Слуга Дракона - Дэвид Дрейк

– Я исследовала мост, – тихо сказала Теноктрис, когда ее друзья подошли к ней. – Собственными силами.

Кровавые Орлы с бесстрастными лицами образовали полукруг между троицей и всеми остальными присутствующими. Хорошие солдаты всегда серьезно относятся к своим обязанностям – даже в королевском дворце.

– Получилось? – спросил Гаррик. – Ведь нам же не удалось добыть…

Слабая улыбка тронула губы Теноктрис.

– Если б у меня была Линза Рушилы, я бы узнала больше и с меньшими затратами. Но даже я – со своими слабыми способностями – способна на удивительные открытия в непосредственной близости от моста. Он сконцентрировал в себе невероятное количество энергии.

Лицо волшебницы застыло.

– К сожалению, это отняло у меня много сил. Последние шесть часов я проспала как убитая. А сюда пришла, потому что боялась еще больше задерживать информацию. Дело в том, что нам грозит вторжение с Йоля.

– Но, Теноктрис, остров Йоль ведь затонул тысячу лет назад, – удивилась Лиэйн. – И все, кроме тебя, погибли.

– Я помню это, девочка, – ответила волшебница, улыбкой смягчая резкость отповеди. – Но кто-то поднял Йоль со дна моря. Подозреваю, один из учеников Ансалема. Или же все они вместе – что еще более вероятно. Но сейчас не о том речь.

Теноктрис вздохнула и на мгновение показалась совсем слабой и хрупкой.

– Люди, возродившие Йоль, колдуны, – сказала она. – Они оживили и всех мертвецов Йоля. Мы и сами их видели, когда возвращались из Алэ.

– Так они были реальны? – спросил Гаррик. – Я имею в виду, они существуют в нашем времени?

– Да, – ответила волшебница, – боюсь, что так. Рано или поздно они используют призрачный мост для переброски войска прямо в Вэллис. И это еще не самое страшное.

Гаррик почувствовал, как Лиэйн сжала его руку. Ее прикосновение неожиданно успокоило юношу и влило в него новые силы. Повинуясь минутному порыву, он потянулся к Теноктрис, переплел с ней пальцы.

– Мы сумеем победить Йоль, – сказал он, и король Карус в его душе мрачно возликовал.

– В этом я не сомневаюсь, – улыбнулась Теноктрис. – Но если мост останется и если эти колдуны столь могущественны, как я подозреваю, то они не ограничатся одним Нолем. Ты когда-нибудь задумывался, насколько число мертвых – за все минувшие века – превышает число ныне живущих?

– О! – Гаррик кивнул и невольно вспомнил, как несколько минут назад наблюдал тот же жест у Валенса. Это воспоминание вызвало у него слабую усмешку. Никогда не забывай, что ты всего-навсего слабый человек, такой же как все остальные…

– Выходит, надо срочно что-то делать с мостом, – сказал он. – Я поведу армию в Клестис. Если мост сможет выдержать материальные тела на себе, мы пройдем по нему и освободим Ансалема, разбив стены его темницы.

– Очень в этом сомневаюсь, Гаррик, – вздохнула волшебница. – Мне так хотелось бы ошибаться… ведь ничего лучшего я предложить не могу. Ни я, ни Ансалем – судя по твоим снам.

Некоторое время Шарина изучала фрески на стенах гробницы, прежде чем у нее наступило озарение, и она осознала смысл изображения.

– Далар, – вскликнула девушка. – Это не просто картинки, здесь рассказана целая история.

Камень у них над головой заскрипел. При помощи рычага гулям удалось расщепить его, и вниз полетел большой обломок. Он мячиком подпрыгнул на полу и скрылся в дыре. Несколько мгновений спустя до них донесся какой-то вязкий всплеск.

Шарина снова вернулась к стенам. Возня наверху заставила ее внимательно оглядеться, загородившись рукой от обломков. Ей стало страшно…

– Они не слишком-то продвинулись, – тихо успокоила ее птица. – Я-то вначале подумал, что им удалось сломать крышу.

– Я тоже, – отозвалась девушка. Она все еще собиралась с силами, чтобы попытаться протиснуться сквозь змеиный ход. Это было неизбежно – все лучше, чем сражаться с толпой разъяренных гулей.

Рисунки на каждой из стен располагались в четыре колонки, читать их полагалось сверху вниз. Змея при своем движении стерла нижнюю часть рисунков – тех, что не в углу. Сырость довершила дело, погубив большие куски штукатурки. Но все равно Шарине удалось довольно связно восстановить историю, рассказанную во фресках. Она указала на картинки острием ножа.

– У народа Роконара свое представление о живописи, не такое, как у вас, – сказал Далар. Он склонил голову набок, будто пытаясь поймать изображение в фокус, затем безнадежно кудахтнул. – Наши художники смешивают краски с целью возбуждения определенных эмоций. То, что я вижу здесь, представляет собой мазню, недостойную кисти самых зеленых из наших цыплят.

В этот момент наверху раздался торжествующий вопль нескольких гулей одновременно. Каменная плита застонала и с тяжелым грохотом отлетела. Шарина и Далар замерли в напряжении.

Крыша выглядела такой же неприступной, как и прежде. Раздался скрежет, а за ним последовал вой одного из монстров. Спустя несколько мгновений он стих, перейдя в жалобное скуление.

– Кто-то поднял ношу не по силам, – прокомментировала Шарина с усмешкой. – Эти твари не слишком-то смышленые…

Угловые плиты провисли, разом увеличив освещение в гробнице.

– Но зато сильные, – вздохнула девушка, – и быстро учатся.

– Тем не менее, время у нас еще есть, – молвил Далар. – Объясните мне рисунки, госпожа.

И он разразился кудахтающим смехом.

– Знаете ли, я решил отложить последний акт трагедии – свою смерть на потом, – добавил он. – Подозреваю, эта публика все равно не в состоянии следить за сложностями интриги.

Улыбнувшись, Шарина начала объяснять:

– Вот это волшебник. Видишь, он пришел в город – предположительно Валхокку – по волнам в круге красного света.

– Вот эти заборчики обозначают волны? – удивился Далар. – Поразительно. Я тридцать дней провел в окружении волн и ни разу не видел ничего похожего.

– Это условность, – отмахнулась девушка с некоторой обидой. Затем рассмеялась. – Моя подруга Лиэйн лучше бы тебе все объяснила. Уверена, она изучала изобразительное искусство в Академии госпожи Гудеа для девушек. Мой-то отец делал упор больше на литературу.

– С нетерпением жду встречи с вашей подругой, – серьезно заметила птица. Плиты над их головой снова заскрипели, затем с грохотом встали на место, породив целый ливень грязи и мелких камешков. Но Шарина уже не обращала на это внимания.

– Этот волшебник совершал различные поступки, – продолжала она объяснять, указывая острием ножа. – Некоторые – весьма неприятные, другие и того хуже.

Фрески были выполнены яркими красками на белом фоне. Они не отличались тонкостью изображения, но сцены, где детей варили заживо в кипящей смоле, и не требовали особой утонченности.