Три любовных романа. Лучшие из лучших — 1995. Сборник. - Салли Уэнтворт

— Давай забудем об этом, это не имеет никакого значения, — прервал ее Люк и выразительно посмотрел на ее зардевшееся лицо. — Я уже догадался, кто стоит за всем этим. В последние две недели я приводил в порядок свои дела, наконец-то довел до логического конца финансовые отношения с бывшей женой и ее отцом, которому дал ясно понять, что этот шантаж не может продолжаться бесконечно. Я сказал Федерико де Сантане, что мой брак с его дочерью расстроился из-за неверности Хулиетты и что я больше не могу нести за нее ответственность, поскольку собираюсь перебраться в Англию и заняться поисками Верити Лейси из фирмы «Верити Лейси Кейтеринг»…

Она открыла было рот, но смолчала; сердце ее бешено колотилось. Она чувствовала, как ее обволакивает невидимая паутина паники. Закрыв щеки дрожащими руками, она тупо уставилась на Люка, сидевшего с совершенно непринужденным выражением лица.

— Ты… ты считаешь, что отец Хулиетты мог распустить какие-то сплетни? Чтобы… чтобы подорвать мое дело?

Он пожал плечами.

— Это возможно. Но ты не беспокойся, Верити. Доверься мне, я сам с этим разберусь.

«Я ему доверяю, — неожиданно призналась она себе. — И доверяю даже больше, чем могла предположить…» Почему-то она была уверена в том, что Люк Гарсия выдержит схватку с кем угодно, даже с таким богатым и могущественным человеком, как его бывший тесть.

Она смотрела на Люка, и в голове у нее роились вопросы, на которые ей настолько не терпелось получить ответ, что она даже забыла об осторожности.

— Ты сказал, что уезжаешь в Англию на поиски меня? Но как ты вел себя со мной в Пуэрго-Плата? — спросила она недоверчиво. — Да и прошло уже целых две недели с тех пор, как я уехала…

В его глазах промелькнула искорка насмешки.

— Ты хочешь сказать, что две недели для тебя это много? — Губы его дрогнули. — Для меня тоже.

Она слегка покраснела, а он, резко выдохнув, запустил руку в свои черные волосы.

— Должен признать, что не очень хорошо с тобой обращался… но это оттого, что мне надо было перебороть самого себя, перебороть в себе те чувства, что ты во мне вызываешь, и забыть страшное для меня прошлое. Мне было нелегко. Брак с Хулиеттой сделал меня… осторожным. Честно говоря, я боялся показать тебе свои чувства. Когда же появился этот идиот Грозвенор, я попытался убедить себя, что ты недостойна моих бессонных ночей. А когда вы одновременно уехали с острова тем утром, первое, что мне пришло в голову, так это то, что вы уехали вместе. Я чуть с ума не сошел!

Люк сидел опустив глаза. Она была поражена.

— Но мы улетели порознь, Люк! Ты должен был понять, что между мной и Эллиотом никогда ничего не было.

Он медленно кивнул.

— Да… ты достаточно однозначно давала мне это понять. Но ревность жестокая штука, Верити. Как и чувство вины. Вины перед Эдвардом, и она тоже сказалась на моем к тебе отношении, сага. Он был мне очень хорошим другом и здорово выручил меня, пока я варился в этом аду с Хулиеттой. И то, как приворожила меня его невеста в прошлом году во Флориде, вовсе не способствовало безмятежному состоянию моей души! А его смерть вскоре после этого поставила меня на грань отчаяния.

— О, Люк…

— Но за последние две недели я много передумал, — продолжал он медленно, сделав небольшой глоток чая. — Эти последние две недели для меня были все равно что два года. Но когда я наконец настолько обуздал свою гордость, что решился тебе позвонить, ты не ответила. — Губы его скривились в усмешке. — Мне очень хотелось тут же прилететь в Англию, чтобы немедленно тебя увидеть, но я сдержался — прежде мне надо было разобраться с моими делами и чувствами. Я хотел, чтобы ничто нам больше не мешало… Я хотел, чтобы между нами все было чисто. Вырубить сушняк и освободить место для других приоритетов. И вот теперь я точно знаю, чего хочу в этой жизни, Верити.

— Люк, не надо… не говори так…

Ничего не видя перед собой, она наклонилась вперед и дрожащими пальцами нащупала свою чашку. Избегая взгляда Люка, сделала глоток и поставила чашку на место.

— Верити, может, хватит попивать чай, как вежливая незнакомка? — сказал он низким ровным голосом.

Ей показалось, что он едва сдерживает свой темперамент, и она не сразу нашла что ответить.

— Уж лучше попивать чай, как вежливые незнакомцы, чем делать заявления, не имеющие под собой никакого основания, — ровным голосом сказала она. — Когда сегодня ты упал… боюсь, что я… была слишком возбуждена. Боюсь, что наговорила тебе всяких глупостей… Извини.

Люк вскочил на ноги и приподнял ее лицо.

— Basta! Хватит! — мягко сказал он. — Мы слишком много говорим, а я хочу показать, что я чувствую к тебе, Верити… — Проведя руками по ее спине, он с нетерпеливой дрожью положил ладони на ее лицо. — И что ты должна чувствовать ко мне…

Надо было спорить, бороться, сопротивляться, но близость его тела и хрипловатая теплота голоса подточили ее силы. А переживания дня, казалось, лишили ее всякой воли. Здравый смысл, логика, понимание необходимости быть все время начеку с таким человеком, как Люк Гарсия, оставили ее. Даже гордость не пришла ей на помощь.

Резкость, с какой Люк пошел в наступление, была далеко не джентльменской, но внутренне она капитулировала еще после пережитого за него испуга и потому, перестав стесняться своих чувств, обвила его шею руками, страстно ища его губы.

Пальцы ее гладили чуть влажные от пота черные волосы, примявшиеся там, где во время безумного физического напряжения матча их прижимал твердый шлем. Вся дрожа, едва не теряя рассудок от желания, она приникла к нему, ноги больше не держали ее.

Чувствуя взаимность, Люк еще крепче припал к ней в поцелуе, лаская сквозь тонкий шелк платья ее грудь и напряженные соски, все более распухавшие по мере того, как его пальцы расстегивали пуговицы и гладили теплый атлас ее кожи.

Ни о каком сопротивлении Верити уже не помышляла. Почувствовав прикосновение его пальцев к обнаженной груди, она полностью отдалась бешеному желанию, и ей было уже все равно, сможет ли она потом жить спокойно или нет… По правде говоря, покой она потеряла уже в их первую встречу, и до тех пор, пока будет сдерживать в себе это жгучее желание, ей ни за что не восстановить мир в своей душе.

— Люби меня. Люк, — шепнула она отчаянно. — Я хочу тебя… сейчас, пожалуйста…

— Верити… — простонал он, но, вдруг ослабив объятья и чуть отклонившись назад, посмотрел на ее зардевшиеся щеки и помутневшие глаза. Во взгляде его блестела радость, смешанная со страстным желанием. — Я хочу тебя, сага, — пробормотал он неровно, растапливая ее в своей улыбке. -Но мне надо принять душ, боюсь, что запах пота и пыли не будет тебе приятен.