Настоящая фантастика – 2013 (сборник) - Андрей Бочаров

Он с трудом поймал шарик непослушными пальцами. Выронил, думал – потерял. Выудил из складок одежды и вставил в отверстие в туловище куклы. Шарик провалился в гулкую темноту, из которой вскоре донёсся едва слышный и словно бы отдалённый стук. Это совсем не напоминало удары сердца. Скорее уж чьи-то шаги…

И когда Твердолобый поставил куклу на каменный пол (безысходность потешалась над ним, как над последним идиотом), та начала двигаться. Шаг за шагом. На ногах с «больными» суставами. В ритме, задаваемом потусторонним барабаном.

Вскоре она добралась до границы озарённого рубиновым сиянием пятна. Твердолобому ничего не оставалось, кроме как подняться на ноги, взять Компас из затвердевших пальцев женщины-ледокола и отправиться следом за куклой.

Уже через несколько шагов он осознал, что игрушка Куклодела не просто двигалась.

Она ломала пространство.

Он шёл по коридору, проделанному куклой, и лабиринт больше не оказывал сопротивления. Компас Уборщика пригодился в качестве фонаря, чтобы не терять из виду проводника. В рубиновом свете Твердолобому иногда казалось, что его преследует собственная тень. Но лучше собственная, чем чужие. Тем более что голоса не унимались. Одни шептали: «Глупец, тебя заманивают в ад, а кукла – посланец Кочегара». Другие посмеивались над этим: «Дурачок, ты уже давно в аду. Почему бы тебе не податься куда-нибудь ещё, для разнообразия?»

Бросая взгляд на диск Компаса, он замечал, что игра линий в узоре взломанного лабиринта сделалась совершенно хаотичной, и понимал: без проводника он пропадёт, у него не будет ни единого шанса выбраться отсюда. «Тогда кто из вас кукла?» – спросил новый вкрадчивый голос. Твердолобый послал его в адскую топку и продолжал идти.

Голод притупился, остался напоминанием о том, что раньше нигредо был пожирателем душ, а теперь это внушало ему такое отвращение, словно он был пожирателем падали. Он не знал, откуда брались силы, но голосок альбедо больше не задавал надоевшего вопроса.

Однажды его путь всё-таки пересекла чужая тень – настолько быстро, что он не успел обернуться и увидеть её. Лишь багровым отблеском мазнуло по глазам. На мгновение обдало жаром затылок. Сзади и справа, а затем слева возникли и сразу затянулись чёрные дыры.

Кто-то из рубедо шёл «буром», и Твердолобый понял, что ему снова сказочно повезло. А может, не повезло. Может, это Уборщик уже забавлялся с ним, сужая спираль вокруг намеченной жертвы. Мысль избавиться от Компаса была трусливой и дурацкой, но она возникла, хотя не он взломал чужой тайник во Льдах.

С некоторых пор темнота не казалась ему уютной. В ней не было спасения от агорафобии, только самоослепление. Как будто не видеть орудие пытки означало избежать её… Кожа на руках потрескалась, потемнела и зудела. Точно так же зудело лицо. Твердолобый был уверен, что виной тому – рубиновый свет Компаса, холодный и всё равно обжигающий. Не чувствуя тепла, он обливался кровавым пóтом.

Его опыт оказался бесполезным; он не испытывал прежде ничего подобного, хотя ему приходилось ломать твердь в окрестности действующего вулкана, а однажды, по молодости и по глупости, он предпринял почти самоубийственный спуск к Нижней Границе. Тогда нигредо едва не изжарился заживо и мог потерять жизнь, но сейчас он терял себя.

На какое-то кошмарное мгновение ему даже почудилось, что он переселился в ковыляющую куклу – вернее, в контейнер внутри её груди, где тоже был лабиринт, по коридорам которого перекатывался свинцовый шар, угрожая раздавить его. То было пристанище пойманных проводником душ, чьи опустевшие оболочки теперь тащились следом за новым хозяином… или к новому хозяину?

Потом наваждение прошло, но не совсем. Оставшаяся неопределенность разъедала внутренности, как слабая кислота. Это длилось слишком долго, но невозможно было сказать – сколько. Пару раз, забывшись, Твердолобый подносил к глазам мёртвые часы. Сквозь пелену, застилавшую мозг, пробивалось понимание того, что, убив свои часы, он убил само время.

Но коридор внезапно кончился, и вслед за куклой он вошёл в пустоту.

20. Колыбели

Поначалу Твердолобому показалось, что он очутился среди мертвецов. Никто из них не двигался. Никто не шевелился. Никто не дышал. Некоторые внешне напоминали пустотников, другие – нигредо. Третьи никого не напоминали, потому что раньше он не видел таких существ. Среди них были четвероногие, шестилапые, многорукие, существа на колесах и на гусеницах, гибриды рикш и экипажей, слепых пони и зрячих всадников. Были миниатюрные – не больше куклы, что привела его сюда, – и гигантские, лишь части которых нащупывал в темноте свет Компаса и взгляд Твердолобого. Лица были спокойны и безжизненны – у тех, что имели лица. Их недвижное и безмолвное присутствие нарушило самогипноз, в котором двигался нигредо, и он попытался понять, где находится.

Пустота имела форму спиральной раковины, и кривизна её стен постепенно увеличивалась. Прежде это означало бы, что рано или поздно он окажется в центре спирали, но после Церкви Говорящей Рыбы Твердолобый уже ни в чём не был уверен. Мертвечиной не пахло. На самом деле здесь не было мёртвых. И возможно, скоро не останется живых. Одни лишь создания Куклодела. Проводник вернулся к своим. Но было ли куда вернуться бродяге нигредо?

Спиральная пустота сужалась, превращаясь в подобие постоянно открытого коридора. Игрушки стояли так тесно, что за ними почти не было видно стен, а проход сделался таким узким, что Твердолобый поневоле задевал их. Для него, привыкшего к одиночеству, эти прикосновения были мучительны. Они вводили в заблуждение. Не пустота и не твердь. Не грязь. Даже не плоть. Жутковато реалистичное подобие плоти…

Чужое движение застало его врасплох. Два нигредо, стоявшие лицом к лицу по обе стороны коридора, схватили его за плечи в тот момент, когда он проходил между ними. Судя по внешности, это были ледоколы – высокие, массивные и, как с опозданием заметил Твердолобый, похожие на Карбона, словно единоутробные братья. Он оказался зажат почти намертво. Дергаться бесполезно. Руки блокированы. О пушках можно забыть.

Ледоколы обезоружили его быстрыми четкими движениями. Их лица ничего не выражали. Глаза смотрели (если смотрели) прямо перед собой. Забрав у него пистолеты и ножи и оставив ему Компас, они толкнули его вперёд.

Дальше. Иди дальше.

За это время кукла успела скрыться за поворотом, но заблудиться теперь было невозможно. Разве что… Твердолобый попытался уйти в твердь. Отодвинул от стены какого-то старика-пустотника и начал взлом.

Тщетно. Он не смог сделать ни полшага. Тупо уставился на стену, как на собственную надгробную плиту. Почувствовал, что значит оказаться запертым. И только потом узнал в пустотнике рикшу, которого оставил умирать в Могильном тупике. В отличие от других игрушек рикша улыбался ему из своей безжизненной неуязвимости. Правда, эта улыбка выглядела слегка натянутой.