Ковчег изгоев (СИ) - Куницына Лариса

Чтоб отвлечься от тревожных мыслей, я снова занялась диагностикой защитной системы. Всё было в норме. Это итак было ясно, и потому я не слишком обрадовалась. Потом, не забывая следить за экранами и приборами, снова развернула перед собой запутанную схему коммуникаций и принялась рассматривать выпавший участок внешней орудийной системы, в слабой надежде найти какую-нибудь лазейку, чтоб добраться до неё и установить контакт.

Но лазеек не было. Оставалось только удивляться как изящно, даже гениально, решена эта непростая головоломка. И чем больше я вглядывалась в разноцветную паутину линий и пунктиров, тем яснее мне становилось, что этот секрет был спрятан в ней ещё при проектировании корабля, причём спрятан намеренно, как мина замедленного действия. Это укладывалось в общую схему наших предположений. Звездолёт им нужен, чтоб вывезти армию из пространственного мешка, а для этого не нужна орудийная система. Защита может понадобиться, а лазерные пушки совершенно ни к чему. А дальше? Когда они будут на воле, неужели смирятся с тем, что никого не могут уничтожить? Пушки-то неслабые! Система скроена не менее гениально, нежели, секрет у неё внутри, сделана, можно сказать, с любовью. С другой стороны, кто сделал эту систему и встроил секрет, вероятно, и сможет всё исправить. Наверняка, это было им предусмотрено заранее.

Ясно одно, не только часть экипажа, но и кто-то из проектировщиков и строителей звездолёта был связан с нашим противником. А значит, где-то в звездолёте могут быть и другие ловушки и мины.

Я обратилась к киберпилоту и запросила проектную документацию корабля. Как и положено, каждый пакет чертежей и расчётов был дополнен обстоятельной справкой о разработчиках и листом согласований. Внешняя орудийная система была разработана группой инженеров доктора Ника Майлза. Непосредственной компоновкой и коммуникациями занимались Дик Меер и Санди Такей. Система была согласована только руководителем проекта Герхардом Меером.

Я залезла в информационную базу и выяснила, что Дик Меер — сын Герхарда Меера, Санди Такей — его невестка, а Ник Майлз — ее брат. Судя по документам, к полной схеме этого участка коммуникаций имели доступ только эти четверо. За монтаж отвечала Санди Такей. Сложно представить, что остальные трое были здесь ни при чём.

От одной мысли, что главный конструктор «Пилигрима» был заодно с нашими врагами, мне стало не по себе. Хотя и раньше можно было догадаться, что вряд ли удалось бы устроить такую хитрую петлю вокруг одной из основных систем корабля без его ведома. Может, он и был её гениальным автором. А тому, что он был гением, у меня имелось убедительное доказательство в виде баркентины. Только создавал он свой шедевр явно не для нас.

Я снова застучала по сенсорам, выискивая системы, к которым ещё приложили руку эти четверо. Можно было догадаться. Первой всплыла система «Херон». Скорее всего, её нерабочее состояние тоже было частью плана, как и возможность последующей модернизации, которая сделает её эффективной. Очень надеюсь, что наши механики разгадали этот ребус правильно и нашли тот самый ключик, который нужно повернуть, чтоб «Херон» заработал. А то, что ключик существует, стало теперь для меня ясным, как день.

Следующими были, как ни странно, холодильные системы, хотя, возможно, это было случайностью. В этой части работ принимали участие и другие специалисты, в том числе, братья Эрлинги, причём основной частью монтажа руководил Ис. Но не нужно упускать из виду, что, по словам второго помощника Лю, Дэна Кроу поместили в криогенную камеру именно потому, что у холодильников стояла охрана.

И, наконец, именно эта загадочная компания суетилась вокруг алхимической лаборатории и зала пентаграммы, что уже не столько удивило меня, сколько насторожило. На всякий случай я открыла по очереди схемы коммуникаций в этих секторах, но если с холодильниками всё было понятно и в соответствии с законами физики, то вот вокруг лабораторий имелись какие-то странные контуры дополнительных каналов. Причём каналы весьма причудливо переплетались, сливались, разветвлялись, их число в разных местах колебалось от трёх до семи. При всём своём знании техники я не могла понять, что это значит. Цель этих хитросплетений была мне совершенно неясна. Самое интересное, что законтачены эти каналы были на глухой блок, не подключённый к энергетической системе корабля. В технической документации он являлся восьмым резервным блоком аварийного освещения, то есть по определению никак не мог быть задействован в первом полёте. По правде говоря, вероятность того, что он когда-нибудь понадобится, стремилась к нулю. А, значит, и загадочные контуры, скорее всего, не могли быть задействованы экипажем даже случайно.

Дик Меер занимался также системой связи, но здесь всё было слишком прозрачно. Этой частью проекта руководил Роберт Зайдельман. Я его знала давно, когда-то именно он вместе с Глебом Крымовым доводил до совершенства связь на «Эдельвейсе», приводя своей дотошностью в самых мелких деталях моего, мягко говоря, не очень дисциплинированного друга в состояние тихого помешательства.

Санди Такей руководила работами по монтажу системы датчиков жизнеобеспечения и тех самых, которыми сперва так гордился Дакоста. Здесь вполне можно было ожидать подвоха, но на сборке и монтаже трудилась целая рота специалистов, в числе которых были Бомбадил, братья Норги и сержант Бом. Не исключено, что к каким-то датчикам милая Санди и приложила свои ловкие пальчики, но к каким именно, сказать трудно. Самое неприятное, что уж после неё-то их точно никто проверять не стал.

И, наконец, Ник Майлз лично занимался вооружением двух больших вездеходов, стоявших в восьмом ангаре трюма. Разглядывая схему их вооружения, я подумала, что раньше мне бы и в голову не пришло, что такие монстры существуют, а они, оказывается, стоят тихонько у меня в трюме.

— Наверно, он всё-таки, больной… — пробормотала я, брезгливо разглядывая обвешанных оружием бронированных мастодонтов.

Любой из них мог уничтожить небольшой городок этак за четверть часа. Совершенно непонятно, зачем этот ужас на поисково-спасательном звездолёте. Совсем другое дело, если речь идет о флагмане армады завоевателей.

Как ни странно, но после этих открытий я слегка повеселела. У меня появилась цель в жизни: устранить опасность этих ловушек. Я стала соображать, как это сделать, и снова приуныла. На кого в этом деле я могу положиться? Здесь нужны инженеры, а мой единственный техник сидит под домашним арестом за участие в заговоре. Механики? С чего я взяла, что им можно доверять? Потому что их заперли в отсеке на несколько дней, и они сказали, что знают, как заставить «Херон» работать? А, может, они это итак знали, только вот не собираются преподносить этот подарок мне. К тому же холодильники… Это хозяйство находится в полном и абсолютном распоряжении Иса Эрлинга. Если б там было что-то, он должен был давно это заметить. И доложить. Или знать наверняка и молчать, как ни в чём не бывало. Странные ребята эти братья Норги… С чего это командирам кораблей раз за разом избавляться от таких высококлассных специалистов? Наверно, неспроста. А Бомбадил с его лианами? Растения в реакторном находятся тоже с ведома Герхарда Меера. Что это за лианы? Может, они плотоядны в пору цветения?

Все эти мысли снова испортили мне настроение. Труженики на орбите закрывали панелями последние бреши в блестящем корпусе своего творения. Часть рабочих челноков уже уходила обратно к поверхности планеты. Скоро эта штука заработает, и дай Бог, чтоб у нас над головами было действительно мирное небо.

Рассвет налетел стремительно, и небо в самом деле оказалось ясным, безоблачным и нежно лимонным. Вслед за выскользнувшим из-за горизонта светилом в отсек вошёл Окато. Передав ему вахту, я поднялась к себе в каюту, наскоро приняла душ и вызвала Хока и Джулиана.

Мне почему-то казалось, что Джулиан всю ночь не спал, терзаясь своей проблемой. Но он был вполне свеж, без следов бессонной ночи на лице.