Чародеи (сборник) - Андрей Смирнов

Брэйд слушал теоретика вполуха — обложившись таблицами и звездными картами, доделывал домашнее задание по астрологии. Бросив мимолетный взгляд на соседнее место, но никого там не увидев, он потерял к источнику шума какой бы то ни было интерес и снова уткнулся в график, описывающий смещение орбиты одной из «блуждающих звезд» за последние сорок тысяч лет. С графиком явно что–то не ладилось. Буркнул:

— Это ты, что ли?…

— Нет, не я, — шепотом ответил Дэвид, снимая невидимость. — А где Идэль?

— Внизу, с Кантором. — Брэйд кивнул в сторону первых рядов.

Дэвид достал тетрадь и «запоминалку» — хрустальный кубик, записывающий все содержание урока. В тетрадь он заносил то, что надлежало не просто услышать, но понять и усвоить: формулы, а также некоторые ключевые термины и приемы чародейства.

— Какая у нас сегодня тема?

— Новый большой раздел. Шесть Царств. Как, что, зачем и почему. Пока разжевывает основы. Не отвлекай меня, мой мальчик… — Сказав так, Брэйд отвлекся сам: поднял вверх перо и торжественно (но тихо) провозгласил: — Внимай речам наставника, младой ученик, и со всем рвением постигай неземной мудрости азы…

— Уймись, — тихо посоветовал Дэвид. — Расскажешь потом, если теоретик случайно вдруг ляпнет что–нибудь интересное. — Брэйд вернулся к своим таблицам. — Хотя сомневаюсь, что он на это способен… Чем дальше, тем больше этот предмет меня в сон вгоняет.

Дэвиду, однако, вводный урок, посвященный устройству мироздания, не показался таким уж скучным. Некоторую часть того, о чем говорил Джебрин, он уже знал — из отрывочных рассказов Лэйкила кен Апрея, из библиотеки Тинуэта и из общения с другими колдунами за последние полгода. Немало полезной информации на этот счет имелось и в ИИП, куда Дэвид получил доступ, приобретя терминал (в форме серебряного браслета) вскоре после того, как Брэйд объяснил ему, что такое Искусственное Информационное Поле и с чем его едят. Но Джебрин подавал материал уже в систематизированном виде, сжато и ясно излагая картину мира, в которой миф и знание, полученное опытным путем, не противоречили друг другу, а шли рука об руку. Шесть Царств, из которых состоит мироздание, таковы: Сущее, Небеса, Преисподняя, Пределы, Безумие и Чары. Часто Царства воспринимаются как отдельные «части» Вселенной, сосуществующие рядом, хотя и разделенные колоссальными расстояниями: может быть, это и удобно, но не совсем верно. Царства, в первую очередь, суть истоки бытия и принципы, по которым формируется структура реальности; каждое Царство внутри себя и есть Вселенная, только устроенная иначе; чем остальные. Вместе с тем Вселенная только одна, а не шесть: Царства взаимопроникают друг в друга. Субъективно переход из одного Царства в другое воспринимается как движение от центра к границам Вселенной, а затем поворот назад, к центру — только вот центр уже совсем иной. На этот счет Джебрин выдал довольно странную фразу. «В некотором роде, — сказал он, — все Царства есть лишь плоскости восприятия». Но затем, отвечая на вполне закономерный вопрос одного из студентов — если все дело в восприятии, зачем вообще куда–то «идти», чтобы попасть в иное Царство? — добавил, что обычный человек слишком слаб и инертен, чтобы вслед за восприятием переместить в иную реальность и свою сущность. В результате такой попытки, как правило, происходит расщепление: наиболее косная часть естества (тело и самые «плотные» части энергетики) остается в прежней «плоскости», не переходя барьера, а сознание начинает функционировать по новым законам. При полном расщеплении человек умирает или впадает в кому, при частичном сознание и тело ещё остаются связанными друг с другом и продолжают взаимодействовать, хотя и искаженным образом. В последнем случае говорят, что этот человек сошел с ума.

Естество колдуна не столь инертно, как естество простого смертного, но и большинство колдунов также не способны преодолеть «барьер» между плоскостями, попросту меняя свое восприятие. Чтобы целиком переместиться в иное Царство, колдуны применяют различные приемы и уловки, суть которых, впрочем, сводится всегда к одному: жизнь есть ритуал. Каждый жест, шаг, слово — не бестолковое трепыхание насекомого на гладкой поверхности стола, но таинство, священнодействие. И, сочетая это знание, с одной стороны — с перестройкой своего видения мира, а с другой — со специально выбранным ритуальным действием (или комбинацией оных), маг способен перейти на другую «плоскость». Человек, отправляющийся в дальнюю дорогу, попадет в другой город или другую страну; но чародей, внешне совершающий все те же самые действия, отправится в подлинное Странствие. Потому что пути мира, в котором он живет, не замкнуты в кольцо.

— И только Обладающий Силой, — продолжал Джебрин, — способен обойтись без ритуалов; способен посредством одного лишь волевого усилия преодолеть инертность своего естества, исчезнуть «здесь» и появиться «там», стать чистым восприятием, «смотрением» без глаз — чтобы затем собрать себя заново на другой плоскости мироздания.

Эти слова вызвали в памяти Дэвида поток воспоминаний: больше года тому назад Алиана, Властительница Ледяного Пламени, пару раз наглядно продемонстрировала ему, как на деле выглядит отступление «на полшага» от привычного образа мира. Реальность менялась, когда Алиана смотрела на нее иначе. В этом нет ещё ничего удивительного — по сути, любой наркоман способен на подобный «подвиг» — только вот в случае Алианы весь фокус заключался в том, что формируя своим восприятием новый образ мира, она переносила в него вещи из старого, а затем, возвращаясь, в «старом» образе перенесенных вещей уже не обнаруживала. Только теперь до Дэвида начало доходить, чему он тогда был свидетелем. Мысль о том, что Обладающая Силой управляла миром так, как будто это был ее личный глюк, едва не привела его в ступор — не только из–за откровенного солипсизма, который ему продемонстрировали тогда и теоретически обосновывали сейчас, сколько из–за того, что, получается, частью глюка Алианы был и он сам. Но эта же мысль, додуманная до конца, и привела его в чувство. Он не мог быть на сто процентов частью какого–то чужого глюка просто потому что и сам обладал способностью восприятия, был субъектом. «А если не на сто процентов?…» — пришла шальная мысль. Пытаясь разобраться во всем этом хаосе, он вспомнил, что кроме Алианы есть ещё сотни других Лордов, многие из которых гораздо сильнее ее. Эта мысль его отчего–то успокоила. «Возможно, — подумал он затем, — мир… вернее, видимый образ мира создает не один наблюдатель, а множество… Люди, боги и демоны… может быть даже — растения и животные… разница только в силе влияния на реальность. Между степенью влияния простого смертного и Обладающего Силой разница неизмерима…»

А теоретик тем временем продолжал гнуть свою линию. Опрокинув на слушателей ушат солипсизма, он позволил им утереться и чуток отдохнуть мыслью, перейдя к предметному описанию каждого из шести Царств. Поскольку далее он говорил о Царствах — ради все того же удобства — как о скоплениях миров, будто бы отстоящих друг от друга на весьма приличном расстоянии, слушать его — после предыдущей части лекции — было легко и почти приятно.

Сущее населяют нормальные, обычные существа: люди, звери, духи природы. Все известное Дэвиду множество миров, начиная с Хеллаэна, продолжая Хешотом и его родной Землей и заканчивая теми зловещими мирами, которыми владеет Король Мертвых — все они относятся к мирам Сущего. Стихии здесь пребывают в балансе, хотя некоторое преимущество, пожалуй, можно отдать Жизни: Сущее просто истекает, цветет этой стихией. Даже Страна Мертвых не нарушает ее тока: смерть в Сущем является частью круговорота жизни — а не окончательным Ничто, как в Пределах.

Ближайшая часть, сцепленная с Сущим настолько тесно, что зачастую не удается их различить — Небеса. Жизнь и порядок правят балом и здесь, только их гармония ещё более совершенна, а стихии — не замутнены и явлены в своей первозданной чистоте. Об обитателях Небес известно немногое, поскольку люди, в своем большинстве, не способны проникнуть на этот уровень реальности. Известно только, что Небеса населены ангелами, схлиархами (видевшие последних описывали их как сияющих драконов света), младшими богами и ванами — исключая тех немногих из них, что предпочитают жить в Сущем. Естество обитателей Небес более тонкое и легкое, чем тела рожденных в Сущем, им неведомы телесные и душевные слабости, не знают они и страстей. Также известно, что альвы способны спускаться с Небес в Сущее и восходить обратно, не испытывая тех затруднений, что имеют чародеи, принадлежавшие к иным расам. Ангелы и схлиархи, напротив, появляются в Сущем редко — уплотнить свои тела им зачастую столь же трудно, как людям — «истончить» свою грубую плоть.