Иван Ефремов - Ольга Ерёмина

Можно вспомнить высказывание Грома Орма: «Мне неясны многие обстоятельства, и я воздерживаюсь от суждения».

Люди будущего готовы анализировать собственные действия и давать им самую жёсткую оценку. Так, Мвен Мае, размышляя на острове Забвения о мотивах своего трагического поступка, задумывается, не является ли он «быком». Дальше идёт пояснение: «Бык» — это сильный и энергичный, но совершенно безжалостный к чужим страданиям и переживаниям человек, думающий только об удовлетворении своих потребностей».

Принимая ответственные решения по оценке того или иного действия другого человека, ефремовские люди отвергают поспешность суждений и высказывание этих суждений на фоне негативных эмоций.

«Прежде люди часто не умели взвесить реальную ценность своих дел и сопоставить её с вредной оборотной стороной, которой неизбежно обладает каждое действие, каждое мероприятие. Мы давно избавились от этого и можем говорить лишь о действительном значении поступков».

Ефремов подчёркивал отличие людей будущего от нас с вами. Их радости и горести не будут похожи на наши, — утверждал он. Теперь, когда история делает первые шаги к подлинному пониманию особенностей исторической психологии, мы можем с уверенностью сказать, что так оно и должно быть. Кардинальное отличие людей будущего от людей всех предыдущих эпох заключается в том, что они будут максимально приближены к подлинной реальности — в противовес изменчивым идеологиям и эстетикам прошлого. Ведь и сейчас, несмотря на резко возросшее за последние десятилетия техническое совершенство, информационно объединившее всю планету, мы погружены в мифы, что хорошо понимают создатели таких фильмов, как «Матрица», «Начало» или «Облачный атлас». Навязчивое стремление видеть в иной эпохе или культуре «неправильную» свою — огромная ошибка. Идеализация координатной сетки смыслов — лишь разновидность системного нарциссизма, ведущая к краху.

Многие истины просты и ясны, но они отвергаются или замалчиваются, ибо открытое признание всей хрупкости нашей жизни означало бы обязательную перестройку сознания. Такую перестройку, когда люди не будут скрывать свои истинные чувства, боясь насмешки. Напротив, дружеская помощь всегда будет наготове, потому что великая нервная чуткость на базе общей доброжелательности приведёт к способности мгновенного распознавания, а в жизни человека не останется минут слабовольной бездеятельности, апатии или истерической впечатлительности, разрушающей интересы дела.

Образец тонкого взаимодействия людей показывает такая сцена:

«Дар Ветер спохватился, нервная реакция сделала его многословным. Излишества речи в Эру Великого Кольца считались одним из самых позорных недостатков человека, и заведующий внешними станциями умолк, не закончив фразы.

— Да, да! — рассеянно отозвался Мвен Мае.

Юний Ант уловил нотку отрешённости в его голосе, замедленных движениях и насторожился. Веда Конг тихо провела пальцем по кисти Дар Ветра и кивнула на африканца.

«Может быть, он чересчур впечатлителен?» — мелькнуло в уме Дар Ветра, и он пристально посмотрел на своего преемника. Но Мвен Мае, почувствовав скрытое недоумение собеседников, выпрямился и стал прежним внимательным знатоком своего дела».

Понимание себя обязательно взаимосвязано с общей проницательностью. Мельчайшие нюансы поведения не остаются незамеченными. Но люди Ефремова не только проницательны, они ещё и тактичны.

Жизнь выстроена в соответствии с постоянно уточняющимися законами социального и психологического развития. Соответственны и отношения между людьми, созидающиеся на основе всеобщей уравновешенности, стремления к красоте и знанию. Нам, живущим в труднейшую эпоху, непросто встать на уровень таких людей. Но иметь перед внутренним взором пример чистоты и искренности отношений — значит приближать его торжество уже здесь и сейчас.

Дар Ветер полюбил молодую археологиню. Её собственный избранник в многолетней звёздной экспедиции, и неизвестно, вернётся ли из неё. Влюблённых разлучила не война или стихийное бедствие. Эрг Hoop улетел на много лет по своему выбору. Но Дар Ветер считает неуместным открыто выражать свои чувства, угнетая психику любимой женщины, тем более настойчиво добиваться взаимности. Узнав о возвращении Эрга Ноора, он принимает решение уехать.

Обратим внимание на поведение Рен Боза. Несмотря на всю свою гениальность, он, пожалуй, наименее гармоническая личность. Привыкший к абсолютным абстракциям сверхвысшей математики, которые непросто бывает выразить словом, он плохо понимает складывающиеся вокруг взаимоотношения. Он чувствует это, отсюда и его застенчивость и боязливость перед наиболее полным выразителем мира эмоций — Чарой Нанди. Недаром он сторонится её. Но в то же время, опасаясь упустить шанс быть приобщённым к этой неподвластной ему силе, хищно хватается за предложенную Эвдой руку, как за соломинку, — ведь Эвда Наль сочетает в себе абстрактное знание (и этим понятна Рену) с богатым миром эмоций. Он словно боится опоздать из-за постоянных сомнений относительно правильности того или иного поступка, которые более остальных должен продумывать.

Не будем забывать, что это актуально лишь по меркам таких людей, как главные герои книги — люди выдающиеся даже в своём времени. После Тибетского опыта Рен Боз легко мог сослаться на энергию нетерпения Мвена Маса, благо общественное мнение было к этому расположено. Он, однако, полностью оправдал Заведующего Внешними Станциями, обратив внимание людей на те моменты, которые могли быть понятны только большому учёному.

Дар Ветер оказывается в высшей степени благороден. Ему можно поставить в вину, что он переложил на любимую женщину бремя выбора, но этим же он проявил глубокое уважение к её способности принимать ответственные решения.

«Он проснулся с ощущением утраченной прелести мира. Веда далеко и будет далеко теперь, пока… Но ведь он должен ей помочь, а не запутывать положение!»

В этом «пока» скрыта вся надежда Дар Ветра. И он понимает, что если Веда поддастся его чувствам, то её выбор будет зависим. Женщина поймёт это, как поймёт и свою связанность в данной ситуации, а после тень вынужденности будет омрачать любое её решение.

Важно не только это. Позже мы узнаём, что любовь к Эргу Ноору у Веды прошла, будучи увлечением молодости, однако до возвращения экспедиции она считает себя не вправе отдаться новому чувству. Не проще ли было объясниться с Дар Ветром до прилёта Эрга Ноора, не мучиться самой и не мучить неизвестностью друга?

Точных ответов здесь быть не может. Возможно, Веда боялась опустошения чувства, на которое наложен запрет, и потому сохраняла видимость неясности. Или действительно была не уверена в том, как воспримет возвращение Эрга. Не забудем о реплике Эвды, где единственный раз во всей книге содержится упоминание о том, что Дар Ветер привлекает и её. Поэтому вопрос к Веде о её отношениях с Ветром — не праздное любопытство. Эвда не желает усложнять ситуацию появлением «четвёртого угла», тем более что её собственное чувство не определено столь чётко. Но решение далось Веде непросто.