Когда боги спали - Аллан Коул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ирадж сидел за письменным столом, просматривая какие-то доклады. Во всяком случае, делал вид. Низко склонив голову, он держал перед собой бумаги, но взгляд его был устремлен в одну точку, а не на слова и цифры, что указывало на сосредоточенность короля совсем на другом предмете.
Сафар кашлянул, Ирадж вскинул голову и улыбнулся. Но глаза оставались холодными.
— А, вот и ты, Сафар, — сказал он. — Выпей. Устраивайся поудобнее.
Сафар сел и налил себе бокал бренди.
Ирадж сделал вид, что вновь занят бумагами, но пальцы в перстнях выдавали его, постукивая по подлокотнику кресла.
Наконец Ирадж кивнул, отбросил бумаги и поднял голову.
— Видишь ли, Сафар, я чувствую себя несколько неловко, — сказал он. — Но я должен поговорить с тобой как мужчина с мужчиной и как друг.
Сафар, ощутив, как нагревается каменный идол, тоже почувствовал себя неловко.
Он улыбнулся и сказал:
— Я всегда готов, Ирадж.
— Речь идет о твоей просьбе жениться на леди Фатина.
— И что же?
— А ты уверен, что поступаешь мудро, друг мой? — спросил Ирадж. — Насколько мне известно, она красавица. И я поздравляю тебя с тем, что у тебя есть вкус. Но жениться!
— Я люблю ее, Ирадж, — сказал Сафар. — В Кирании, если люди любят, то, как правило, женятся.
Ирадж нервно рассмеялся.
— Так ведь это в Кирании, — сказал он. — А ты ведь теперь не какой-нибудь там сын гончара. Ты великий визирь — второй после меня по значимости человек королевства. Ты можешь обладать любой женщиной по выбору. Хочешь — тащи ее в постель, хочешь — женись, уж если так охота.
— Я понимаю, Ирадж, — сказал Сафар. — Так вот леди Фатина я выбрал именно исходя из этих двух точек зрения.
— Но она может не соответствовать тебе, — сказал Ирадж, — хоть и красавица.
— Для меня она как раз та, которую вряд ли заслуживает сын простого гончара. К тому же она тоже меня любит. Что же мне еще требовать от женщины?
— А я вот что думаю, — сказал Ирадж, наваливаясь грудью на стол. — Тут присутствует обычное романтическое влечение. Ты и сам знаешь свою слабость в этом вопросе. Помнишь Астарию? Тебе казалось, что свет клином сошелся на ней. Ты о своей любви к ней возвестил горам. И даже просил ее стать твоей невестой. И она посмеялась над тобой, если ты помнишь.
— А эта женщина не стала смеяться, — сказал Сафар.
Ирадж с минуту всматривался в Сафара, затем сказал:
— Я спрашиваю лишь потому, что надеюсь, ты передумаешь. — Сафар хотел уже возразить, но Ирадж поднял руку, останавливая его. — Я знаю, что ты упрям, Сафар, — сказал он, — поэтому не отвечай сразу же. Подумай день или два, и мы еще раз переговорим. Я прошу тебя как друг.
Сафар подавил в себе возражение.
— Хорошо, Ирадж, — сказал он. — Я сделаю, как ты просишь.
Он не собирался менять своего решения, но время ему требовалось для того, чтобы выяснить: что же вокруг происходит и как себя вести в сложившейся ситуации. Он попытался шуткой внести облегчение в разговор.
— Если тетушка Ирадж хочет, чтобы я денька два поостыл, она своего добилась.
Протарус не ответил. Глаза его застыли, словно устремленные в отдаленную точку пространства. Но тут же в них проявилась тревога.
— Что ж, с одной проблемой справились достаточно легко, — сказал он, изображая веселье. — Давай займемся следующей.
— Которой?
— Боюсь, что она тоже довольно деликатная, мой друг, — сказал он. — Поэтому постарайся рассуждать здраво, как и раньше.
— Я постараюсь.
— Дело касается заклинания, — сказал Ирадж. — Того самого, обращенного к богам с вопросом, что ждет нас в будущем.
Сафар застонал и, потеряв бдительность, даже криво ухмыльнулся.
— Так вот чем мои коллеги занимались здесь, — сказал он. — А я-то думал, они собрались, чтобы воспеть нашего короля.
Ирадж нахмурился.
— Они ничего не имеют против тебя, — отрезал он. — Я бы не позволил им этого.
Сафар сразу же распознал ложь.
— Ну разумеется, ты бы не позволил, Ирадж, — сказал он. — В конце концов, мы же кровные братья. А ни один порядочный человек не позволит, чтобы оговаривали его кровного брата.
Ирадж смерил его холодным взглядом.
— Ни за что не позволит, — согласился он. Щека у него дернулась. И тем не менее он решительно добавил: — Ни за что!
— И что же нового предлагают мои друзья относительно этого заклинания? — спросил Сафар.
— Фари предлагает компромисс, — сказал Ирадж. — Пусть будет два года, а не один. Мои подданные и этому будут рады. Два года — не слишком долгий срок ожидания эры великого благословения.
— О, даже и название придумали? — сказал Сафар. — Эра великого благословения?
— Назови как хочешь, — сказал Ирадж. — Лишь бы звучало положительно. Смысл же в том, о чем мы и хотим сказать, и сказать весьма решительно, что дела пойдут все лучше и лучше, если только мы принесем соответствующие жертвы богам и наберемся терпения.
— Я отвечу так же, как и раньше, Ирадж, — сказал Сафар. — Я не буду лгать. Два года — такая же ложь, как и один. Или три, или даже пять.
Протарус встревожился.
— Пять лет! — сказал он. — Но ведь ты же не думаешь, что нам придется ждать так долго?
— Да я понятия не имею, — сказал Сафар. — И именно в этом все и дело. И никто не знает. Ни бросальщик костей, ни гадатель по внутренностям, ни любой другой звездочет твоего королевства. Все символы пусты и ничего не сообщают. Такое ощущение, что боги нас не слышат.
— Смеху подобно, — сказал, вспыхивая, Ирадж. — Как это не слышат? Еще как слышат. Иначе как же я оказался на троне? Кто же направлял меня, если не боги? К тому же есть и Демонская луна. И поднимающаяся комета. Твое давнее видение. Все эти знаки предписаны самими небесами!
Сафар счел за благо не спорить. Ирадж зациклился на «божественном предназначении», на той идее, которую они обсуждали еще в юношестве. Но спорить сейчас не только бессмысленно, но и опасно.
— Не знаю, каковы причины, — сказал он, — но сейчас боги молчат.
— Ну так ты скажи за них, — возмутился Ирадж. — Скажи, что через два года все будет хорошо. Предположение не хуже любого другого.
— Я не могу, — сказал Сафар.
— Это оскорбляет твое драгоценное достоинство, — фыркнул Ирадж.
— Что-то вроде этого, — ответил Сафар.
— А вот Фари такие проблемы не беспокоят, — сказал Ирадж. — Он рассказывал, что при Манасии проделывал такие штуки неоднократно.
— Вот и посмотри, чем закончил Манасия, — сказал Сафар.
Ирадж сверкнул глазами.
— Дело не в этом, — сказал он. — Я говорил о достоинстве, а не о Манасии.
— Ну что ж, коли Фари привык лгать, — сказал Сафар, — то пусть и продолжает. Пусть и займется всем этим делом. Празднествами, жертвоприношениями, молитвами. А затем и большой ложью. И дайте мне знать, на какое число все это назначено, чтобы я куда-нибудь скрылся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});