Коллапс - Джаред Даймонд

Другой процесс, приводящий к засолению, помимо ирригации, — засоление почвы в результате уничтожения естественной растительности, которое, вероятнее всего, возникает в тех районах, где количество осадков приемлемо для сельского хозяйства. Это особенно актуально для территорий Западной Австралии и для областей Южной Австралии, где регулярно (по крайней мере, в последнее время) выпадают зимние дожди. До тех пор пока земля в этих районах еще покрыта естественной растительностью, произрастающей круглый год, корни растений поглощают большую часть выпавших осадков, и количество дождевой воды, просочившейся через почву и достигшей более глубоких слоев соли, невелико. Но представим, что фермер вырубает естественную растительность и взамен сажает зерновые культуры, которые растут сезонно, а потом снимает урожай, и часть года земля остается обнаженной. Дождь, пропитывающий открытую землю, просачивается к глубоко залегающей соли, что позволяет той подниматься на поверхность. В отличие от засоления, вызванного ирригацией, обратить такой процесс засоления почв сложно, дорого или же практически невозможно, если однажды естественная растительность была уничтожена.

Можно сказать, что соль, попадающая в результате ирригационного засоления почвы или засоления из-за вырубки естественной растительности в почвенную воду, — это соленая подземная река, вода в которой в некоторых областях Австралии имеет концентрацию соли в три раза больше, чем вода в океане. Эта подземная река течет сверху вниз, как и обычная наземная река, но гораздо медленнее. В конце концов, она может выйти в расположенную ниже местность, образуя озерца с очень высокой концентрацией соли, какие я встречал в Южной Австралии. Если фермер, чьи владения расположены выше, эксплуатирует свою землю неправильно, что приводит к засолению почвы на его участке, соль может медленно перетечь на участки, расположенные ниже, даже если эти фермы управляются рационально. В Австралии фермер, которому таким образом нанесли ущерб, не сможет получить компенсацию от того земледельца, по чьей вине это произошло. Отрезок подземной реки не выходит на поверхность в низинах, но течет дальше и впадает в наземные реки, в том числе и в крупнейшую систему рек Австралии, Мюррей — Дарлинг.

Засоление приносит огромные убытки экономике Австралии. Во-первых, это явление приводит к снижению продуктивности или же полной потере пригодности для выращивания зерновых или разведения скота многих сельскохозяйственных угодий, включая некоторые из наиболее ценных земель Австралии. Во-вторых, некоторая часть соли попадает в питьевое водоснабжение городов. Например, река Мюррей — Дарлинг обеспечивает от 40 до 90 процентов питьевой воды Аделаиды, столицы Южной Австралии, но растущий уровень соли в реке может в конце концов сделать ее воду непригодной для питья или полива зерновых без дополнительных затрат на опреснение. Но еще дороже обходится ущерб, причиняемый разъеданием инфраструктуры, включая дороги, железные дороги, аэродромы, мосты, сооружения, водопроводные трубы, системы горячего водоснабжения, системы стока дождевых вод, канализационные трубы, бытовые и промышленные электроприборы, линии электропередач и телекоммуникаций и установки для обработки воды. В целом можно приблизительно оценить, что всего около трети экономических потерь Австралии, вызванных засолением почв, являются прямыми издержками сельского хозяйства; остальные две трети составляют так называемые убытки «за воротами фермы» и «вниз по течению», приносимые водоснабжению и инфраструктуре Австралии.

Что касается площади засоленных почв, она уже составляет около 9 процентов всей очищенной земли Австралии, и эта величина при сохранении существующих тенденций скорее всего вырастет до 25 процентов. Сегодня от засоления почв больше всего страдают Западная и Южная Австралия; бывший «пшеничный пояс» страны считается одним из наихудших примеров засоления почв в мире. К настоящему времени эти территории в результате расчистки земель лишились 90 процентов первоначальной местной растительности, в основном между 1920 и 1980 годами, уничтожение местной флоры достигло апогея в 1960-х годах, когда правительство штата Западная Австралия запустило программу «Миллион акров в год». Ни одна столь же огромная территория в мире не была очищена от своего естественного покрова настолько быстро. Доля «пшеничного пояса», лишившегося плодородности в результате засоления почв, вероятно, в течение следующих двадцати лет достигнет одной трети от всей его территории.

Общая площадь территории Австралии, где существует вероятность распространения засоления почв, больше чем в 6 раз превышает сегодняшние размеры такой площади и включает четырехкратное увеличение засоленной территории в Западной Австралии, семикратное в Квинсленде, десятикратное в Виктории и 60-кратное в Новом Южном Уэльсе. Одной из самых сложных территорий, помимо «пшеничного пояса», является бассейн реки Мюррей — Дарлинг, где производится около половины всей сельскохозяйственной продукции Австралии. Сейчас бассейн реки постепенно становится более засоленным вниз по течению в направлении Аделаиды, поскольку сюда попадает очень много соленой подземной воды и все больше воды на всей протяженности Мюррей — Дарлинг берется для орошения. (За несколько лет из реки было взято столько воды, что в океан вода практически не попадает.) Соль, попадающая в Мюррей — Дарлинг, является не только результатом орошения вдоль ее участков в нижнем течении, но также следствием быстро увеличивающегося в промышленном масштабе производства хлопка в верховьях реки в Квинсленде и в Новом Южном Уэльсе. Производство хлопка — единственная проблемная отрасль, где используются водные и земельные ресурсы, потому что, с одной стороны, хлопок сам по себе является наиболее ценной культурой после пшеницы, а с другой — выходящая на поверхность соль и применяемые пестициды, связанные с выращиванием хлопка, наносят ущерб другим видам сельского хозяйства вниз по течению в бассейне реки Мюррей — Дарлинг.

Если процесс засоления почв начался однажды, то обратить его вспять почти невозможно (особенно в случае засоления почв из-за уничтожения естественной растительности), или чрезмерно дорого, или же решение проблемы требует очень много времени. Подземные реки текут крайне медленно, так что если однажды неправильная эксплуатация земли вызвала продвижение соли, то потребуется 500 лет, чтобы соль вымылась из земли, даже если постоянно использовать капельные ирригационные установки и остановить дальнейшее продвижение соли.

Хотя деградация земель, вызванная этими явлениями, является самым дорогостоящим экологическим бедствием Австралии, заслуживают короткого упоминания и пять других серьезных проблем: лесное хозяйство, морской рыбный промысел, пресноводный рыбный промысел, пресная вода как таковая и чуждые биологические виды.

Исключая Антарктиду, Австралия является континентом с наименьшей территорией, покрытой лесами: только около 20 процентов всей площади материка. Прежде в лесах Австралии росли самые высокие в мире деревья, ныне уничтоженные горные ясени, или эвкалипты, соперничающие или даже превосходящие по высоте калифорнийские мамонтовые деревья. Из австралийских лесов, существовавших в те времена, когда начиналось европейское заселение материка, 40 процентов выкорчевано, 35 процентов частично вырублено, и только 25 процентов остались нетронутыми. Тем не менее вырубка этого небольшого количества сохранившихся старых лесов продолжается и является еще одним примером уничтожения природы Австралии.

Экспортное использование (кроме местного применения), для которого предназначены деревья, срубленные в оставшихся австралийских лесах, поразительно. Из экспортных продуктов лесной промышленности половина отправляется не в виде необработанного лесоматериала или готовых изделий, но как деревянные опилки. Древесина поставляется преимущественно в Японию, где используется для производства бумаги и бумажной продукции, и составляет одну четвертую всех материалов в японской бумаге. Хотя цена, которую Япония платит Австралии за эти опилки, упала до 7 долларов за тонну, в Японии полученная из них бумага продается за 1000 долларов за тонну, так что почти вся ценность древесины, полученная после того как она была срублена, достается скорее Японии, чем Австралии. В то время как Австралия экспортирует деревянные опилки, она импортирует почти в три раза больше продуктов лесной промышленности, причем больше половины этого импорта поставляется в виде бумаги и картона.

Двойная ирония очевидна. С одной стороны, Австралия, одна из стран первого мира, имеющая наименьшее количество лесов, уничтожает сокращающиеся лесные ресурсы, чтобы экспортировать полученную из них продукцию в Японию, страну первого мира, где самый высокий процент территорий, покрытых лесом (74 процента), причем этот процент постоянно растет. С другой стороны, австралийская торговля лесной продукцией — это, в сущности, экспорт сырья по низким ценам, который другая страна превращает в конечный продукт с высокой ценой и с высокой добавленной стоимостью, и затем импорт конечной продукции. Столкнуться с подобной асимметрией в торговых связях между двумя странами первого мира довольно неожиданно. Обычно подобный диссонанс имеет место, когда экономически отсталая, промышленно неразвитая колония, неискушенная в ведении переговоров, ведет дела с державой первого мира, имеющей большой опыт в эксплуатации стран третьего мира. Развитое государство покупает сырье задешево, добавляет стоимость материала у себя в метрополии и затем экспортирует дорогие промышленные товары в ту же колонию. (Главные статьи экспорта Японии в Австралию включают машины, телекоммуникационное оборудование, компьютеры, тогда как главные статьи экспорта Австралии в Японию — уголь и полезные ископаемые.) Возникает подозрение, что Австралия растрачивает ценные природные богатства, совершенно невыгодно их реализовывая.