его.

Через несколько минут Лена вынесла фотокарточку. На ней она была запечатлена в голубом платье с букетом колокольчиков в руках. Такая же красивая, как в жизни.

— Позвони мне. — Она пожала ему руку и убежала.

Он еще немного постоял, глядя на ее окно, в надежде, что она догадается подойти к нему. И она подошла. Помахала ему рукой: мол, не надо стоять, иди домой. Тогда он с трудом повернулся и побрел со двора, преодолевая сильное желание вернуться.

За пределами ее двора стало легче, будто его притягательное действие ослабло, как в законе всемирного тяготения. И тут в его мозгу сформировалась замечательная идея. Он понесся со всех ног домой, и на его счастье мама оказалась дома.

— Ну, как было на телевидении? — встретила она сына. — Когда тебя на экране увидим?

— Мама, я влюбился! — не слыша ее вопроса, заорал он с порога. — Я влюбился по уши совершенно безумно! На всю жизнь! Теперь все зависит от тебя. Мне срочно нужна твоя помощь.

— Я очень рада за тебя, сынок. Она прелестная девушка. Но к чему такие эмоции? Что-то случилось?

— Случилось, случилось! И ты должна мне помочь.

— Конечно, я все для тебя сделаю, сынок. Не надо так переживать. Что произошло? Мариночка ребенка ждет?

— Какая Мариночка? При чем здесь Мариночка? Как тебе такое в голову могло прийти?

— Я думала… что у вас уже далеко зашло. Не понимаю.

— Ничего такого у меня с ней не было! — нетерпеливо закричал он. А сам подумал: “О, потекший нос, какое великое тебе спасибо! Как вовремя ты захотел чихнуть”.

— Дима, ты хочешь сказать — это не Марина? — У Натальи Николаевны подкосились ноги, и она попыталась сесть. Но стул оказался далеко, и ей пришлось прислониться к стенке. Видя, что мать сейчас упадет, Дима подскочил и пододвинул стул.

— Мамочка, тебе плохо? Может, валокардин?

— Да, накапай немножко.

Морщась, она выпила горькое лекарство и подождала немного, прислушиваясь к себе.

— Кажется, прошло. Ну, сынок, ты даешь! Значит, речь идет не о Марине? Ты что, уже в другую влюбился? И давно?

— Сегодня. Два часа назад.

— Постой, ты не заболел? Дай, я тебе лоб пощупаю.

— Мама, какое заболел! Я влюблен, безумно влюблен! Это такая девушка! Ты себе не представляешь!

— Дима, как так можно? Такое непостоянство! Вчера ты любил Марину, в любви ей объяснялся. Тоже, небось, клялся, что на всю жизнь. Не думала я, что ты такой легкомысленный.

— Мама, я ошибался! Господи, ну как тебе объяснить? Можно подумать, что ты никогда не ошибалась.

— Ошибалась, конечно, но не до такой же степени. Кто хоть она — эта девушка? Где ты с ней познакомился?

— В Марининой школе. Я прибежал туда сказать Марине, что ей надо на телестудию. И увидел ее. Она сидела у окна и глядела на небо. А потом перевела взгляд на меня. И я погиб.

— Дима, ты спятил. Завтра проснешься и поймешь, что все это чепуха. Мариночка тебе настоящий друг. И девушка чудесная. Любит тебя. Чего тебе еще надо?

— Мама, ты ничего не поняла! Нет никакой Мариночки и никого другого! Есть только она, она одна! И я не могу без нее жить! Понимаешь?! — взвыл он и чуть не заплакал.

— Ладно, ладно, успокойся, — Наталья Николаевна вдруг почувствовала, что сын на грани нервного срыва. — Возьми себя в руки и рассказывай спокойно: кто она, как ее зовут, что ты о ней знаешь.

— Зовут ее Лена. У нее потрясающая фамилия! Двойная: Джанелия-Туржанская.

— Постой, постой, откуда мне знакома эта фамилия? Где-то я ее слышала.

— Ее мать — профессор в Политехе.

— А, точно! Она заведовала там кафедрой математики. И не раз выступала на августовских совещаниях. Я ее хорошо помню. Принципиальная! Так это ее дочь?

— Да. Мамочка, если бы ты ее увидела, ты бы меня поняла. У нее такие глаза… небесные! У нее лицо… нет, это невозможно описать, нет слов!

— Ну, красота — это еще не все.

— Да она круглая отличница, начиная со второго класса! Потому что в первом не училась — ей там нечего было делать. Сразу пошла во второй. Ее в школе все обожают! Потому что у нее такой характер. Просто святая! Представляешь, она никогда не врет!

— Откуда ты все это знаешь? Ты что, уже успел с ней познакомиться?

— Ну, конечно! После уроков пошел за ней и в их дворе ее перехватил. Подошел к ней и заговорил. Представляешь, она никогда с незнакомыми на улице не разговаривала, а мне ответила. И даже улыбнулась. Боже, какой я счастливый! Я сейчас умру от счастья!

— Погоди, не умирай. Итак, она тебе ответила. А дальше что было?

— Дальше? Дальше мы пошли в кафе, и я ее угостил пельменями и кофе с пирожным.

— Сколько тебе говорить: не ешь ты эти пельмени во всяких забегаловках. Там мясо — из ушей, хвоста и одного места. Отравиться хочешь? Еще и девушек туда водишь. Как же она согласилась? С незнакомым парнем — в кафе. Смелая девушка.

— Ну, не совсем незнакомым. Я знаю ее мать, и она меня, наверно, помнит. Я же