Вокруг света за 280$ - Валерий Шанин

Когда в конце ноября начались каникулы в новозеландских университетах, к нам присоединились и местные студенты, вернее, студентки: Юлия, Эми, Моник и Козет. Душой компании стала Моник — девятнадцатилетняя жизнерадостная блондинка. Каждый раз, заметив нацеленный на нее объектив видеокамеры, она громко восклицала: «Привет, Россия!»

В начале ноября Джон Гилкрист пригласил меня охотиться на оленей. Олени в Новой Зеландии считаются вредными животными. Лесники расстреливают их с вертолетов, разбрасывают по лесам отравленный корм. Охота на оленей, как в Европе отстрел крыс, разрешена в любое время года. Для нее не нужны ни лицензии, ни какие-либо разрешения. Для фермеров-овцеводов отстрел оленей — это насущная необходимость. А для их коллег-садоводов всего лишь спорт. В такой полуспортивной охоте я и участвовал.

Мы около часа ехали на джипе на юг, в район Гора, на ферму одного из родственников Джона Гилкриста. Дикие олени приходят из леса на его поля и мирно пасутся вместе с домашними овцами. Из-за этого охота выглядит довольно странно. Кажется, что какие-то сумасшедшие принялись стрелять по домашним оленям, мирно пасущимся на огороженном лугу.

Я не стрелял, а лишь бесстрастно фиксировал на видеокамеру все, что там происходило.

Как охотники выслеживали свои жертвы.

Как они стреляли по ним.

Как пули попадали оленям в головы, легкие и ноги.

Как подстреленные животные падали и бились в судорогах.

Как охотники вспарывали убитым оленям животы и вырезали внутренности.

Как освежеванные туши складывали в багажник джипа.

Один из оленей был ранен, и охотники часа два выслеживали его по окрестным полям, для того чтобы добить. Оставлять подранка они считали неэтичным. В целом же, с точки зрения охотников, акция прошла удачно. Они победили оленей со счетом 5:0.

Джон Гилкрист — христианин-баптист, и всех своих рабочих он ненавязчиво, но настойчиво приглашал по воскресеньям на службу в церковь. Выяснилось, что Моник тоже баптистка. Родилась она в баптистской семье, но крестилась только пару лет назад. И сразу же влилась в ансамбль, исполняющий религиозные гимны. В Новой Зеландии каждый год устраивается молодежный фестиваль, где хором распевают религиозные гимны. Для того чтобы заработать на этот фестиваль, Моник и устроилась работать. Студенческой стипендии, как оказалось, на такие «излишества» не хватает.

Жили мы весело, а атмосфера была, как на «картошке» или в стройотряде: вместе работали, вместе отдыхали. Пекли пироги (вернее, печь могла только Эми, а остальные девушки всего лишь ей помогали). Иногда выбирались на пикники с «шашлыками» (в Новой Зеландии — это барбекю) и песнями под гитару. На пикниках к нам присоединялись и рабочие с соседних садов.

Однажды Далибор с Бланкой в благодарность за предоставленную им возможность заработать на машину предложили Джону Гилкристу полетать на параплане. По их мнению, на вершинах окружавших долину Роксборо холмов должны быть подходящие условия. Когда мы въехали наверх, Далибор полетал на одноместном параплане, проверить потоки воздуха, оценить новое место. Бланка работала «фоторепортером». Потом он поменял параплан на двухместный и взял с собой Джона Гилкриста. Мы встретили их уже внизу, радостных и счастливых.

В свободное от работы время мы купались или рыбачили. Если купаться удобнее было в пруду — там вода теплее и течения нет, то рыбачили мы на реке — там и форель водилась. По вечерам запекали в духовке пойманную рыбу. Практически в собственном соку. Лишь резали ее на кусочки и добавляли пару ломтиков лимона для вкуса.

Пол Гилкрист — племянник нашего босса, но никаких привилегий это родство ему, видимо, не приносит. Работал он вместе с нами на общих основаниях, за те же деньги, а все свое свободное время посвящал рыбалке. На берегу реки Пол устроил себе уютное гнездышко: притащил старое плетеное кресло и установил его в густых ветвях растущего у самой кромки воды дерева. Иногда и мы к нему присоединялись. Клевало хорошо, и форель ловилась крупная. Но берег зарос большими деревьями с густой кроной. Блесна часто цеплялась за ветки. Нам приходилось прилагать неимоверные усилия и проявлять поистине чудеса ловкости, чтобы ее отцепить.

Однажды ночью Пол предложил отправиться ловить сомов. По дороге мы нашли сбитую машиной птицу, которую и использовали в качестве наживки. Пробравшись через густые заросли, мы вышли на берег реки. Закинув удочку, зажгли свечку и стали ждать. Ночь выдалась безлунная, а под кроной деревьев было вообще так темно, что хоть глаз выколи. Видно было только то, что попадало в круг света от свечки. Ловили исключительно на ощупь. Но одного сома нам тогда все же удалось поймать.

Однажды, возвращаясь из Александры, мы остановились на плотине.

— А ведь тут должно хорошо клевать? — предположил Пол.

Вечером мы отправились проверять его предположение. И, несмотря на дождливую погоду, нам удалось поймать двух форелей и двух лососей. На следующий вечер мы их приготовили в духовке.

Прореживанием мы занимались около двух месяцев. Когда закончились абрикосы, настала пора прореживать яблоки. У Джона Гилкриста яблонь было мало, поэтому нас «перебросили» на помощь его брату, владельцу сада Истхевен (что означает не что иное, как Восточные небеса, одним словом, Рай).

В первый день нам сообщили, что за каждую «очищенную» яблоню будут платить по 2 доллара. Наши студенты подсчитали, сколько они наработали за первый день, и прослезились. Пошли к боссу разбираться и угрожать забастовкой. Тогда и выяснилось, что Карл Маркс абсолютно прав: «Сдельная оплата — это всего лишь замаскированная почасовая». В Новой Зеландии установлен МРОТ — за полную неделю работник должен зарабатывать не меньше 300 новозеландских долларов (1 новозеландский доллар = 45 американским центам). Поэтому расценки для оплаты за сдельную работу в саду определяют так: считают, сколько деревьев успел обработать самый нерадивый работник, и делят 300 долларов на это количество. Поэтому, работая в два раза быстрее самого медленного члена бригады, можно получать в два раза больше минимальной оплаты.

За те два месяца, что мы занимались прореживанием, весна закончилась, и началось лето. Климат в Роксборо замечательный. Днем солнечно и тепло, но не жарко — прохладный воздух спускается с вершин окружающих высоких холмов, да и быстрая река Кута служит своеобразным кондиционером. По ночам вообще замечательно — в меру прохладно, свежо и… ни одного комара! Для них здешние ночи, видимо, слишком холодные.