Огненный поток - Амитав Гош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На мгновенье она будто зависла, прощаясь с белым светом. Сквозь завесу дождя Захарий увидел баркас, который, отвалив от шхуны, устремился к ближайшему причалу, и мысленно умолял гребцов приналечь на весла, чтобы их не засосало в воронку от затонувшего судна.
Уходя под воду, “Анахита” стала все быстрее и быстрее вращаться, возник водоворот, от него разбежались круги, которые, казалось, вот-вот настигнут баркас, но волна, подхватившая суденышко, вытолкнула его к берегу.
– Слава богу! – Сжав в кулаке нательный крест, рядом стоял второй помощник. – Ну хоть команда спаслась.
– И, благодарение Господу, сухопутные крысы загодя сошли на берег, – сказал Захарий.
А в восьмидесяти милях к северу, в Гуанчжоу, небо еще было ясным и на рисовых полях прибывало народу. Вскоре уже казалось, что войска в бастионах рискуют попасть в окружение.
В фортах всерьез готовились к бою. На перекличке второй роты сипаев выяснилось, что в строю лишь пятая часть ее списка, остальных свалили лихорадка и дизентерия. Они же сильно проредили состав обозников, и потому к несению службы призвали всех, включая поваров и каптерщиков. В последний момент капитан Ми затеял проверку снаряжения, удостоверяясь, что у каждого бойца есть дождевик.
По сигналу трубы все подразделения выстроились перед четырехугольным бастионом. Первая, третья и четвертая бригады получили приказ немедленно спуститься с холма и занять позицию на рисовых полях. Вторая бригада, состоявшая из матросов и морских пехотинцев, оставалась на охране бастионов.
Узкие тропы препятствовали быстрому спуску, лишь к полудню три бригады вышли на позицию. В миле от них стояла толпа в четыре-пять тысяч человек, вооруженных вилами, острогами, косами, дубинами и баграми, у некоторых были сабли и кремневые ружья.
Командиры очень долго изучали диспозицию. Жара достигла апогея, но казалось, что с приближением грозовых туч зной только усиливается. На солнцепеке, где не было ни клочка тени, железные каркасы киверов раскалились не хуже печки. В солдатских рядах появлялись щербины, когда санитары оттаскивали потерявших сознание бойцов.
Генерал Гоф решил переместить свой штаб на пригорок, наделенный пятнышками тени. Солдаты видели, как по дороге к нему два офицера покачнулись и едва не упали. Один из них, сам генерал, выправился и смог самостоятельно добраться до места, а вот второго вели под руки, и на пригорке он рухнул ничком. Позже выяснилось, что это был генеральский заместитель по тылу, и он почти сразу умер от удара, спровоцированного жарой.
Инцидент стал причиной новой задержки, и, казалось, минула вечность, прежде чем генерал Гоф наконец-то отдал распоряжения. Войскам было приказано разогнать сброд, действуя с разных направлений. Четвертая бригада выдвигалась прямо по центру: камеронианцы на левом фланге, мадрасские и бенгальские сипаи на правом.
Лежавшие впереди поля были залиты водой. По приказу капитана Ми солдаты с ружьями наперевес стали медленно пробираться по чавкающей слякоти. Толпа попятилась, однако, даже отступая, прирастала числом. Упершись в земляную насыпь на краю поля, она остановилась, на фоне потемневшего неба читаясь многоголовым силуэтом. Солнце давно миновало зенит. На левом фланге камеронианцы скрылись за скоплением хижин. Три сотни сипаев стояли перед шести-семитысячной толпой.
Солдатам, измученным долгим переходом по слякотным полям, требовалась передышка. Пока они приходили в себя, подтянувшиеся водоносы успели раздать воду. И тут вдруг толпа ринулась вперед, потрясая дубинами и паля из ружей.
Меж тем в тылу сипаев уже развернулась орудийная батарея. В воздух взмыли ракеты Конгрива; вспахивая толпу, они оставляли в ней борозды из трупов, однако не остановили ее продвижения.
Теперь отступали сипаи, но, обремененные тяжелым снаряжением, двигались медленнее противника. Когда расстояние между противоборствующими сторонами сократилось до броска камня, сипаи получили приказ изготовиться к бою.
Их первый залп, скосивший передние ряды, заставил толпу притормозить. Небо уже потемнело, поднялся дикий ветер. Молния прорезала тучи, и под аккомпанемент раскатов грома дождь сразу, без всяких уведомительных капель, хлынул мощными струями. Окрестность как будто подверглась обстрелу водяными ракетами. Сипаи вымокли насквозь, прежде чем достали дождевики.
Кремневые ружья стали бесполезны, теперь сипаи могли воевать только штыками и саблями, которые были много короче неприятельских вил и острог. Лишь буря, единственный союзник волонтеров, хоть как-то сдерживала натиск разъяренной толпы.
Сквозь рев ветра Кесри расслышал голос капитана, кричавшего ему в самое ухо: получен приказ установить связь с камеронианцами, с ним отправятся хавильдар и взвод сипаев.
– И нам понадобится вестовой!
– Слушаюсь, каптан-саиб.
Прикрываясь от хлещущего дождя, Кесри глянул на малочисленных обозников, сумевших не отстать от роты, и поманил Маддоу:
– Боец, ко мне! Быть рядом!
На Гонконге дождь лил не переставая, хотя ураган, прогулявшийся по бухте, уже унесся на север, к Кантону. Вскоре бешеный ветер стих, и горы волн уступили место пенистым барашкам. Как только всякая опасность миновала, Захарий приказал спустить баркас и велел гребцам держать к причалу перед новым складом Бернэма.
Само здание не пострадало, но подойти к нему оказалось нелегко, ибо все вокруг было завалено разномастными обломками. Захарий долго стучал в дверь, прежде чем ему открыли.
Несколько мигающих ламп тускло освещали огромную пещеру склада. Одни моряки с “Анахиты” стояли на коленях, совершая намаз, другие забились в угол и, обхватив себя руками, старались унять дрожь.
– Мастер Зикри!
Увидев поспешавшего к нему Ноб Киссина-бабу, Захарий тотчас спросил о том, что не давало ему покоя:
– Где миссис Бернэм? Вы говорили, здесь для нее приготовлена комната.
Гомуста замедлил шаг и покачал лопоухой головой:
– Мне так жаль…
– Что вы тут мямлите? – рявкнул Захарий. – Где она? Отвечайте же!
Ноб Киссин все качал головой, как китайский болванчик.
– Мне очень жаль…
Захарий схватил его за плечи и сильно встряхнул.
– Мне недосуг выслушивать вашу болтовню, просто скажите, где миссис Бернэм.
– Так я и пытаюсь, мастер Зикри…
Оказалось, в последнюю минуту миссис Бернэм передумала, решив переждать шторм на “Анахите”. Дескать, она вполне уверена в матросах и не позволит какому-то ненастью ее запугать. Гомуста как мог ее отговаривал, но она в своей обычной властной манере велела ему замолчать. Спорить с ней было бесполезно. Подчиняясь приказу, Ноб Киссин вместе со всеми покинул шхуну и укрылся на складе.
Об остальном он узнал от матросов, спасшихся с тонущей “Анахиты”.
Утром миссис Бернэм колокольчиком вызвала стюарда и велела подать чай в хозяйскую каюту. Вернувшись с подносом, стюард увидел ее в кресле возле иллюминатора. К тому времени ветер уже разгулялся, и она сказала, что хочет понаблюдать за приходом шторма.
А потом команде было уже не до нее. Лишь когда шхуна стала тонуть, боцман бросился к хозяйской каюте. Дверь не открывалась, ее, видимо, заклинило обломками мебели, на стук никто не отзывался. Боцман побежал за топором, но к его возвращению корма уже ушла под воду, коридор затопило. Попытайся боцман добраться до каюты, он бы утонул. Все было кончено.
– Мастер Зикри…
Ноб Киссин стоял рядом, но Захарию казалось, что голос его доносится из далекого далека.
– …перед тем как
