Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Держите. На память. Чтобы вы завтра не подумали, что вам все приснилось.

   Хайшен нахмурилась:

   - Ты же сказала ничего не брать руками здесь?

   - И что мне теперь сделается, если я с весны юридически в том же положении, что и они? - пожала плечами Полина. - А передача через вторые руки относительно безопасна. Пойдемте, темнеет уже.

   До "темнеет" было еще не меньше часа, но воздух начал окрашиваться золотым и розовым. В этом обманчиво теплом свечении просвет в стене тумана вдруг стал особенно заметен. Полина уверенно направилась в него, сааланцам оставалось только следовать за ней. Преодолев кювет и выйдя на дорогу, Хайшен развернулась к собратьям по обетам и отвесила каждому по звонкой оплеухе:

   - Почему доклад об этом до сих пор не у магистра? У вас было не меньше шести лет!

   Димитри остановил ее:

   - Досточтимая, нам лучше поторопиться.

   Хайшен кивнула, все еще глядя на досточтимых:

   - Мы продолжим разговор. Не позднее следующего утра.

   Около машин Полина предложила всем помыть руки и кивнула на артезианскую колонку с рычагом ручного насоса, видневшуюся невдалеке. Димитри предпочел не спорить, Хайшен решила поинтересоваться смыслом этого действия позже. Досточтимые не только вымыли руки, но и смочили холодной водой лица, на которых все равно осталось по порядочному красному пятну.

   Дожидаясь у колонки собратьев по обетам, Хайшен спросила Полину:

   - Этот ритуал делается там впервые?

   - Нет, конечно, - ответила та. - Этот раз, кажется, пятый. Первый был в семидесятые.

   - А где предыдущие колокольчики? - уточнила дознаватель.

   - Истлели, - пожала плечами Полина, - там же все время туман.

   В машине саалан обнаружили, что озябшим рукам после холодной воды стало действительно приятнее, и это было неожиданно важно. Когда джип выехал на трассу, Димитри заметил, что замерз и устал. Он все-таки позвонил Тейену и попросил позаботиться о них немного.

   Когда они подъехали к границам Рождествено, его люди вперемешку с местными уже собрались - приветствовать и общаться. Люди с фотоаппаратами тоже были. Димитри вышел, сделал остальным знак оставаться в машинах, всем поулыбался, поблагодарил на сааланике и на русском, дождался сопровождающих на мотоциклах и сказал водителю следовать за ними.

   Половина стюардов у Тейена была из местных, и вряд ли барон учил прислугу сам. Они были нейтрально-доброжелательны, но в них чувствовалось нечто общее с Полиной: под этой доброжелательностью чувствовался внимательный и острый холодок. Впрочем, и приготовлено, и подано было безукоризненно. Димитри порадовался всем полученным у Евгения Ревского консультациям: досточтимым-то простят, у местных к монахам отношение особое и очень терпимое, а вот светскому публичному лицу посчитают каждую ошибку костюма и поведения. Он вспомнил все требования местной галантности и проявил их в обращении с Полиной, позволив досточтимым держаться своей группкой. Тейен с ближним кругом ужинали с ними вместе. Узнав, куда они ездили, барон кивнул:

   - Я был там вместе с маркграфом Сиверским. Гадкое место. Мы так и не поняли, что можно сделать с этим клочком земли, чтобы облагородить его.

   Димитри ответил:

   - Я приглашу его к себе, нам еще предстоит решить этот вопрос, он очень непростой. Мы сегодня сделали, что могли, но этого мало. Нам следовало раньше посоветоваться с местными.

   После этих слов князь перевел разговор на ближайший солнцеворот. Полина потихоньку глянула на стюардов. Те явно впечатлились.

   С ужином и разговорами они слегка задержались и не успели проскочить КАД до разъезда ночных патрулей, так что постояли еще и после Пулково. В общем, в Адмиралтейство приехали только в одиннадцать вечера, а из портала в Приозерске вышли и вовсе после полуночи.

   Придя наконец в спальный блок, Полина отмокла под душем, поливаясь почти кипятком, чтобы прогнать из-под кожи оцепенение и неприятный холодок, высушила голову феном, завернулась в два одеяла и выключилась.

   Димитри отмахнулся от секретаря, сказав, что замерз и устал и все подождет до завтра, и ушел во внутренние покои, к теплой воде, огню и постели.

   Хайшен решила не истязать зря собратьев по обетам и отпустила их со словами "продолжим завтра". В своих покоях она долго сидела у камина, глядя в огонь.

   Досточтимые выпили на двоих бутылку коньяка и заснули, обнимаясь, хотя до этого дня не чувствовали друг к другу особенной приязни.

   В столице Саалан ждали Короткой ночи. Новости с Ддайг были ожидаемыми и поэтому никого не беспокоили, особенно по сравнению с тем, что приходило вместе с почтой из новой колонии. Преступления, связанные с участием в работорговле, дикая местная магия, восемь столичных магов, включая двух некромантов Академии, убиты за одну ночь - столица гудела, как фиорд, по которому мечется шторм.

   Спокоен был только достопочтенный Вейлин. Разумеется, поводов для радости от таких новостей у него не было, как и у всего Исаниса. Где-то оплакивали не вернувшихся детей, где-то скорбели, вспоминая братьев по обетам, некоторые семьи уехали из столицы пережидать позор из-за родичей, уличенных в недолжном и казненных за звездами, и это все было очень печально. Но он знал, что эти события неизбежно должны были случиться и виной тому была нерешительность наместника края. Послушав досточтимого вместо того, чтобы вмешивать дознавателя, князь сохранил бы людям саалан и жизнь, и честное имя. Но он промедлил, показав слабость, и некроманты напали. Мерзость, обнаруженная среди саалан, оставшихся за звездами, была только одним из неизбежных следствий этого. Конечно, за этими смертями последуют другие, за раскрытыми преступлениями вскроются новые, и молодой да Шайни угаснет, так и не придя в себя, в чужой земле, которую он так и не смог полюбить. И хотя князь Димитри сильный маг, вряд ли это ему поможет. Маркиз Унриаль тоже не был ни слабым, ни трусливым, да и дураком не был, только от этого всего ему не прибыло пользы или чести. Впрочем, князь еще может попросить Хайшен отменить решение об отстранении. Не после этого удара, так после следующего. Он умный и осторожный правитель, не может же он терпеть поражение за поражением, не делая ничего. И Вейлин отправился в очередной салон, сочувственно кивать, слушая пересказ загадочных событий, разгадки к которым он знал, но не спешил делиться ими. Пусть сперва придут и попросят.

   Искать встречи со старым маркизом он тоже не стал. Один раз он уже предложил свои знания и свое хорошее отношение, теперь, если маркизу нужно, пусть ищет встречи сам. А пока вызов в край не пришел, можно получать удовольствие от жизни в столице, от спокойной работы и привычного размеренного распорядка, и от наступающего праздника.

   Край в это время совершенно не предвидел новых бедствий, и его жителей и граждан занимали совсем другие вещи. Изменение политики саалан было одной из важных тем, и в связи с ней, как это всегда и бывает с народным вниманием, совершенно пропали из виду новообращенные, оставшиеся без присмотра после отстранения достопочтенного. Казалось, что после его отстранения они перестали быть не только значимы, но и видимы: их слова и действия проходили незамеченными вне зависимости от содержания высказываний и характера поступков.

   Эгерт единственный присматривался к ним, следил за их блогами и внимательно читал статьи на новостных ресурсах за их подписями. Он понимал, что сейчас никто не будет их слушать и уделять им время вообще. Всем было не до того, начало осени предоставило больше новостных поводов, чем вмещает голова обывателя. Людей и их частные мнения общество начинает принимать во внимание только тогда, когда других новостей за день не больше двух, да и те характера "с крыши сарая сняли кошку" или "сумасшедшая бабушка разбила клюкой витрину". А обстановка в городе и так не была скучной. Обсуждали что угодно, только не этих людей.