Настоящий полицейский - Иван Прохоров

Они кое-как спустились, выбрались тем же путем через подвальное окошко. Кругом царила непривычная тишина и запустение.

Бастион понимал, что самое страшное теперь – потерять время, и жертвовал всем остальным. Он быстро шагал к мэрскому дому, порой, целиком принимая на себя вес опиравшейся на него Лотты. Они вздрагивали от малейшего звука, свиста ветра, треска ветки, далекого крика, со всех сторон ощущая холод угрозы и ожидания истошного вопля.

Но им повезло. Они добрались до дверей мэрского дома, не встретив ни единой души. Бастион достал связку ключей и стал методично вставлять в замок каждый. Тринадцатый ключ подошел. Замок со скрипом провернулся трижды. Он толкнул дверь, втащил Лотту и тут же прикрыл за собой дверь.

Мэрский дом внутри напоминал провинциальную усадьбу. Они оказались в большом холле с двумя сосновым лестницами, ведущими наверх. Старинная мебель, картины, пыльные зеркала в позолоченных рамах. У стены по центру, размещался барельеф бородатого мужика, похожего на Карла Маркса, а под ним на старинном замшевом диване с валиками сидели два манекена, изображавшие стариков. Нарисованные улыбки на пластмассовых лицах сияли как в рекламе зубных протезов.

Бастион нахмурился.

– Это и есть «мэр»?

Лотта опустилась на небольшое кожаное кресло у входа.

– Я скоро, Лотта, – Бастион побежал наверх, зовя брата.

Ему никто не отвечал. Лестницы сходились к широкому проему, за которым он выбежал в коридор с рядом дверей по обе стороны и окнами напротив. Через ближайшее окно, он увидел беседку, в которой прятался, карауля Макса. По центру коридора пролегал тонкий рельс. Бастион подошел к эркеру, выглянул в окно, беседка была как на ладони.

Напротив окна размещалась небольшая ниша, в которой на стене висел кусок оборванной ткани с гербом, на котором два медведя должно быть боролись, но больше походило, что обнимались. Под тканью на стене крест-накрест висели две короткие секиры.

В конце коридора раздался странный металлический скрежет.

– Макс! – крикнул Бастион и побежал на звук.

Рауб и Улрич шли по краю пустой площади в сторону шахтерского депо.

– Начинается, – сказал Улрич, поглядев в небо, – ненавижу такие места.

Рауб вдруг остановился, посмотрел в сторону мэрского дома, что явно не понравилось Улричу.

– Времени совсем немного. – Пробурчал он.

– Дверь! – произнес Улрич своим тонким голоском.

– Что?

– Неплотно прикрыта.

– Мы же проверяли этот дом.

Рауб нацелил свои уродливые глаза на Улрича.

– Хорошо! – без лишних слов понял Улрич, и быстрым шагом направился к дому.

– Макс! – снова позвал Бастион, приближаясь к повороту, за которым что-то скрежетало.

Бастион остановился и в ту же секунду на него из-за поворота выехал детский манекен.

Манекен был совсем простой – в оборванной одежде по американской моде сороковых – белая рубашка, шорты с подтяжками, шарнирные руки неестественно раздвинуты в стороны. Манекен был прикручен к небольшой металлической платформе, которая двигала его по рельсу.

Бастион прижался к стене, глядя в нарисованное лицо проехавшего перед ним манекена.

Напротив эркерного окна манекен остановился, и Бастион понял, кого он видел на самом деле, сидя в беседке. Дешевую пластмассовую куклу! Здесь не было никакого Макса. И никогда не было.

Все еще не в силах поверить в это, Бастион подошел к пластмассовому мальчишке, коснулся его плеча, манекен резко обернулся. Неестественно большие синие глаза смотрели на него с тупой радостью.

– Это…

Манекен резко дернулся и поехал в другой конец коридора, где остановился у стены и заглох.

В следующую секунду внизу раздался душераздирающий крик Лотты и грохот падающей мебели.

Бастион сорвал со стены секиру и бросился к лестнице. Она была легкой, но лезвие блеснуло, как у ножа, заточенного отцом.

Лотта лежала на полу, прямо перед распахнутой дверью входа, на груди у нее расползалось кровавое пятно. Она тяжело дышала. Бастион бросился к ней, увидев Улрича, который удалялся по площади, сжимая в руке кривой нож, с которого капала кровь. Несколько детей уже появились на площади, и со страхом поглядывали на него.

– Лотта! – Бастион упал на колени, приложил руку к ее груди, пытаясь зажать рану. Ладонь обагрилась кровью. Ее слишком много.

– Больно…

Ее синеющие губы почти не двигались.

– Позовите доктора! – крикнул Бастион в распахнутую дверь.

Подростки, которые все прибывали и прибывали на площадь, лишь молча смотрели на них.

– Ну же! Помогите!

Лотта слабо сжала его запястье. Силы совсем уже покинули ее.

– Как… как тебя зовут… – Произнесла она мучительно, глядя в его глаза.

Сумеречный взгляд красивых глаз едва уже удерживал жизнь. Бастион попробовал еще раз зажать рану, но понял, что дело совсем плохо.

– Игорь. – Сказал он.

Она еще раз попыталась сжать его запястье, и эта слабая попытка отозвалась болью в его сердце. Он положил руку на ее холодеющую ладонь.

– Какое… старое имя…

Она попыталась улыбнуться, несмотря на чудовищную боль, и он понял, что дело в страхе. Он еще гнездился на самом дне ее умирающих глаз. Он не мог сдержать слез.

– Лотта…

– Исполни наш план, убеги отсюда… наш мир… ужасен.

Последняя попытка сжать его руку походила на прикосновение легкого весеннего ветерка.

– Ваш мир тоже прекрасен, Лотта…

Он нежно провел пальцами по ее щеке.

– …ведь в нем есть ты.

Умирающий