Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич

Глава 57

После прохождения почётного караула, гражданский китаец представился, и он оказался военным, заместителем командира 8 полевой армии (ба лу цзюнь) генералом Линь Бяо. Судя по его росту, а это примерно один метр шестьдесят сантиметров, то есть по уровню моего плеча, генерал был из южан, как и их лидер по имени Дэн Сяопин.

– Да цзян сиень шэн, во яо цин нинь и диар сиоу си хэ хэ чха (Господин полный генерал, приглашаю вас попить чай и немного отдохнуть, – перевёл переводчик), – сказал Линь Бяо и жестом пригласил пройти в сторону аэропорта.

– Спасибо, господин генерал, – сказал я, – но нужно напоить чаем и состав нашей делегации, который останется у самолёта.

– Хэнь хао, хэнь хао, – успокоил меня генерал и спросил, как мы долетели.

Пока не было официальных переговоров, наш переводчик по моей команде хронометрировал все наши передвижения и задаваемые вопросы, а я разговаривал с китайцами на их языке, чем ставил их в достаточное‑таки неудобство. А то как хорошо, задал вопрос или ответил на вопрос и, пока работают переводчики, можно обдумать дальнейшие шаги, а тут сразу как в картах, ты ко мне с тузом, а я его сразу и козырной шестёркой.

Комната приёмов была обставлена в китайском стиле. Это не составляло никакого труда, потому что в Хабаровске всегда было полно китайских вещей и, кроме этого, Хабаровск находится практически на линии границы и за час можно съездить туда и обратно.

Китайский стиль представлял собой наличие огромных кресел и маленьких столиков с резными ножками, на которых стояли фарфоровые кружки с крышками, в которые бросалась цветочная заварка и наливался кипяток. Это быстрый вариант чаепития. Более продолжительный вариант включал наличие чайников, в которых заваривался чай.

Большие кресла имели цель дать собеседнику возможность почувствовать себя мелким человечишкой, который даже не соответствует размеру кресла, забывая о том, что и они сами представляются точно такими же маленькими человечишками. Для меня кресло было практически впору, да и я вольготно устроился в кресле, раскинув руки на подлокотники и было непонятно, кто у кого в гостях.

Линь Бяо это понял и стал угощать меня сигаретами, чтобы я убрал руки с подлокотников и не доминировал над ним.

Китайская манера курения абсолютно отлична от других манер курения. Китаец не успевает докурить одну сигарету, как уже начинает прикуривать другую сигарету. Точно так же и в отношении гостей: не успеваешь загасить одну сигарету, как тебе уже суют другую сигарету. Так можно докуриться до такой степени, что ничего соображать не будешь и внутренние органы так отравятся никотином, что неделю будешь отходить от такого перекура. Поэтому я сразу и бесповоротно отказывался от таких перекуров, закуривая только тогда, когда это хочется самому или, когда организм потребует. А когда это требует организм, то это уже никотиновая зависимость и человеку нужно серьёзно задуматься над тем, стоит ли ему продолжать курить.

– Господин генерал, – спросил меня Линь Бяо, – что это за маленький солдатик в составе вашей делегации? Это ваш сын? – последний вопрос был задан с улыбкой.

– Это мой ординарец, – сказал я, – а сейчас я прошу вывезти меня в город Хабаровск, чтобы посмотреть, в каком состоянии находится захваченный вами город. Результаты переговоров будут напрямую зависеть от количества разрушений и жертв гражданского населения в зонах оккупации.

Этот вопрос я задал на русском языке, вопрос перевёл переводчик и записал вопрос и ответ. Это уже официальная часть.

– Что вы, господин генерал, – зачастил Линь Бяо, – никакой оккупации не было и жертв тоже, мы просто пришли в гости к своему соседу и просто, вероятно, выбрали не самое удачное время. Но мы сейчас поедем в город, и вы сами все посмотрите.

Мы вышли из аэропорта, и я подозвал к себе одного из офицеров Главного штаба, чтобы он доложил, как идёт заправка самолёта и подготовка к вылету, покормили их или нет.

Мне доложили, что всё в порядке, заправка скоро будет закончена. Наш пилот вместе с китайским лётчиком прокладывают маршрут до Харбина, члены делегации отдыхают. Я подозвал к себе цесаревича и вместе с ним и переводчиком пошёл к ожидающей нас автомашине, типа микроавтобуса с большими стёклами.

Глава 58

Аэропорт в Хабаровске находится практически на окраине города. Выезжаешь из аэропорта, поворачиваешь налево и едешь по прямой дороге, которая является началом одной из главных магистралей – улицу графа Н.Н. Муравьёва‑Амурского, ведущую на набережную реки Амур.

Ничего не указывало на то, что мы находимся в оккупированном врагом городе. На улицах деловой и праздношатающийся народ. Обычные для Хабаровска китайцы в соломенных шляпах, так как уже наступило потепление, дамы с зонтиками, купцы, этих не с чем не перепутаешь, представители интеллигенции, мальчишки‑газетчики. Бросалось в глаза отсутствие российских офицеров и городовых на улицах. Вместо городовых были парные патрули из китайских солдат с массивными бамбуковыми палками.

Я попросил остановить машину в самом оживлённом месте и вышел на улицу вместе с цесаревичем.

Картину нашей встречи маслом описать невозможно. Находившиеся вблизи нас люди вначале оцепенели, потом закричали «ура», бросились на колени, а потом со всех сторон к нам побежали люди с криками «ура» и слезами на глазах. Китайские городовые пытались было воспрепятствовать этому, но их снесли как деревянную стружку в весеннее половодье. Линь Бяо предусмотрительно не выходил из машины, наблюдая за всем происходящим на улице.

Женщины и мужчины бросились целовать мне руки, но я подхватил на руки цесаревича, воспрепятствовал этому, боясь, что толпа затопчет мальчишку. Поставив его на подножку микроавтобуса, я обратился к толпе.

– Люди добрые, – закричал я, – расскажите мне, как в ы тут живёте, какие у вас заявления о притеснениях и бесчинствах.

И тут, к моему большому удивлению, вся шумевшая толпа внезапно притихла.

– А что тут говорить, Ваше превосходительство, – басом сказал какой‑то мастеровой, – нормально живём, притеснений нет, городовые кулак в морду по всякому поводу не тычут, сбежали все сволочи, а китайские городовые палками всякую пьянь да хулиганов подшибают, чище в городе стало.

– Да‑да, Ваша светлость, – сказала какая‑то дама с зонтиком, – надо сказать, что порядка в городе стало больше. Беспошлинная торговля, магазины и рынки ломятся от всяких товаров и цены небольшие, и если хочешь, то покупаешь на юани, а если хочешь, то на рубли.

– А китайцы открыли пекинскую оперу, – сказал молодой парень в тужурке студента, – сначала думали, что ерунда, а сейчас понимать стали, здорово показывают, только вот мужики все женские роли играют, но уж больно похоже.

– То есть, вы довольны всем? – невинно спросил я.

– Всем, батюшко, довольны, – запричитала толпа.

– Может, вы себе ещё царя китайского выберете? – уже грозным тоном спросил я. – Может, вы все в китайскую веру переметнётесь, язык свой забудете и будете изъясняться по‑мандарински?

И тут все замолкли.

– Смотрите, Выше высочество, – обратился я цесаревичу, – вот они ваши подданные, за чашку варёного риса и стопку рисовой ханжи родину готовы продать!

Толпа окончательно поняла, что русский генерал и мальчик в военной форме, очень похожий на цесаревича, неспроста объявились в Хабаровске и что придётся отвечать за то, что с оккупантами они вась‑васькались и что тем самым родину свою забывать стали.

И тут вся толпа бросилась на колени и среди поднявшегося воя можно было услышать:

– Прости нас, батюшка.

– Доложите царю, что мы его верные подданные.

– Уберите российских городовых и охранку.

– Наладьте отношения с Китаем.

– Тихо, – крикнул я, – Его Высочество и я услышали ваши пожелания. И вы должны нам помочь тем, чтобы никакие эксцессы не могли помешать переговорам с китайским правительством. Кто будет призывать к беспорядкам, тот испробует на себе всю силу и мощь российского закона.